Ни живые, ни мёртвые
- Автор: Дайана Рофф
- Жанр: Триллер / Самиздат, сетевая литература / Остросюжетные любовные романы
Читать книгу "Ни живые, ни мёртвые"
II: Ни красота, ни уродство
Они тратят время и силы, чтобы быть такими, как все, а я — на то, чтобы быть собой. Затраты одинаковые. Результат разный.Мацуо Монро
Одиночество — плесень, поедающая душу. Ты словно «просрочен» от жизни, людей, радости. Срок годности давно истёк, а тебя всё никак не могут выкинуть. И ты всё ждёшь, когда же найдётся такой человек, который зайдёт в твой дом сердца, не испугается гнили и вычистит её...
Проблема лишь в том, что в какой-то момент ты привыкаешь к одиночеству. И настолько, что уже не можешь представить себе жизнь с людьми, с кем-то. Такое чувство появлялось в груди, словно все слёзы взяли и — пуф! — превратились в наушники, сериалы, сигареты, сон... Ты считал, что действительно уже не хотел, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то спрашивал тебя «как дела?» и обнимал сзади. Жаждал, лишь бы тебя наконец оставили наедине со своей фантазией, болью и тишиной в тёмной комнате среди тонны подушек. А на самом-то деле, ты лишь мечтал, чтобы оставили тебя в покое собственные мысли, а не люди. Ведь именно они съедали изнутри, когда проскальзывала эта грустная мысль «а что, если...» А за ней новые сомнения, горечь, слёзы...
Ты правда любил быть один или это просто стало привычно?
Я не могла ответить на этот вопрос. Я познала все грешные плоды одиночества: ни о ком не заботиться, никому не писать, не загоняться засчёт чужих слов, разговаривать со стенами, постепенно сходить с ума... и действительно порой я видела не то, что должна была увидеть. Порой в тёмных углах мерещится всякое... странное. И именно этим я оправдывала то, почему так держалась за Анну и Арни. Нет, они не настоящие друзья, они не те, кто стал бы спасать меня из глубокой ямы тьмы. Но я старалась проводить с ними как можно больше времени лишь потому, что только так можно скрасить одиночество. И, пожалуй, не пасть окончательно в безумие.
С другой стороны, мне действительно было одиноко. «Простуда души» — когда-то ею заразил дорогой мне человек. С ним я познала все краски жизни и любви, но после — постоянное отягощение в рёбрах, ведь осознание того, что никогда ничего больше не будет прежним, отравляло кровь. Не познакомься я с этим человеком, ни за что бы не узнала, что такое одиночество. Оно вроде бы и было во мне, а с другой стороны столько таблеток от неё я выпила, столько всего перепробовала — секс, наркотики, музыка, новые знакомства... Пришлось остановиться лишь тогда, когда мы переехали в Равенхилл.
А этот город, по-видимому, решил свести меня с ещё одним человеком. Инграм Касс. Тот, словно резко изменив своё настроение, подсел к Арни и дружно с ним поздоровался. Резко пронзило током: я вспомнила, что как только появилась в школе, в седьмом классе, никто из ребят не собирался принять меня в друзья, в компанию или хотя бы просто в любителя поиграть в шахматы. Да, через пару лет я завоевала популярность, особенно в старших классах, но поначалу я испытывала полное отчуждение от всех, полное... одиночество. Все знакомы друг с другом, у всех личные шутки и истории, а я... лишняя. Однако я дала себе время адаптироваться, привыкнуть, принять столь большое общество после приюта. А потом поразила всех своими костюмами и своей фигурой. И быстро получила и любовь, и уважение.
А Инграм... так легко справился с первой встречей.
— Ну что же, сегодня мы поговорим о культах в древней Греции... — начал занятие мистер Фиделибус, повернувшись к доске лицом и начав что-то активно на неё писать.
— Обычный тип какой-то, — сказал напротив меня сидящий Лиам, темнокожий футболист.
