The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

Она покачала головой.

— Нет, Майкл, я бы тебя не поняла, даже если бы мы с ней были знакомы, — строго сказала она. — Мне девушки вообще не очень нравятся.

— Ты знаешь, что я имел в виду, — сказал Майкл.

— Конечно, — легко согласилась она. — А почему ты не можешь с ней просто порвать?

В его взгляде мелькнуло раздражение — как можно не понимать таких очевидных вещей?!!

— Понятно, — сказала Элизабет. — Потому, что она хорошенькая, и если бы я её увидела, то не задавала бы глупых вопросов.

— Ты умница, — улыбнулся он.

— Кстати, об умницах, — напомнила она. Он озадаченно наморщил лоб, и она добавила: — Ну, об Умницах, понимаешь? Об Очень Осторожных Умницах.

— Думаешь, она залетит и потребует жениться? — хмыкнул Майкл.

— Именно, — кивнула она. — Вот тогда у тебя будут настоящие проблемы. А сейчас…

— Ну уж нет, на это у меня иммунитет, — покачал он головой. — Если залетит, вот тогда-то я точно с ней порву. Слушай, а что ты сегодня такая агрессивная?

Элизабет задумалась, как можно ему объяснить, что ей сейчас хочется убить его и одновременно хочется, чтобы он обнял её покрепче и навсегда забыл о всяких там “А”, “Б”, “В” и прочих буквах алфавита. Кстати, о буквах…

— Ты всё ещё страдаешь по “Л”? — поинтересовалась она.

— По “Л”? — не понял Майкл. — Ах, да, по “Л”! — и грустно рассмеялся: — Да, любовь всей моей жизни по-прежнему не даёт мне спать спокойно.

— Ты меня проводишь домой? — чуть более тихо спросила она, снимая ноги с его коленей.

— Нет! — поспешно ответил он. Похоже, ему и самому показалось, что это прозвучало несколько более резко, чем нужно, и он смягчил тон: — Я не думаю, что это была бы хорошая мысль.

Не глядя на него, Элизабет встала и накинула пальто, потом выглянула в окно и ещё и замотала лицо шарфом — ветер уже снова гнал по улице облака мороси, и даже глядя на это хотелось, укутавшись в плед, усесться поближе к камину с чашкой глинтвейна. Даже не заботясь о том, следует ли он за ней, она вышла наружу и повернула в сторону дома. Голые кисти рук сразу свело холодом, и она попрятала их по карманам, сетуя на то, что годы жизни в Лондоне так и не научили её в ясную погоду выходить из дома с зонтиком, а в тёплую — с перчатками в карманах. Проще всего, конечно, было бы поймать кэб, но отсюда до дома было пять минут хода. К тому же, Элизабет боялась, что пока она будет призывно махать рукой, кисть замёрзнет и отвалится. Майкл догнал её буквально через десяток метров, вытащил руку из кармана, зажал в своей и засунул в тёплый карман своего пальто.

— А другую? — жалобно спросила она, не поворачивая головы. — Другой лапке тоже холодно!

— Через квартал поменяем, — ответил он, и она представила себе его улыбку… И глаза, которые с алчным блеском глядят на то, как она голая изгибается посреди комнаты… И руки, жадно хватающие её за грудь, за зад, гладящие живот и бёдра…

Элизабет стало настолько жарко, что пришлось размотать шарф и подставить лицо навстречу ветру. Краем глаза она поймала его взгляд. Вот, что он сейчас думает? Надеется довести её до крыльца и уйти? И что ей самой делать с этим пожаром, который начинает жечь её изнутри, стоит лишь ему её коснуться?

Майкл остановился у её крыльца и развернулся к ней. Она выдернула руку, расстегнула его пальто и спрятала лицо на груди.

— Лиззи, — ласково упрекнул он, сжимая её плечи так нежно, что у неё ноги чуть не подогнулись от счастья. — Мы же друзья, Лиззи.

— Когда одному другу холодно, другой должен быть рад согреть лицо друга, — пробормотала она и подняла голову к нему: — Или ты мне не друг, Майкл?

— Я твой друг, Лиззи, — согласился он.

— А ещё в холодную погоду друзья приглашают друзей на чай, — продолжила она. — Вот я, к примеру, тебя приглашаю на чашечку чая.

