Ни живые, ни мёртвые

XV: Ни семья, ни потеря

Люди, лишённые настоящего детства, всегда будут отвечать миру долей неискренности, долей недоверия.

Лоренс Даррелл

Белый шум.

Вдох. Выдох.

Точно корявые ветки старого дерева скреблись о деревянный дом.

Ноль мыслей.

Ноль эмоций.

П-у-с-т-о-т-а.

Нервную систему вынули, сердце аккуратно разрезали на мелкие кусочки, душу отбелили до прозрачности - теперь я чиста, бесплотна, бесконечна... и до безумия уставшая. Все происшествия этого дня морально утомили - настолько, что как только зашла домой, все уличные звуки и писк сирен мгновенно утихли. И вовсе не из-за стен: я не слышала даже криков матушки.

В голове - белый шум и ничего более.

Я устала.

До чёртиков устала.

Солнце не наполнило энергией - оно скрылось почти сразу же, когда приехала полиция. А затем - долгий, очень долгий допрос до самого вечера... Уже не помню, как дошла до дома. Всё в тумане: от собственных чувств до памяти. Что-то пытались выяснить, сопоставить мнимые факты, кого-то хотели обвинить, другие жаждали найти... но куда больше было тех, кто обвинял секту, а некоторые рискнули высказаться насчёт Рэбэнуса Донована.

Человека, который должен быть давно мёртв.

Но я точно знала, что он жив.

И мечтала о встречи с ним так же сильно, как и страшилась этого события.

Одержимость им могла сыграть со мной злую шутку...

Губительную.

- Равенна.

Мысли беспорядочно появлялись и тут же исчезали. Путались, утомляли. Ничего чёткого - обрывки, бессмыслицы, вспышки. Бесцельные нити, ведущие в никуда - меня не существовало ни в самой себе, ни во вселенной.

Пустышка.

Вдох. Выдох.

До безобразия хотелось отдохнуть. Лечь и мгновенно уснуть. Чтобы никто не трогал, не говорил, не беспокоил, не присутствовал рядом. Желательно ближайшие десятки миль и лет.

Погребите меня в саркофаге одиночества.

- Равенна!

Удар по лицу отдался звоном в ушах.

Широко распахнув глаза, я в растерянности уставилась на Мэри. Яркий свет коридора ослеплял, боль жгучими пятнами расползалась по лицу - реальность вернулась неожиданно, не на секунду не позволяя забыть о ней. Медленно моргнув, я только сейчас осознала, что прижала ладонь к ушибленному месту, и тут же отдёрнула руку, чтобы не выглядеть слабой.

Ярость, мой давний друг, позволила быстро взять себя в руки.

- Чего тебе, сумасшедшая?

- Мы переезжаем! И как можно скорее! - только через секунду я заметила, что позади разъярённой Мэри стоял притихший Канг.

Ну и слабак же, а.

- И куда в этот раз? На Камчатку? Или сразу в Чернобыль? - я скрестила руки на груди, готовая отражать очередные «гениальные» идеи больной матушки.

- Куда угодно, лишь бы подальше от этого опасного места!

Ядовитый смешок сорвался с губ.

- Нет, ты что! Тебе же так нравится тут, в Англии! Ты же так хотела здесь жить!

Женщина застыла, прежде чем её осунувшееся лицо вновь не скорчилось от бешенства.

- Не смей перечить мне! Я тебя выращивала, воспитывала. Ты живёшь за мой счёт, в моём доме, на наши деньги! Имей совесть хотя бы слушаться нас!

Канг из угла робко кивнул, соглашаясь. Меня это вмиг вывело из себя.

- Ой, вот только не надо заливать мне, что я вам по гроб жизни теперь обязана! Не надо удерживать меня тупыми правилами или начинать очередную истерику со слов «ты живешь у меня дома...» или «ты ешь с моего стола...». Ты даже представить не можешь, что, будь я намного младше, десятилетним ребёнком, это звучало бы каждый раз как угроза лишить меня основных ресурсов и опоры в жизни. И только из-за того, что не соответствую вашим ожиданиям и требованиям! Ну уж простите, что не угодила, хотя и не должна была! Зато из-за таких фраз любой ребёнок перестанет доверять и родителям, и другим людям - а именно на них надо бы, по-хорошему, иметь возможность положиться.

