The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

— Ко мне ты уже подобрал ключик? — спросила она.

— Мы же договорились, что мы с тобой друзья, — усмехнулся Майкл. — Какие могут быть ключики у друзей?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Золотые, наверное. А что будет, если ты влюбишься?

— Мы уже знаем, что случится, если я влюблюсь, — чуть ли не перебил он её. — Всем будет плохо.

— Ну, ладно, а что будет, если я влюблюсь? — спросила Элизабет.

— Значит, ты нашла своё счастье, — ответил он. — Друзьями, надеюсь, мы быть не перестанем, а вот с “бонусами” придётся завязать…

— А что будет, если я влюблюсь в тебя? — спросила она, снова отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. — И не говори мне, что тогда нам придётся расстаться, потому что тогда мне будет ещё больнее!

— Чем если бы ты страдала от моей невоздержанности рядом со мной? — спросил Майкл.

Она опять к нему прижалась, обхватив руками.

— К твоей невоздержанности я привыкла… привыкну… со временем… может быть, когда-нибудь, — пробурчала она. — А вот если я тебя больше не увижу…

— Но это чисто теоретически, — беспечно отозвался он. — Ты же не собираешься в меня влюбляться в ближайшем будущем?

— Нет, не собираюсь, — помотала головой Элизабет. — Но чисто теоретически хотелось бы договориться.

— Ты хочешь, чтобы я вернул тебе твоё слово? — спросил он. — То, самое, где ты обещала, что такого не случится.

— Да, — выдохнула она. — Это нечестное условие, и я дала обещание под давлением обстоятельств непреодолимой силы.

— Ха! — удивился Майкл. — И что же это за обстоятельства?

— Мне срочно нужно было, чтобы ты оказался в моей постели, — пояснила она. — А ты упёрся, как баран.

— Ну и сравнения у тебя, — ошарашенно пробормотал он.

— Очень точные, между прочим, — с нажимом сказала Элизабет. — Я, бедняжка, вся изнываю, а он не замечает и продолжает нести какую-то чушь!

— Ну, ладно, — согласился он. — Баран — так баран.

— Так ты согласен? — спросила она.

— С тем, чтобы вернуть тебе твоё слово? — откликнулся Майкл. — Ты же знаешь, что я только желаю тебе добра.

— Если я в тебя вдруг влюблюсь, это само по себе будет достаточным наказанием, — пробурчала она. — А ты меня ещё и прогнать при этом собираешься… Словно в наказание…

— Но это же всё — чисто теоретически! — взмолился он.

— Тем более, — нахмурилась Элизабет.

— Хорошо, — вздохнул он. — Я возвращаю тебе твоё слово.

— Так бы и давно, — недовольно пробормотала она и села вертикально, высвобождаясь.

Несмотря на сосредоточенное, может, даже хмурое выражение на её лице, он буквально купался в волнах исходившей от неё радости… и надежды? Майкл даже испугался, что она прямо сейчас ему всё и выложит — но нет, пронесло, признаний на последовало. А то он даже не знал, как ему реагировать.

— Пойдём ещё поплаваем, — предложила она.

— Пойдём, — кивнул он, вставая, и подал ей руку.

Она сделала вид, что стряхивает песок с ягодиц, и поймав себя на том, что разглядывает её гладкую попку, он подивился, с каким изяществом был загнан в эту немудрёную ловушку. Элизабет снова пожелала надеть ласты, он подал ей ещё и небольшую маску, и она ушла под воду, словно русалка плеснув хвостом. Глубоко она пока нырять не пыталась, и когда Майкл догнал её, она извиваясь всем телом, плыла посредине между дном и поверхностью там, где глубина была около восьми метров. Увидев его, она попыталась напасть, и он, увернувшись, метнулся прочь от неё, чтобы дать ей догнать себя через десяток метров. Они вынырнули, чтобы глотнуть воздуха, и Элизабет уцепилась ему за плечи, позволив себя покатать. Без тренировки он довольно быстро устал, и они зависли в самой середине бухты, держась за руки и лениво пошевеливая ластами.

