The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

Новый Год

Он был весьма собой недоволен — несмотря на твёрдое намерение больше не допустить повторения той самой ночи после её дня рождения, несмотря на всю его решимость, она легко снесла несколько рядов фортификационных сооружений и победно ворвалась в казавшуюся неприступной крепость. Всё, что он смог сделать — лишь создать видимость милосердной победы там, где потерпел сокрушительное поражение, и выставить несколько условий, которые она отчего-то приняла. Зачем, неясно — он уже лежал поверженный на поле битвы, а её кованый сапог давил ему на горло. Похоже, она и сама не поняла, что произошло. Может, ей и показалось, что его убедил аргумент относительно её готовности выслушать его страдания, но на самом-то деле он просто почти сразу потерял контроль, как только она прижалась к нему, жалобно посмотрела снизу своими изумрудными омутами и похлопала длинными ресницами с налипшими на них капельками мороси. Сработал рефлекс. Тот самый рефлекс, который всегда срабатывал при появлении смазливого личика на расстоянии вытянутой руки. Глупо сражаться в латах и с мечом против пушки. У неё же была не пушка, а ракета с ядерной боеголовкой. Её тело жгло его руки даже через несколько тёплых слоёв одежды, которую он буквально через несколько минут, когда они наконец зашли внутрь, лихорадочно чуть ли не срывал с неё, словно боясь куда-то опоздать. Она правильно напомнила ему про Габи, потому что сама была не просто хорошенькая — она была в крайней степени желанна, и он легко и с готовностью проглотил эту наживку.

Наиболее его удручало то, что он так и не смог донести до Элизабет её исключительность. Он просто не знал, как ей передать, как объяснить, что она ценна сама по себе, а не как источник соблазна и искушения. Если бы он ей сказал, что ему нравится просто говорить с ней, слушать язвительные реплики и шутить в ответ, и при этом у него даже мысли не возникает затащить её в постель, то она скорее всего его бы не поняла. Может, даже и обиделась бы. Наверняка бы обиделась. Она была столь ценна, что ему было легче расстаться с ней, чем поставить на одну доску с любовницами. Нет, среди последних тоже были в общем дорогие ему существа, но ни с кем из них у него почему-то не было желания откровенничать, не говоря уж о том, что иные его тоже воспринимали во вполне утилитарном ключе — как способ согнать скуку, поднять настроение, получить то, чего им не могли дать их слепые рогоносцы. Он мог бы попытаться снова объяснить Элизабет свои мысли по этому поводу, но — поздно, она уже поймала его в свою ловушку, и они заключили сделку — она обязалась выслушивать его самотерзания, а он в свою очередь должен был удовлетворить её запросы. Не целиком, конечно — он не собирался по первому же звонку бросать всё и бежать к ней, как и она не должна была всё время посвящать его рассказам. К тому же, оставалась та, первая игра, и она по-прежнему должна была с ним чем-нибудь поделиться прежде, чем он начал бы говорить… Но всё равно — бартер, услуга за услугу. Она работает его психотерапевтом, а он, соответственно — мальчиком по вызову. Ах, ну да, они же вроде как друзья, и не просто друзья, а друзья с бонусами. Значит — другом по вызову. Вот теперь он кто — друг по вызову.

Губы сами собой вытянулись в улыбку, едва глаза выделили в толпе Элизабет. Она сразу же призывно замахала ему рукой. Это же столпотворение какое-то! Он наконец протиснулся к ней, и их сразу прижало друг к другу. Она нырнула ему под руку и обняла, словно прячась под крылом матушки-наседки. Майкл сглотнул, с трудом отодвигая на задний план накатившее желание оказаться вместе с ней подальше отсюда — и желательно в мягкой постели — и строго спросил, показывая на афишу:

— Лиззи, объясни мне, что это мы с тобой делаем на премьере детской сказки?

