Ни живые, ни мёртвые

IX: Ни жуть, ни безмятежность

Иногда кажется, что вот это, зыбкое и странное, что происходит сейчас, — это не настоящая жизнь. Сейчас всего лишь пишется надоевший, затянувшийся черновик жизни, а подлинное будет потом... Олег Рой

Дневник Ворона оказался ещё одной загадкой.

Некоторые страницы вырваны, на многих написан непонятный текст, множество перечёркнутых слов, какие-то рисунки, часто — чьи-то смазанные лица, а порой и странные пейзажи, словно из сна или воображаемого мира. Чтобы понять, какие события происходили тогда, приходилось постоянно что-то находить в интернете, где и без того было мало информации о Рэбэнусе Доноване. Куда больше её явно можно найти в библиотеке института, но сегодня было воскресенье, и он закрыт.

Но одно меня заинтересовало больше всего.

Касс.

Такая же фамилия, как и у Инграма. Неужели тот приходился роднёй семье, которая когда-то давно приютила Рэбэнуса? Поэтому Инграм так фанатично относился к своему «предку» или просто случайно совпали фамилии? Спрашивать у самого Инграма дико не хотелось — это как влезть в его личную и прошлую жизнь, чего я не собиралась сейчас выносить. Только если в крайнем случае. Я буду лучше до самого конца, до изнеможения, читать книги и изучать историю, чем пойду что-либо узнавать у Инграма.

И нет, не потому, что он со мной так подло поступил. Просто... не было никакого желания идти у него на поводу. Он явно знал, что я заинтересовалась судьбой Рэбэнуса Донована, но лезть к нему с этим я не собиралась.

Сама со всем разберусь.

Однако мне не давали покоя все эти недомолвки в дневнике, все спрятанные предложения между строк. Интернет мало что выдал о роде Кассов, лишь то, что они все погибли ужасной смертью. Про Ивет ни единого слова, точно её никогда и не существовало в этой шайке. Люси, самая последняя из рода, пропала без вести, хоть и успела недолго побыть женой Рэбэнуса. А о том было написано несколько разнообразных статей, но все они поголовно повторяли ходящие в Равенхилле слухи.

«Самый добродетельный человек в мире».

«От героя до злодея — путь известного в Англии аристократа».

«Что правда, а что миф? Действительно ли Рэбэнус Донован владел магией?»

«Пропал без вести...»

«Почему сейчас о нём все забыли?..»

А о свите Ворона — почти ничего. Даже о сегодняшней «секте» оказалось написано подозрительно мало. Либо все тщательно фильтровали информацию, либо кто-то усердно пытался что-то скрыть. Впрочем, неудивительно. Хранить секреты так же нормально, как и чистить зубы по утрам. Все имели на это право. А когда другие пытались их узнать, это всегда раздражало — так же естественно, как и снег зимой. Но как устоять перед соблазном, когда весь город явно что-то таил? И пока мне никто открыто не препятствовал, я не видела смысла не влезать в это. С другой стороны, если будут опасности — а они уже были — то плевать.

Жизнь настолько скучна, так почему бы и не узнать, для чего меня хотели убить.

Особенно если этого жаждал тот, кого все считали мёртвым.

Не скажу, что я боялась, ведь мне уже пытались несколько оборвать жизнь, скорее, я очень сильно напрягалась. Даже если по итогу убьют, то не жалко. Мультивселенная бесконечна, а значит, смерти попросту несуществовало. Где-то в иной вселенной я останусь жива только из-за того, что выбрала другой путь.

Но здесь и сейчас я — это я.

Пусть все терпят.