Отчасти я была с ним согласна. Инграм не казался со стороны странным или подозрительным: белые, со слабым оттенком серебристого, волнистые волосы, убранные назад; тёмные круги под чёрными глазами; ровные брови, тонкая полоска потрескавшихся губ, обычная одежда в виде тёмно-серой толстовки и чёрных джинс. Он выглядел бы вполне красивым и даже привлекательным, если бы не столь страшные шрамы. Они бледными трещинами расчерчивали его лоб, щёки, нос — всё лицо с резкими чертами. Это резко отталкивало, вгоняло в ступор. Вот Лиам — типичный парень, и каждый день мы привыкли видеть одинаковые обычные лица, как у него. Но порой встречались такие люди, которые отличались от всех. Альбинизм, ожоги, нечто другое — оно встречалось так редко, и не всегда являлось красивым. Однако Инграма не волновала собственная внешность: он держался непринуждённо, беззастенчиво, не боясь насмешек или пальцев.
Пока все подгонялись под одинаковые рамки красоты, Инграм чувствовал себя свободным. Самим собой.
И в этом мы были похожи. Конечно, ещё рано такое говорить, но отчего-то я чувствовала в нём внутреннюю независимость от всех. Это улавливалось в его движениях, взгляде и даже в единственной фразе, которую он сказал. Парень привлёк меня не странной внешностью, хотя это тоже играло свою роль, а нетипичностью. Почему не рад видеть? Откуда у него шрамы? Что за характер? Краем глаза я следила за новичком, что-то автоматически записывая в тетрадь, пока преподаватель вещал новую тему. Инграм неспешно писал чёрными чернилами — коряво, редко, больше блуждая взглядом по стенам с таким лицом, словно слышал эту лекцию уже множество раз. Ему явно было скучно и совершенно неинтересно поближе узнавать кого-либо из нас, из группы.
Я же не могла обойтись без анализа. Как только поступила в институт, сразу же обо всех всё узнала: кто мог стать потенциальным врагом или конкурентом, с кем можно подружиться или даже переспать, а кого иметь как человека на побегушках. Но самое главное — оценить свою группу. Чтобы никто не был лучше меня, чтобы все прислушивались к моему мнению и чтобы иметь рычаги давления. Почти никакого труда не составило узнать, что у Гленис, нашей святой отличницы, был богатый, но тупой парень, который встречался с ней чисто из-за того, что мог с неё списать. А Гленис, как одноклеточное существо, всем рассказала, что встречалась с самым богатым парнем института. Любовь липовая, история избитая — и никто не знал правду, кроме меня. Лиам попал в футбол лишь потому, что его мать, изменяя мужу, спала с тренером. Банальный спектакль — и лишь я знала истинные роли. И так с каждым из нашей группы и со многими студентами Донована. Все на цепи — а я жена Аида, ласкающая многоголового цербера. Никто не смел мне перечить, иначе секрет станет вчеобщим достоянием и поводом для насмешек.
Но меня напрягало, что ничего подобного я не знала ни об Анне, ни об Арни. То ли они действительно невинные друзья, то ли использовали меня в каких-то целях. Не хотелось думать о втором варианте, зато интересно было знать: скрывал ли что-то Инграм?
— Люди отобраны, — внезапно заговорил Арни, наклонившись к своему соседу, в то время, как преподаватель во всю рассказывала новую тему по истории. — Можно начинать сегодня в полночь.
Он говорил шёпотом, поэтому мне пришлось прислушаться — если он и хранил тайны, то сейчас шанс что-то узнать.
— Всё в том же клубе? — Инграм вдруг уставился на преподавателя, будто бы не хотел, чтобы их заметили за разговором.
Я удивилась, что они были знакомы. И, судя по всему, давно.
— Да, — Арни кивнул, из-за чего волнистые волосы упали ему на лоб. — Пришлось потрудиться с мантиями, чтобы никто ни в чём не заподозрил. Заказал у разных швеёв, вчера всё привезли.
— А гроб?