— Во-первых, премьера была двенадцать дней назад, — незамедлительно откликнулась она. — С актёрами, съёмочной группой, режиссёром и автором сценария. А во-вторых, почему это я не могу посмотреть детскую сказку?

— Теперь понятно, зачем тебе я, — согласился Майкл. — Боялась, что без взрослых тебя не пустят?

— Да, папочка, — смиренно ответила она, невинно хлопая ресничками, и оба прыснули от смеха.

Это даже хорошо, что она не повела его на премьеру. Конечно, он с тех пор сильно изменился — для начала, подрос и раздался в плечах. Сильно раздался в плечах. Избавился от очков, а тот инцидент на полигоне вполне удачно обернулся для него вырезанным шрамом — который, конечно, не поддавался магическому лечению, но был легко удалён скальпелем хирурга, и теперь на этом месте едва виднелась розовая царапина. Будь хирург не армейским, а дорогим частным, то и царапины бы не осталось. Причесался. Но при всём при этом никто не гарантировал, что та же Скитер, которая теперь красовалась на первых полосах маггловских газет в качестве автора детской книжки-блокбастера, не узнала бы его со своей извращённой наблюдательностью. С другой стороны, интересно взглянуть на себя другими глазами.

Билеты Элизабет взяла на себя, и в результате они оказались в самом центре зала, где, как она его уверила, “звук чище”. Едва усевшись, она сразу убрала разделявший сиденья подлокотник, обняла его и сложила голову у него на плече. Ему сразу стало жарко и снова захотелось сбежать куда-нибудь из этого места. Майкл с трудом отрешился от реальности и принялся разглядывать пустой экран. Элизабет отстранилась и повернулась к нему.

— А я во вторник познакомилась с парнем, — похвасталась она.

— Да? — оживился он. — И как? Расскажи, кто он?

— Он студент из Германии, — поведала она. — Такой смешной акцент — это что-то! Такое ощущение, что он постоянно бранится… На год меня старше, учится на программиста — что бы это ни значило. И внешность ничего такая, — она сложила руки на коленях, на секунду превратившись в прилежную ученицу, только что успешно ответившую на каверзный вопрос учителя.

— Молодец, — сказал Майкл, доставая из запаса фундук в шоколаде. — Вот тебе, заслужила!

Орех она брать не стала, а лишь блеснула глазами, с улыбкой глядя на него. Он вложил угощение в приоткрытый с готовностью ротик, и Элизабет довольно им захрумкала.

— А дальше? — спросил он.

— А у тебя ещё есть? — с хитрым видом спросила она, склонив голову набок.

— Есть… — ответил Майкл. — Вымогательница!

— Мы с ним мило поболтали в кафе, я его спросила не маньяк ли он, он сказал, что как все, так и он, и мы договорились встретиться там же в следующий вторник, — отчиталась она и замолкла, с улыбкой приоткрыв рот.

Он положил ей ещё орешек.

— Ведь свидания днём в кафе тоже считаются? — спросила она, прожевав.

— Конечно, — заверил Майкл. — Главное — с людьми общаться.

— С любыми? — переспросила она.

— С хорошими, — сказал он. — И не вздумай заводить роман в своей актёрско-студийной тусовке.

— С этим я в целом согласна, — кивнула Элизабет, — но хотелось бы услышать, что именно привело тебя к такой здравой мысли.

— Любовь свою не встретишь, а вот обжечься можешь не на шутку, — пояснил он. — Эти люди с тонкой нервной организацией такие все сплошь моральные уроды!..

— И Алан Рикман? — кивнула она на афишу.

— И Алан Рикман, — подтвердил Майкл.

— И Мэгги Смит? — снова спросила она.

— И Мэгги Смит, — согласился он, уже предвидя её следующий вопрос.

— И Элизабет Беннет? — с невинным видом поинтересовалась она, но он не попался в её ловушку.

— Нет, Элизабет Беннет это ангел среди чертей, — улыбнулся он. — Тебе самой-то не кажется, что все эти люди искусства на тебя, как на чужую смотрят?