С таким заключением я оделась в нетипичную блузку: широкие полупрозрачные рукава с узкими манжетами и бюстье с пуговицами посередине, которые тянулись к отдельному воротнику. Края почти полностью прыкрывали чёрную отметку ладони на груди, но всё равно пришлось немного закрасить. Чёрная юбка стала идеальным дополнением к образу своей пышностью и похожей тканью. Накрасившись и накинув пальто потеплее, я надела средней длины сапожки на толстой подошве и вышла на улицу. Немного странно, что Мэри никак не отреагировала на мой уход в выходной день, ведь я очень редко так делала. Зачем, если всё свободное время я могла просто шить и совершенствовать дизайны своих костюмов. Но сегодня я шла в ресторан вместе с Анной, которая и предложила эту идею. Удивительно, но такое нельзя упускать. Особенно когда накопились вопросы.

— Здравствуй.

Лёгкие поцелуи в щёчки: уже наше типичное приветствие, осторожное, плавное, доведённое до совершенства. От Анны пахло табаком, мокрым снегом и тонким ароматом лавандового чая. Сегодня она быда само воплощение меланхолии: серая джинсовая рубашка, аккуратно заправленная в чёрную юбку с цепями, длинные гетры с непристойными надписями и плотное пальто, с которой отлично сочеталась сумка, сделанная в виде лилии. Мы вошли в помещение: редкие столики, тёмные тона, роскошный интерьер, тихий гул голосов, смешение запахов сигарет и вкусной еды. Этот ресторан мало кто знал, он находился далеко не на внешних улицах Равенхилла, а во дворе приблизительно в центре города. Некоторые считали это место закрытым, другие ходили сюда чуть ли не каждый день, третьи знать не знали об этом ресторане. Я бывала тут пару раз, когда более богатые парни приглашали меня на свидание. Правда, дальше постели у нас отношения не заходили. Что и к лучшему, конечно.

— У тебя новая сумочка? — спросила я, когда мы разделись и сели за наш столик.

— О, да, — Анна прищуренным взглядом скользнула по своему аксессуару и повесила его за край спинки стула. — Правда, мне не нравится, что она так мало к чему подходит из моего гардероба... Хочу у тебя заказать один наряд.

Замешательство прохладным ощущением прошлось по душе, неровными волнами задев струны души. Граничило с удивлением, но нет — всего лишь секундное смятение. Почти с самого начала учёбы в Доноване все знали, что я не только главная красавица института, но и талантливая швея и дизайнер. Некоторые за это время успели взять у меня заказы, которые я уже давно выполнила, но из собственной группы так никто и не решился... и уж тем более Анна. Она, конечно, всегда одевалась шикарно, но я и представить не могла, что ей когда-нибудь пригодятся мои услуги. С другой стороны...

— О, я буду только рада с тобой поработать, — честно сказала я, предвкушая хороший шанс узнать так называемую подругу получше.

— Тогда предлагаю в скором времени съездить за тканями, — Анна подмигнула, явно пребывая в хорошем настроении.

— Поразительно, что в Равенхилле вообще есть магазин тканей, — я вспомнила, как первое время с трудом пыталась найти здесь хоть что-то полезное для шитья. — Кстати... а ты не замечала в нём что-нибудь странное?

Анна даже бровью не повела.

— Где-то вылезли мертвецы?

— Нет.

— Тогда неинтересно.

И не удивительно.

Анне плевать на людей, а на место проживания — да и подавно. Уж вряд ли она верила во что-то мистическое, и скорее сочтёт меня поехавшей, если я скажу, что боролась вчера с монстром вместе с Вильгельмом. И не думаю, что он ей рассказал об этом инциденте: наверняка не всё говорил своей младшей сестре, чтобы уберечь её от... чего? От Рэбэнуса Донована? Может, тот «охотился» не только за мной, но и за кем-нибудь другим? Может, одной из его жертв и стала Тинг? С другой стороны, раз она входила в его свиту, то вряд ли ему понадобилось её убивать.

Тут явно замешано что-то ещё... или кто-то.

Нам принесли заказ: маленькие тортики, мороженое и горячий шоколад — мы решили полкамиться местными десертами вместо изысканных блюд.