- Ты всегда могла положиться на нас, - горячо возмутилась Мэри, встряхивая взлохмаченными волосами. - Я всегда давала тебе полезные советы для дальнейшего правильного развития. Заботилась о тебе, как могла!

- Ты не растила меня, Мэри, нет, - никогда не чувствовала в себе столь много дегтярной ненависти. - Ты каждый чёртов день воспроизводила надо мной эмоциональное насилие. А ему совершенно не место в воспитании и отношениях с детьми.

Правда всех покалеченных детей никак не поколебила упрямость моей приёмной матери.

- Да что ты знаешь о воспитании! Я пыталась хоть что-то тебе дать после того, как мне тебя, совершенно дикую, выдали из приюта! Старалась показать хоть какую-то материнскую любовь!

Тёмные добрые глаза.

Чёрная короткая стрижка.

Сутулость плеч от тяжести работы.

Одинокая слеза несчастья...

- Меня любила одна воспитательница, - ком в горле застрял от воспоминаний о Лин, - она заменила мне мать.

- Да что она могла тебе дать! - недовольно взмахнула рукой Мэри, делая шаг ко мне. - Я тоже была в приюте со своим двухгодовалым братом, когда родители умерли, а нас некому было держать при себе. И воспитательницы - бессердечные женщины, ни капли не проявившие к нам сочувствия. Я сбежала, пережила голод, потеряла брата, а затем - всех тех людей, что пытались меня приютить. Не было среди них ни любви, ни тепла, ни жизни. А ты... у тебя есть такой шанс! Ты...

- Вы изводите меня каждый день, - мнение никак не изменилось, несмотря на откровение матушки. Ведь эту безрадостную сказку судьбы я уже слышала не менее сотни раз. - Не даёте вздохнуть, спокойно уйти и даже прийти, не даёте ничего, кроме ощущения клетки. Особенно с тех пор, как мы переехали сюда.

- Поэтому надо переезжать, - подал тихий голос Канг в ту секунду, когда наконец-то стало тихо.

- Зачем? К чему этот побег? Где мне учиться, а вам работать?

- Это всё можно решить потом, когда мы уже будем в полной безопасности, - отмахнулась Мэри, не видя никаких серьёзных проблем.

- И в полнейшей нищите, я так полагаю?

Глубоко в душе мне хотелось вернуться в Чэнду. Очень. Однако точно не сейчас - я стояла на пороге открытия чего-то великого и тёмного и не могла бросить все свои дела по щелчку. Анна, Вильгельм, Арни, Джейсон и даже Инграм - за последнее время они стали мне ближе, и сердце разрывалось от мысли, если я никогда их больше не увижу. Даже беззаботная жизнь в Чэнду не была столь запоминающейся, как сейчас: посиделки в ресторанах и кафе, курение под красными огнями Равенхилла, гигантский замок, полный тайн, новые страсти и безумный смех... Только сейчас я осознала, сколько всего произошло за полгода, столько всего изменилось, особенно во мне. С другой стороны... для безопасности действительно лучше уехать куда подальше.

Но не факт, что Рэбэнус не достанет меня на другом конце света.

- Ой, вот только не надо опять за своё! - Мэри пыхтела как разъярённый бык. - Сколько можно! Ты не должна так говорить!

- На языке фактов ты имеешь в виду?

- Тебе просто не понять, - её взгляд помутился. - Ты не такая, как она... не такая... ведёшь себя иначе, говоришь не то...

- Ну вот, снова, - я закатила глаза. - Сколько можно?!

- Подумаешь, переезд! Я их столько пережила, а ещё когда мы были втроём... а ты совсем другая! Ты... ты!..

- Я сотню раз слушала вашу историю жизни, но вы никогда не слышали мою!

Вдох. Выдох.

Треск тишины.

Частое сердцебиение.

