Ни живые, ни мёртвые

XI: Ни спасение, ни падение

Если людей пугать достаточно сильно и достаточно долго, они пойдут за любым, кто пообещает спасение.

Стивен Кинг

Я была в опасности.

И чётко это осознавала: мне не выбраться из ловушки живой, если только не случится чудо. Меня тщательно загоняли в угол: то там воздвигнут стену в виде монстров, то тут запутают в лабиринте вопросов и догадок, то ещё где-нибудь поставят подлую подножку.

«Тяжело быть загнанными овцами — волки всё равно придут на запах страха».

Так я говорила про других глупых девочек. И неужели меня загнали точно так же, как и их? С другой стороны, не моей стороне было главное отличие — я знала, что меня хотели прибить как назойливую муху, сцапать и разбить. И у меня было время подготовиться, нанести ответный удар, отомстить. Ведь я способна на это в отличие от этих действительно овец.

Однако я всё же была в опасности.

И это куда больше интриговало, чем пугало. Ведь меня жаждал убить сам Рэбэнус Донован. Что странно. Я служила ему, состояла в свите Ворона, интересовалась им, была одержима им. А он... хотел от меня избавиться? Почему? Может, ему и не нужно, чтобы я состояла в свите? Или я чем-то помешала его планам? Или всё это — просто игра, чтобы меня хорошенько напугать?

Тогда придумали бы что-нибудь получше.

Хотя то, что происходило сейчас, уже неплохо. Да, звучит безумно, но так оно и есть. Жизнь после приюта оказалась крайне скучной: иногда случались проблемы в школе, проходили любовные интрижки, порой состоялись выставки молодых дизайнеров, в которых я чаще всего выигрывала, а дома все постоянно ссорились. Ничего интересного. А при приезде в Равенхилл стало только хуже — полное отсутствие каких-либо происшествий, даже в клубах или в институте. Жизнь загнивала, и я понятия не имела, где найти лекарство от английской плесени.

Однако судьба сама подкинула мне чудесный подарок в обёртке из человеческой кожи. В кровь попал яд любопытства — и ничто уже не вылечит, не остановит, пока интерес к злу не иссякнет до последней капли. С другой стороны, я не могла с уверенностью утверждать, что Рэбэнус Донован — абсолютное зло. Ведь некоторые источники рассказывали о добрых поступках самого знаменитого человека в Англии XIX века: давал деньги нуждающимся, кормил бедных, спасал как физически, так и морально, выступал за справедливость и решал вопросы в правительстве в пользу народа. За ним ходили толпами, словно он наидобрейший герой. Но свита Ворона, его дневник, страх перед ним, тайны о тёмной магии — всё говорило об обратном, об испорченной натуре лицемера и искусного лжеца. Для чего Рэбэнус так поступал и зачем ему понадобилось запутывать собственную жизнь — это ещё мне предстояло узнать.

Но вот как — тоже хороший вопрос.

И над его решением я сидела в пять утра понедельника и стучала швейной машинкой, делая на заказ шикарный блестящий костюм цвета закатного неба. Даже когда я глубоко задумалась о своих проблемах, руки сами делали всё чётко и правильно: держали ткань, поворачивали её, шили ловко и быстро. Я остановилась и уловила чистейшую тишину как в голове, так и в доме: Мэри и Канг мирно спали внизу, часы недавно сломались и перестали тикать, ни единого шороха, даже тихо падающего снега не было слышно.

И никакой мистики.

Я оглянулась. Перевёрнутые прозрачные коробки с тканями, перечёркнутые эскизы на листах, кучка обрезков, на вершине которых лежала игольница в виде ворона. Со стороны всё это казалось творческим беспорядком, но для меня — идеальным положением, своей стихией, сочетанием музы и вожделения. Раннее утро, темнота за окном, бодрящий, даже слегка опьяняющий пуэр, тишина — не существовало ничего лучше, чем это.