— Кажется, — озадаченно ответила Элизабет, и тут начал гаснуть свет.

Она снова к нему прижалась, а он достал из кармана упаковку глазированного фундука и по одному подкладывал орешки в подставленный ротик каждый раз, как она переставала жевать. Коробка опустела как раз в тот момент, когда юный герой на экране, подстрекаемый своим новым рыжим другом, открывал первую в своей жизни упаковку с шоколадной лягушкой. Лягушка выпрыгнула в окно, Майкл убрал пустую упаковку, а Элизабет издала разочарованный вздох. Он достал ещё одну коробку, открыл и закинул ей в рот новый орешек.

— Такими темпами я быстро растолстею, — пожаловалась она и раскрыла рот для следующего.

Фильм оказался неожиданно длинным, хотя вместить события целого учебного года в каких-то два с половиной часа — это большое мастерство. Когда кончились титры и зажёгся свет, Элизабет осталась сидеть, глядя перед собой и сосредоточенно кусая губу. Майкл не торопил её — слишком много воспоминаний разбередила в нём эта детская сказка. Зал опустел. Наконец она быстро глянула на него и улыбнулась.

— Ну, как тебе? — спросила Элизабет, глядя искоса.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Красивая выдумка.

Насколько он помнил, даже в книге не говорилось про сломанные старшим Дурслем рёбра. Поэтому — да, красивая выдумка.

— Пойдём, — сказал Майкл, подавая ей руку. — Кино уже давно кончилось.

Выйдя на улицу, она сразу повисла на его локте, возбуждённо припрыгивая на ходу. На неё фильм, похоже, произвёл большое впечатление.

— А я уж понадеялся тебя там увидеть, — сказал он, когда они вышли наружу и пошли в направлении её дома. — В одной из главных ролей.

— Да ну, — весело махнула рукой Элизабет. — Я же тогда ещё совсем новичком на студии была, когда его снимали…

— А жаль, — сказал он.

— Ну, кого бы я там играла? — спросила она. — Вот, сам подумай — кого?!

— Хагрида, конечно, — невозмутимо ответил Майкл.

Она звонко расхохоталась, отпустила его руку и повисла на другой.

— Здесь у меня шпага болтается, — показал он. — И бьёт тебя по длинному кринолину.

— Ничего страшного, — шепнула Элизабет ему почти в ухо, подпрыгнув и повиснув на шее. — У меня под этим кринолином больше ничего нет. Совсем-совсем ничего!

Он остановился, как вкопанный, а она начала совершенно мило краснеть от своей же дерзкой шутки.

— Что это ты так развеселилась? — улыбнулся Майкл.

— Не знаю, — призналась она и замерла на несколько секунд, словно к чему-то прислушиваясь. — Ты мне лучше скажи, тебе кто из героев больше понравился?

— Хагрид, конечно, — ответил он, вызвав у неё новый приступ веселья. — На самом деле, действительно неплохо снято, хотя и не совсем по книге…

— А ты читал книгу? — жадно спросила Элизабет.

— Ну да, — ответил он. — Все четыре.

Она остановилась и погрозила ему пальцем:

— Майкл, а ты, оказывается, детские книжки любишь!

— Положим, когда первая вышла, я и сам не совсем взрослым был, — признался он. — А дальше уже просто интересно было, чем закончится…

— Положим, четвёртая — ещё не конец, — в тон ему заметила она.

— Лиззи, а ты, оказывается, детские книжки любишь! — со смехом передразнил он.

— И горжусь этим, — важно кивнула она. — Расскажи мне, кто тебе из героев больше всех понравился?

— Гермиона, — почти сразу ответил он. — Хороший друг.

— А Поттер? — поинтересовалась она.

— Не знаю, — пожал плечами Майкл. — От него, по-моему, слишком многого хотят.

— Да он сам постоянно суёт свой нос, куда не следует, — запальчиво воскликнула она.