Я чуть не уставилась на Инграма от изумления, но сохранила усердное выражение лица, продолжая что-то якобы писать в тетрадь.
— К вечеру доставят.
— Нужно провести всё тихо, — Инграм говорил жёстко, точно на что-то был зол. — Особенно сегодня, когда мы только соберёмся новым, проверенным и, главное, преданным Рэбэнусу составом. Из-за прошлых дураков нас теперь считают совсем опасными.
Мне ничего не стоило сложить два плюс два: они говорили о секте. И, возможно, были даже самыми главными из неё.
Вот так поворот.
— Тьфу на их, — почти в полный голос усмехнулся его сосед. — Чем же мы опасны? Мы куда выше всего стоим.
— Обряды проверил? — Арни кивнул на вопрос Инграма. — Заклятия? Кровь?
— Мы воззовём к мёртвым, к Рэбэнусу, — как безумец зашипел Арни. — А получится ли — увидим лишь через несколько собраний.
Инграм на несколько секунд тяжело задумался: чёткий профиль, убранные белые волосы, почти незаметная горбинка на носу, глубокие тени под глазами — как нетипичная скульптура Лисиппа¹, живущая слишком долго, чтобы наслаждаться течением времени.
— Ты прав. Только тело...
— Равенна.
Голос Анны — как скрежет по металлу гильотины. Взгляд немигающий, недобрый, но смотрящий не на меня, нет. А на Инграма. И раз он вызвал столько эмоций у столь равнодушной девушки, то... он ей явно не понравился.
Или они тоже давно знакомы.
— Что? — я раздражённо посмотрела на подругу.
— Не обязательно писать «я самая красивая» десятки раз.
И действительно, когда я посмотрела на свою тетрадь, вся страница оказалась исписана витиеватым почерком, а некоторые слова налезли друг на друга. Ещё и ко всему по краям во многих местах нарисованы наброски платьев или китайские иероглифы.
— Просто задумалась, — я небрежно бросила ручку на стол.
— Или заслушалась? — Анна флегматично приподняла бровь.
— Да, преподавателя, — быстро нашлась я с ответом. — Он сегодня удивительно интересно рассказывает.
Она тут же раскусила мою ложь.
— Согласна, мне тоже не нравится.
Я прислушалась к парням, но те уже ни о чем не разговаривали. Ох, Гуань Инь! Моя жизнь только что могла наполниться чем-то новым и интересным — в последнее время она так скучна, что не оставалось сил на бестолковое течение судьбы. Учёба, случайный секс и хобби — замкнутый круг, как мышление у Мэри. Хотелось интриги, бурления, тайн! А секта, которая появилась недавно в Равенхилле, могла в этом помочь. Я не знала, как к ней подступиться, не навлекая на себя внимание полиции, но тут рядом со мной сидело аж два представителя секты. Не это ли шанс? А меня отвлекли...
Гуй всех побрал.
— Чего ты хотела? — я не могла скрыть разочарования, что больше ни о чём не узнала. Ведь конец был весьма интригующий...
— Напиться, — Анна покрутила в руке невидимый бокал вина. — А сейчас, думаю, застрелиться.
И почему мои друзья такие придурковатые?
— А от меня что хотела? — спросила я, хотя желание девушки меня скорее позабавило, чем озадачило.
Она легко коснулась моих пальцев — на ощупь её полупрозрачные чёрные перчатки оказались слегка колючими.
— Компанию.
В душе я была согласна, но на деле мне надо многое ещё сделать. А с полученной информацией... что-то решить.
— Странные шутки у тебя, конечно, — заносчиво прокомментировала я.
Анна расслабленно пожала плечами.
— Жизнь такая, soit plaisanter, soit ne pas vivre².
— Твой чёрный юмор меня напрягает.
— Ты что, расистка?
— Кстати о расизме, — услышал последнее слово мистер Фиделибус, который уже давно заметил, что мы его не слушали. — Скажите нам, мисс Вэй, какую роль в истории сыграл расизм?