— Что-то ты быстро выдохся, — недовольно сказала она, опуская маску на шею.

— Надо чаще плавать с отягощением, — сказал Майкл.

— Но-но, — возмутилась она. — Попрошу! Я не отягощение, а облегчение! Со мной ты наоборот должен вдохновиться и плыть дальше и быстрее!

— Я в следующий раз обязательно учту, — согласился он. — Если бы я знал заранее о твоей волшебной силе, то может действительно летал как на крыльях.

— У меня хорошее настроение, — вдруг заявила Элизабет. — Даже слишком.

— Что значит — даже? — не понял он.

— Я хочу дослушать ту историю, — сказала она, подтянувшись ближе к нему. — Я думаю, что смогу.

— Не нужно, Лиззи, — взмолился Майкл. — Есть вещи, про которые маленьким девочкам лучше не знать…

— Я знаю, — кивнула она. — Но это история ещё и про тебя. Я хочу знать больше про тебя.

— Про меня всё просто, — усмехнулся он. — Анну спас, злодеев наказал, из армии меня выперли.

— Я нисколько не сомневалась, — покачала головой Элизабет. — И всё-таки…

— Тогда сначала ты, — напомнил он. — Иначе ничего не выйдет.

— Что бы тебе рассказать? — задумалась она. — О, я же сегодня на пляже познакомилась с двумя парнями!

— Сразу с двумя? — улыбнулся Майкл. — Это прогресс! Нужно чаще тебя на море вытаскивать.

— А я, собственно, и не против, — заметила она. — Так вот, лежу я, загораю, никого не трогаю, одним глазом на Анну поглядываю…

— А Анна? — перебил он.

— А Анна уже нашла подружек, с которыми как раз носилась по пляжу, играя в пятнашки, — отозвалась Элизабет. — Так вот, лежу я, и вдруг словно туча на солнце наползла. Открываю глаза…

— Одним из которых ты на Анну поглядываешь, — напомнил он.

— Естественно! — подхватила она. — Поэтому мне только оставалось лишь второй открыть… А рядом стоят эти двое. И меня зачем-то разглядывают.

— Хотя казалось бы… — пожал Майкл плечами. — Что там разглядывать?

— Но-но! — возмутилась она. — Я им и сказала, что они мешают загару ровно ложиться на мою нежную кожу.

— Так и сказала? — спросил он.

— Ну, не совсем, — уточнила Элизабет. — Сказала, мол, простите и не соблаговолите ли… А они смеются и что-то на своей чудной тарабарщине лопочут. А я улыбаюсь и ничего не понимаю. Мимо как раз Анна пробегала, так она им что-то успела сказать на ходу и дальше умчалась. Тогда один из них улыбнулся ещё шире и говорит “Извейнитэ!”.

— Что это у тебя с произношением? — удивился он.

— Да это я их прононс пытаюсь передать, — рассмеялась она. — Церковно-приходской английский со словарём… В общем, поговорили, мешая язык жестов и плохой английский.

— И что? — спросил Майкл, прищуриваясь.

— И ничего, — пожала она плечами. — На прощанье спросили, когда я опять появлюсь, а я им возьми и ответь, что я лишь скромная служанка могущественного господина… Кстати, — нахмурилась она. — Это они мне насвистели?..

— Что, прости, они тебе сделали? — округлив глаза, спросил он.

— Насвистели… Приврали, в общем, — пояснила Элизабет. — Это они мне насвистели или ты и вправду пообещал, что перестреляешь всех мужчин в деревне, если до Анны кто-то хоть пальцем дотронется?

— Брехня, — равнодушно ответил он. — Деревенские байки.

Она с минуту вглядывалась в его лицо, а Майкл невинно ей улыбался, показывая, что глупо было бы подозревать его в подобной жестокости..

— Так, мой рассказ закончен, — заявила она. — Теперь твой! Ты остановился на том, что пришёл в ту деревню…

Хотя и казалось, что они висят на одном месте, но течением их постепенно сносило в сторону каменных скал у оконечности бухты. Он зацепился за один из крупных камней, скользкая верхушка которого не доставала полуметра до поверхности воды, и усадил рядом Элизабет.