— Вчера были похороны Тинг, — я заметила, как напряжённо Анна взяла ложечку и надкусила шоколадный тортик. Её лицо ничего не выражало, но я уловила, как на мгновение дёрнулся уголок её рта. — И... пришёл Вильгельм.

Бесполезно спрашивать, почему Анна не пришла на похороны. Тинг была ей не интересна, как и все люди. Когда кто-то умирал, даже если знаменитость или знакомый, то её это никак не волновало. «Смерть и смерть, что в этом такого? Никто не вечен», — так amie сказала мне однажды. И я согласна с ней, ведь она действительно права. Но когда видел столь много смертей...

— Они встречались, — сразу выдала секрет Анна, которая догадалась, в какую сторону я клонила.

— Он мне рассказал, — кивнула я и дрогнула, вновь вспомнив о чудовище. — До сих пор удивлена этому. Со стороны казалось, что Вильгельм и Тинг даже не знакомы друг с другом и уж тем более не подходят.

— Люди склонны прятать то, что им дороже всего, — на французском проговорила Анна столь похожей интонацией, как у её брата, что на несколько секунд я вновь ощутила себя на кладбище.

Чтобы быстро забыть пережитый ужас, я попробовала своё мороженое из зелёного чая — и на вкус так же божественно, как и в Китае.

— Только из-за вашего незаконного бизнеса?

— Был бы другой способ зарабатывать столь много денег, родители, пожалуй, не стали бы подвергать своих детей опасности, да и себя тоже, — отвечала Анна категорично, тщательно собирая шоколадную стружку с тарелки. — Но они привыкли, так сложилась их жизнь с очень давних времён. Вильгельм сам виноват, что согласился продолжить их дело.

Я быстро оценила ситуацию.

— А ты нет?

— Я ничего не знаю об оружии, — деликатно не ответила прямо на мой вопрос девушка, чуть приподняв брови. — Да и плевать на это хотела, pour être honnête¹.

— Почему же тогда Вильгельм согласился? — я вспомнила его чёткий выстрел, спасший меня от монстра.

— Спроси у него сама, — слегка раздражённо фыркнула собеседница.

— Но он только что лишился любимого человека.

— И при этом крепко держится, — Анна сказала это с лёгкой гордостью, словно только семья Готье могла столь прямолинейно преодолевать все горечи жизни. — Потому что как только перестаёшь клеить пластыри на потери, чувства, проблемы, прошлое, настоящее — на себя в целом — так жизнь сразу иной становится. Нужно прекратить заполнять очередные пустоты чем-то или кем-то — это бесполезно и совершенно безнадёжно. Всего лишь стоит научиться заполнять себя собственной энергией и учиться смотреть себе в глаза. Не пустота должна быть после отдачи, а внутреннее «я» — самое родное человеку, живущее с ним с рождения и преданно проходящее путь от начала до самого конца. Никто не позаботится о твоём внутреннем «я» так хорошо, как ты сам. Никто не сможет вытащить тебя из ямы без твоего желания. Поэтому и Вильгельм, и я, и вся моя семья так держимся — мы заполняем себя сами. По крайней мере... стараемся изо всех сил, — последние слова она дополнила будто про себя.

Я замерла с ложкой между зубов, засмотревшись на идеально подведённые серые глаза Анны.

— А я-то думала, чем вы отличаетесь от всех остальных, — я подавила в себе удивление от того, как подруга в последние дни стала всё больше говорить о своих скрытых чувствах, и усмехнулась. — А оказывается, вот оно всё как...

— Мы все разные, — флегматично подметила она. — Твоя семья тоже чем-то отличается.

— Разве что идиотизмом.

Анна вскинула бровь, явно ожидая от меня продолжение. Спустя полгода она наконец-то начала мне хоть что-то рассказывать, но жаль, что эта игра требовала ответа и от меня.