Тёмные глаза уставились на меня: приёмные родители всего на мгновение услышали меня, по-настоящему услышали. Буквально на миг...

Но не поняли.

И никогда не поймут.

Взгляд матушки прояснился, и она полным отвращения голосом выдала:

- Лучше бы мы тебя не брали из приюта.

Белый шум.

В черепную коробку запихнули вату - она впитала в себя весь крик и всю кровь от раскрывшихся ран. Кости треснули - пепел грешницы, брошенной даже самыми тёмными богами. Весь мир сузился до крохотного чёрного пятнышка - даже эмоций не осталось в белом бесконечном мире - куда ни глянь, везде было пусто. И наполнено одновременно: то ли болью, то ли безумием. Душа скукожилась, всеми силами сопротивляясь ощущать, как рвалось по швам - то ли шрамы, то ли сердце.

Струна гуциня окончательно лопнула.

- Лучше бы я вас никогда не видела.

И убежала к себе наверх, как самая последняя трусиха. Как плакса, ведь слёзы могли вот-вот вырваться наружу.

Хотелось утопиться в слезах.

Дверь распахнулась - и холод ударил по оголённой коже. Вещи разбросаны тут и там, вывернуты ткани, смяты некоторые страницы дневника, чёрные пятна оставлены вместе с разорваным постельным бельём. Ветер дул из раскрытого окна, под которым лежал мёртвый ворон с очередной бумажкой: кто-то снова пробрался в мою комнату и что-то искал. Либо же просто решил напугать.

Но я в полной ярости схватила мёртвую птицу за горло и, не читая записки, швырнула её на улицу, а затем плотно закрыла окно. На ладони осталась кровь: я взяла первую попашуюся ненужную тряпку и вытерла руку. И тут же кинула в противоположный угол комнаты.

Надоело! Всё надоело! И неважно, что я сама подписалась на свои же страдания - я стойко всё выстояла, но это уже слишком! За гранью понимания! И так проблем полно, а тут ещё и грёбаные приёмные родители!

Зато теперь жить так весело, с ума сойти.

Вцепившись в волосы, я подавила крик. А внутри эмоции с безумным рвением раздирали душу: устроили целое побоище, полное сырого мяса и вывернутых кишков - кто кого убьёт первым. И пусть всё катится в ад! Не собираюсь себя останавливать! Сколько можно!

Ваза разбилась вдребезги.

Самый бесполезный подарок на день рождения.

Картина разлетелась на осколки.

Мэри никогда не умела нормально фотографировать.

Платье разорвалось в клочья.

Канг понятия не имел, что я ненавидела розовый.

- Ты такая жалкая...

- Только тебя мне не хватало! - накричала я на зашевелившиеся тени.

- Боишься... - шипящий голос звучал везде и нигде, - когда ты успела стать такой трус-с-сливой?

- Отвали от меня! - гневный взгляд пытался зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы мгновенно впиться ногтями в глотку. - Отцепитесь все от меня!

- Разве не этого ты так столь ничтожно избегаешь?

Я замерла.

Она сказала это.

Сказала то, чего я на самом деле боялась больше всего на свете.

Что я действительно никому не нужна.

Мэри вонзила нож в самое сердце - и смеялась как маньяк, с наслаждением сдирающий человеческую кожу. Она понятия не имела о сложной структуре моей личности, не знала меня от слова совсем, но как же она, сука, чётко попала лезвием в центр. Даже не собиралась кидать в цель, а задела так глубоко, аж до дрожи в руках. Мэри и не подозревала о существовании моих страхов - никто не подозревал - но они оголились с поразительной скоростью, выставив на распашку всю меня, от головы до пят.

И полностью в крови.

- Не возьми они меня, ничего бы не случилось! - воскликнула я в пустоту и ощутила, как кожу обожгло от слёз.

- И детки были бы живы, - согласилась летающая тьма, переходящая со стенки на стенку.

- И Алестер, - голос сорвался.

- Отомсти! Отомсти! - внезапно гулко завизжало эхо.

Я схватилась за голову, пытаясь как можно плотнее закрыть уши. Но вопли раздавались всё громче и ближе.