— Чай исключён, — не согласился он.

— Помнишь, что ты мне сказал по поводу своей “Г”? — спросила Элизабет. — Ну, когда я задала тебе вопрос, почему ты не можешь от неё избавиться.

— Я сказал, что она хорошенькая, — ответил он. — Я понимаю, к чему ты клонишь, Лиззи. Ты вне категорий вроде “хорошенькая”, “красивая” и тому подобное. Ты — мой друг.

— То есть, будь я страшненькая… — начала она.

— Постучи по дереву, — перебил Майкл и она, смеясь, дотянулась до его лба и легонько ткнула к него кулачком.

— То есть, будь я страшненькая, ты бы всё равно стал со мной дружить? — спросила Элизабет.

— Надеюсь, ответа на этот вопрос мы никогда не узнаем, — откликнулся он, качая головой.

— Вот, посмотри, — сказала она, уткнулась лицом ему в грудь, словно прячась, а потом снова посмотрела на него: — Кого ты сейчас видишь?

— Элизабет Беннет, — ответил он.

— Да, Элизабет Беннет, своего друга, — уточнила она, снова уткнулась и снова подняла к нему лицо: — А сейчас?

— Снова Элизабет Беннет, — хмуро отозвался Майкл.

— Нет, сейчас ты видишь “Э”, и она хорошенькая, — возразила она.

— Нет! — воскликнул он, отталкивая её. — Нет! Никаких “Э”! Ты мой друг, и я не желаю, чтобы ты была одной из…

— Из кого, Майкл? — поинтересовалась она. — “Прайд”? “Гарем”? “Бордель”? “Мой цветник”? “Стадо коров”? “Коллекция моих побед”? Какое слово ты хотел использовать?

Скривившись, он махнул рукой и сделал шаг назад. Она сразу же поймала его за лацканы и плотно прижалась.

— Послушай, Майкл, — сказала она, слушая, как ей в ухо колотится его сердце. — Я твой друг. Друзья ведь помогают друзьям, правда? — Элизабет подняла лицо и запрыгала, пытаясь поймать его взгляд.

— Правда, — согласился он, останавливая её и глядя в глаза.

— Когда тебе нужно срочно вылить своё наболевшее на мои нежные ушки, я не бегаю от тебя, отказываясь выслушать, правда? — продолжила она, млея от рук, сжимающих её плечи.

— Правда, — сказал он.

— И не говорю, что то, что с тобой происходит — “это какое-то сумасшествие”, правда? — снова спросила Элизабет.

— Правда, — кивнул он.

— Мне тоже от тебя кое-что нужно, Майкл, — проникновенно зашептала она, встав на цыпочки и притянув к себе его голову. — Что-то, в чём я доверяю только тебе и больше никому. А знаешь, почему я доверяю это именно тебе?

— Почему? — не удержался он от вопроса.

— Потому, что ты мой друг, Майкл, — пояснила она. — Потому, что я знаю — что бы ни произошло, ты меня не обидишь и не сделаешь больно. Никогда и ни за что. Ты меня понимаешь? Так почему мы не можем быть такими друзьями, которые получают немного больше от своей дружбы, чем другие? Маленькие такие бонусы, Майкл. Бонусы для самых-самых близких друзей.

— Потому что, — резко сказал он. — Это правда, что я тебя не обижу, но только до момента, пока…

Элизабет почувствовала, что её охватывает отчаяние. Он ей практически прямым текстом говорит, что не сможет её полюбить, и оттого хочет, чтобы между ними всегда была дистанция. Значит, придётся врать. Ложь она не любила и не переваривала, но другого выхода в данный момент у неё просто не было. Если он узнает о её настоящих чувствах…

— Майкл, я хочу тебе кое-что сказать, — проникновенно сказала она.

— Может, не надо? — попросил он, заметно напрягаясь.

— Надо, Майкл, — помотала она головой и наконец решилась: — Я не люблю тебя.

— Что? — озадаченно переспросил он.

— Я в тебя не влюблена, Майкл, — повторила она, с трудом давя слёзы. — Мне дорога близость с тобой, но я тебя не люблю. Ты доволен?

Его лицо оставалось бесстрастным, и как она ни старалась, прочитать его мысли “с лица” Элизабет не смогла.