— Как я тебе рассказывал, я двинулся на звук выстрела, — начал он. — Я был отлично замаскирован, и поэтому мог передвигаться почти бегом — и я бы успел, если бы всё не кончилось значительно раньше. Там было шестеро злодеев — как я разобрался позже, пятеро бойцов и командир. Мать и старшая сестра Анны, уже остывающие, и отец семейства, которому только что пустили пулу в лоб — это он кричал, когда убили его жену и дочерей. Перед этим его заставили смотреть… И на его же глазах…

— И дочерей… — тихо повторила она.

— Анна ещё была жива, но кровь толчками выходила их её перерезанного горла… — хмуро сказал Майкл. — Я обездвижил всех шестерых, а потом бросился к ней на помощь. Остальных я бы точно не смог спасти.

— Они ей только лишь перерезали горло, и всё, правда? — с надеждой спросила она, и он почувствовал исходящие от неё тоску и безысходность. — Ведь сколько ей тогда было? Одиннадцать? Двенадцать?

Она уже всё поняла, но ещё отказывалась в это верить. Он отвернулся.

— Продолжай, — попросила дрожащим голосом Элизабет. — Это ведь самое страшное?

— Да, — ответил он. — Это — самое страшное. Мне удалось остановить кровотечение и наложить повязку. К сожалению, мать и сестра уже были мертвы… Мне нужно было дождаться своего лейтенанта, и я позвал… друга, как неожиданно выяснилось, который жил не очень далеко. Он смог прийти на помощь очень быстро, забрал Анну с собой и передал её в больницу. В очень хорошую лечебницу. Просто так туда её бы не взяли, но мой оказался достаточно известен, чтобы для него сделали исключение… Тебе холодно? — спросил он, внезапно поняв, что её просто колотит.

— Н-нет, — ответила она. — Это нервное — от переживаний. Не обращай внимания!

Майкл притянул её к себе, поцеловал в губы и стал целовать лицо, чувствуя при этом, как она успокаивается, а лихорадка эмоций, составленных из страха, злости и жалости, постепенно уступает спокойному умиротворению.

— Спасибо, — сказала она со вздохом, кладя голову ему на плечо. — А те? Ты сказал, что их наказал…

— Да, когда убыл мой друг, я ими как раз и занялся… — кивнул он. — Они оказались наёмниками… Частная военная компания из-за океана. Их задачей была зачистка сербского села после того, как албанские боевики всех в нём убьют… Чтобы точно свидетелей не осталось.

— Погоди, — спохватилась Элизабет. — Ты же сказал, что это сербская армия уничтожает албанские деревни…

— Я сказал, что к нам поступали сообщения такого рода, — возразил он. — На самом деле, всё было наоборот. Но об этом после. Семья Анны как раз возвращалась в деревню, когда всё уже закончилось, и албанцы, которых я встретил по пути, уехали на грузовике. Тишина Црвеновичей не насторожила, а потом уже было поздно — “кузены” грамотно поймали их в ловушку. Я нашёл у наёмников документы… Не настоящие, конечно, но в итоге я нашёл их семьи… Я отправил им видео с последними минутами жизни этих бравых парней, — усмехнулся Майкл. — Знаешь, когда я их развязал, они вдруг словно с ума посходили — принялись фотографироваться с трупами, совокупляться друг с другом разными противоестественными способами, а потом встали в кружок и одновременно перерезали друг другу глотки. Я уверен, что их начальство объявило их погибшими смертью храбрых, так что вот такое получилось небольшое восстановление справедливости… Затем прибыл мой лейтенант, и я ему рассказал, что видел. Он пообещал, что во всём разберётся. Я повернулся к нему спиной…

— Ужас какой! — сказала Элизабет, поняв, что он сейчас скажет.

— О, нет, он не собирался меня убивать, — ухмыльнулся он. — А вот стукнуть по голове и упечь в психушку…

Он заметил, что при упоминании психушки она вспыхнула яростью, изо всех сил не давая чувству прорваться наружу.