Умиротворение падшим ангелом рухнуло с небес — взгляд зацепился за дневник Ворона. На секунду я засомневалась прежде чем уверенно подойти и взять в руки книгу. Открыла место, где остановилась: закладкой мне служила бумажка с угрозой, которую я нашла на своём подоконнике. В конце его рукописи я недавно нашла приклеенный к обложке конверт, но пустой, к сожалению. Зато положила туда найденные за время расследования вещи: кровавый договор Тинг, кусочек газеты и фотографию свиты Ворона. Как раз её я и достала, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть. Да, на портретах в доме Арни действительно изображены последователи Рэбэнуса. Но на фото из-за дыры в середине невозможно было понять, кто ещё находился вместе со всеми. Если один из двоих мужчин был явно Рэбэнус Донован, то кто второй? Быть может, сам Орёл? Интересно, жив ли тот до сих пор? И если да, то где он вместе с Рэбэнусом прятался? Как их найти? И возможно ли?..

Я внимательно посмотрела на круглое лицо. Мистер Фиделибус...

В голове мгновенно созрел план.

Быстро дошив заказ, я примерила его на портновской манекен и понадеялась, что после института успею разукрасить костюм. Не любила бросать дело на половине, но сегодня был хороший шанс узнать действительно нечто стоящее. Вполне быстро я накрасилась и оделась в тёмно-синий ципао, но модернизированной мной: расшила серебристыми лотосами, сделала длинные свободные рукава и поглубже вырез над грудью. На мгновение меня передёрнуло. Но я быстро прогнала все ужасы вчерашнего вечера.

Вороны громко гаркнули, когда я вышла из дома и в безлюдье улицы направилась в сторону института. До рассвета было ещё два часа: темнота властолюбиво окутывала Равенхилл, алыми блёстками от фонарей сверкал снег, вдалеке поскрипывал тёмный лес, от мороза валили клубы пара при дыхании. Старые дома криво сочетались с новыми и более высокими, мокрые стены казались ещё мрачные, как и пусто смотрящие чёрные окна. Всё ощущалось одиноким, заброшенным, скучным — траурная процессия гибели света и счастья, никак иначе. А я всё никак не могла привыкнуть к Равенхиллу, даже если не стать «своей», то хотя бы не чувствовать себя столь... чужой.

Как в приюте.

Даже там я не могла отделаться от чувства обречённости, от морального отделения себя от всех. Я была наполовину китаянкой, но среди почти таких же нашла общий язык лишь с Алестером, который являлся чистым англичаном. А в Равенхилле я ощущала лишь пустоту, где в самой глубине, почти на невидимом уровне скрывалось нечто поистине жуткое, страшное и крайне тёмное. Мелкая червоточина, таиашая в себе слишком много зла — удержит ли?

А удержу ли я в себе?

На этой мысли я обнаружила, что уже дошла до института, открывшегося только что. Я была уверена, что так рано не встречу ни Арни, ни Инграма, поэтому сразу же направилась в личный кабинет Рэбэнуса Донована. Пустые коридоры проводили меня затхлым запахом и неприятным давлением стен, от каблуков по мраморному полу раздавалось напряжённое эхо, а от гнетущей атмосферы падало любое настроение. Но я была полна энергии и решимости, поэтому быстро нашла тайный ход за картиной Караваджо и оказалась в окружении антиквариата, скульптур и пыльных рукописей. Как раз-таки к последним я тут же и направилась: не просто так просмотреть корешки, а прочесть содержимое. Взяла несколько книг на английском, пару на латинском, ещё одну на китайском и вдобавок тот самый фолиант из человеческой кожи. Уселась поудобнее в кресло за столом, налила себе немного вина и начала читать: об энергии ци, о некромантии, о стихиях, о космосе и о времени. Никогда бы не подумала, что буду с таким удовольствием читать об усилении магии, о её использовании и перемещении, о тёмной энергии, о душе и о многом другом. Мозг жадно впитывал новые знания — ровно как в приюте, когда я зачитывалась не только романами и научной фантастикой, но об искусстве шитья. Тогда я так же рано вставала, чтобы никто не мешал мне погружаться в книги.

Прошёл час, второй, начался третий...