— Хорошо, — наконец ответил он, и она еле удержалась, чтобы не запрыгать от радости. Или не убить его на месте за то, что заставил её томиться в ожидании ответа долгих двенадцать секунд. — Но у меня будут три условия…

— Принято, — перебила она его.

— Но ты даже не спросила, что за условия, — сказал Майкл.

— К чёрту. Принято, — отрезала она.

— Не спеши, Лиззи, — покачал он головой. — Ты не знаешь, на что соглашаешься.

— Ну ладно, — сдалась она. — Говори, что там у тебя.

— Первое, — сказал он. — Дружба и “бонусы”, как ты сказала, идут врозь…

— Что это значит? — не поняла она.

— Это значит, что пока мы с тобой общаемся, как друзья, мы не упоминаем “бонусы”, и наоборот, — пояснил он. — Кроме того, если ты почувствуешь, что твоё отношение ко мне начинает становиться…

— Принято, — перебила она, распахнула его пальто и целиком спряталась под ним от непогоды. — Очень холодно, — прокомментировала Элизабет. — Мы не мешаем дружбу с бонусами, и если я в тебя влюблюсь, мы расстанемся. Принято. А как насчёт тебя?

— За меня не волнуйся, — ответил Майкл, плотнее запахивая пальто и прижимая её к себе так, что наружу осталась торчать лишь голова, словно у пригретого на груди мокрого котёнка. — Второе. Ты не будешь на меня так злиться, когда я тебе что-то рассказываю.

Она снова почувствовала, как на неё накатывает бешенство, сцепила руки у него за спиной и принялась крушить ему рёбра. Стало заметно теплее. Рёбра почему-то устояли. То есть, он ей говорит, что она должна счастливо улыбаться в ответ на россказни о его чёртовых девках! Элизабет снова напряглась, пытаясь сломать хоть одно жалкое рёбрышко, но опять ничего не вышло. Слишком крепкий попался. В другой раз.

— Принято, — процедила она.

— Третье, — продолжил Майкл. — Ты будешь встречаться с парнями.

— Мерзавец, — зарычала она. — Да как ты смеешь такое мне предлагать?

— Я же тебе не предлагаю укладываться с ними в постель, — возразил он. — Просто тебе с твоей политикой “закрытых дверей” нужно перебрать огромное количество кандидатов прежде, чем найдётся счастливчик, готовый “близость” отложить до свадьбы…

— Это просто унизительно, — прошипела Элизабет.

— Либо ты встречаешься с кем-то на регулярной основе, либо минимум раз в неделю идёшь на свидание с новым парнем, — сказал он.

— Ты смерти моей хочешь? — поинтересовалась она. — А если мне попадётся какой-нибудь маньяк или насильник?

— Если хочешь, я буду незаметно за тобой присматривать, — предложил Майкл.

Ей эта идея понравилась. Есть шанс разжечь костёр в его груди, пока она будет флиртовать с другим. Замечательная идея. Хотя, конечно, с этого мерзавца станется получать удовольствие от созерцания её мучений. Мерлин, как всё сложно! Почему ей нужно было втюриться в маггла-извращенца? Почему нельзя было влюбиться в какого-нибудь рейвенкловца или даже гриффиндорца, если уж среди выпускников Слизерина достойных парней нет — и на складе нет?

— А если я не хочу ни с кем встречаться? — спросила она. — Если мне и так хорошо? Одной…

— Я желаю тебе счастья, Лиззи, — тихо сказал он.

“Это просто какая-то чудовищная несправедливость! Единственный человек в мире, способный сделать меня счастливой, желает мне счастья с другим! — закричала она про себя. — Если я сейчас заплачу, то этот хлыщ просто зааплодирует моему актёрскому мастерству.”

— Принято, — ответила она срывающимся голосом. — Только у меня тоже будут условия. Тебе интересно?

— Очень, — признался Майкл.

— Тогда первое, — сказала она. — Раз уж мы согласились отделить дружбу от “бонусов”, то во время последних мне хотелось бы, чтобы ты мне говорил всякие слова. Не грубые, нет, совсем наоборот. Что-то вроде “милая”, “любимая”. Чтобы добавить реализма. И не удивляйся, услышав такое от меня.