В один момент я глянула на часы: пора было уже уходить, чтобы успеть сделать ещё одно дельце. Но от любопытства тяжело удержаться — и я решила попробовать что-нибудь из прочитанного. Встала, сосредоточилась, вытянула руку — полная тишина вокруг, ни единого шороха, даже не слышно ветра за окном и потихоньку падающего снега. Абсолютное спокойствие.

Вдох. Выдох.

Я резко открыла глаза, разжав пальцы. Секунда, две... ничего. Не получилось.

Ох, Гуань Инь!

Разочарование врезалось о твёрдую стену логики: а что стоило ожидать? Что у меня неожиданно получится после глупых попыток в детстве? Или что рассказы про магию Рэбэнуса окажутся правдой?

Книги на место, вино закрыть, записи положить в сумку — и готовой осторожно выйти из тайной комнаты. В коридоре уже сновали студенты, но всё так же мало: до первой пары было ещё минут двадцать. Поэтому когда я пришла в нужный кабинет, никого из моей группы ещё не было.

Зато уже сидел за своим рабочим столом мистер Фиделибус.

— Что вы знаете о Рэбэнусе Доноване? — спросила я у него сразу после приветствия.

На секунду лицо преподавателя передёрнуло, будто он вспомнил свой самый страшный кошмар.

— Зачем это вам, мисс Вэй? — удивился он.

— Мне интересна история как Англии, так и Равенхилла, — я села перед ним как можно более эффектно, показывая всю свою красоту. — И там, и там упоминается такое важное лицо, как Рэбэнус. Но в интернете да и в книгах удивительно мало информации о нём. А кто, как не вы, преподаватель на историческом факультете, знаете достоверную информацию?

Пальцы мужчины напряглись: он сжал галстук так сильно, точно ему не давала покоя мысль об удушении самого себя.

— Хорошо, — тяжело вздохнул он, сдавшись. — Что вам интересно?

— Как он стал таким известным?

На лице Фиделибуса на секунду проскользнуло облегчение: он явно ожидал более каверзных вопросов, от которых бы пришлось ворошить тяжёлое прошлое.

Но ничего, птенчик, я ещё дойду до этого.

— Никто точно не знает, но некоторые, и я в том числе, предполагают, что его известность началась с момента спасения короля Великобритании Георга IV от покушения на убийство.

Не удивлюсь, если Рэбэнус сам же его и подстроил.

— Было покушение?

— Это дело почему-то быстро замяли, однако за спасение Рэбэнусу выдали хорошие деньги и вписали его в близкий круг власти. Он нравился очень многим, был умён и обходителен, с весьма хорошими идеями для политики Англии. Поэтому его быстро приняли как своего доверенного человека.

— Тогда почему же его стали считать злодеем?

Преподаватель глянул на меня так недоверчиво, точно подозревал в самых плохих поступках.

— Многие из жителей Равенхилла не верят в ту историю, которую я сейчас вам расскажу, мисс Вэй. Они считают своего давнишнего мэра самым хорошим человеком за все времена. Ибо как богатый аристократ, помогающий абсолютно любому по доброй душе, мог быть убийцей?

Мистер Фиделибус явно ожидал от меня хоть каплю удивления, ведь не редко его интересные рассказы об истории вызывали бурю эмоций, но меня его «новость» не изумила.

Ведь Рэбэнус хотел убить и меня.

— После покушения на Георга IV сначала в Лондоне, потом и по всей Англии стали происходить убийства без какой-либо закономерности. Рэбэнус помогал всем скорбящим, проводил утешительные ужины, искал вместе с остальными маньяка. У него были со всеми хорошие отношения, кроме рода Коллеров. Не знаю деталей, могу лишь сказать, что те пришли на один из ужинов Рэбэнуса и сказали, что он убил их сына, Фрэнсиса Коллера. А тот, вместо того, чтобы оправдать клевету, добавил, что убил не только его, но и многих других. Только представьте, каково это было всем присутствующим: осознать, что были знакомы и дружны с самым опасным убийцей Англии.