The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

Звезда кинематографа

В кино он ходить не очень любил, а тем более один. Так случилось, что сегодня ему не хотелось возвращаться в пустой дом, и он просто гулял по городу. В какой-то момент ему показалось, что он увидел через окно дорогого ресторана ту весёлую маггловскую девушку, с которой столкнулся весной, но посчитал, что ему привиделось — эта девушка в ресторане была грустная и какая-то потерянная, что ли. К тому же, она не пряталась за газетой, как делала та — совсем другое лицо. Он прошёл мимо и выкинул из головы.

Выбор был невелик — два голливудских блокбастера и свежее отечественное кино. Из американских оба были относительно приемлемыми — один рассказывал про древнюю египетскую магию, а другой — про зелёного тролля, живущего среди людей. Отечественный был костюмированной мелодрамой по кому-то из классиков, и он его видел уже два раза — при гораздо более приятной оказии. Пожав плечами, он купил билет и прошёл вовнутрь. До начала фильма оставалось ещё немного времени, и он остановился у киоска, чтобы купить попкорна и орешков в шоколаде. В зрительном зале он уселся посреди относительно свободного пространства ближе к задним рядам — зрителей едва набралось полтора десятка. Ближайшей соседкой оказалась вполне привлекательная девица в пяти метрах от него, сидевшая в предыдущем ряду.

Классику он любил, особенно в английской постановке. Неспешные диалоги, наряды и обстановка напоминали ему тот неторопливый, иногда словно застывший мир, из которого он вырвался и по которому иногда скучал, но обратно в который никогда не стремился. У персонажей на экране, как и в том мире, были свои, казавшиеся надуманными проблемы, которые они решали ещё более надуманными способами, но всё это вместе создавало обстановку непередаваемого провинциального очарования. Именно эта неторопливость требовалась ему сейчас, чтобы привести в порядок свои мысли.

Где-то через полчаса после начала сеанса в зал кто-то вошёл. Новый зритель постоял у входа, привыкая к полумраку, а потом решительно двинулся по ступенькам наверх, подальше от экрана. Девушка — как он успел разглядеть, на минуту отведя глаза от экрана — уселась через несколько сидений в двух рядах впереди. Некоторое время он спокойно смотрел фильм, но потом его внимание снова было отвлечено — новенькой, похоже, стало скучно, и она начала крутить головой по сторонам. Краем глаза он заметил, что она пристально глядит на него — точнее, повернула голову в его сторону, но её лицо при этом оказалось в тени, и он не мог бы точно утверждать, что она смотрит на него, но ощущение пристального взгляда было совершенно чётким. Затем она встала и, пригнувшись, начала выбираться. Еще через пару десятков секунд она пробралась к нему и села на сиденье рядом — то есть, к нему вплотную.

Он как раз увлёкся диалогом на экране — а классики были действительно мастерами нанизывать слова одно за другим на нитку повествования, зачастую порождая узоры, красоте которых мог бы позавидовать даже иней за замёрзшем стекле — и лишь периферийным зрением отслеживал, как она периодически недоверчиво оглядывается на него, рассматривая практически в упор, и снова отворачивается, удивлённо качая головой. Он вздохнул и поместил ведёрко с попкорном, которое до этого держал на коленях, на сиденье между ними — оказалось, что когда он садился, подлокотник с этой стороны он не опустил, а теперь уже было поздно. Девушка с готовностью запустила туда руку.

Она перестала заглядывать ему в лицо, и тогда он решил, что до этого она была просто голодна, и успокоился. Когда действие перевалило за две трети фильма, ему показалось, что она ищет, чем вытереть руки — она нелепо встряхивала ими в воздухе, держа на весу. Салфетки он заткнул в задний карман штанов, и ему пришлось склониться в её сторону, чтобы до них дотянуться.

— Простите, — предупредил он её, вторгаясь в её пространство, но она совершенно неожиданно зажмурилась и, обхватив его голову, подалась навстречу губами.

Целовалась она не очень умело, но зато с лихвой компенсировала экспрессией. Он осторожно убрал разделявшее их ведёрко с попкорном и притянул её к себе, разворачиваясь и наклоняясь к ней всем корпусом. Пару раз чувствительно столкнувшись зубами, она слегка уменьшила напор и позволила ему вести. Он нежно покусывал её губы своими, проводя по ним языком, и она почти сразу приняла эту игру, периодически от него отрываясь, чтобы отдышаться, а потом снова приникая к нему. Когда она осознала, что его рука мнёт её грудь под блузкой, она вырвалась и с силой его оттолкнула.

Он опять склонился, чтобы достать салфетки, и усмехнулся, увидев её округлившиеся глаза в том момент, когда до неё дошло, для чего он к ней пододвинулся в прошлый раз. С видимым негодованием она приняла салфетки из его рук, чтобы вытереть почти уже сухие пальцы — масло от попкорна в большинстве осталось на его волосах. Он, вздохнув, попытался оттереть затылок, думая, что будь волосы чуть длиннее, немытее и чернее, он бы сейчас до боли в глазах напоминал одного знакомого ему в прошлом профессора зельеварения… Ну, да ладно — всё равно перед сном нужно душ принять.

— И что это было? — требовательным шёпотом спросила она.

Он даже растерялся от этого вопроса — своей безапелляционностью она поставила его в тупик. Совершенно очевидно было, что она решила переложить собственный промах на его плечи. Не то, чтобы он был против такого развития событий… Он потянулся и зевнул.

— Я в кино всегда целуюсь, если фильм скучный, — признался он шёпотом ей на ухо, кладя руку на спинку её кресла и склоняясь к ней. — Я подумал, что такое времяпрепровождение более вас развлечёт.

— Да уж, развлекло, — шепнула она, явно увлечённая происходящим на экране. — А если бы меня не было, как бы вы выкручивались?

— Я бы подсел во-он к той девушке, — признался он, показывая пальцем обвитой вокруг неё руки.

— Так бы просто и подсели? — недоверчиво спросила она, даже не глянув в том направлении.

— Конечно, — пожал он плечами.

— А вы, оказывается, весьма самоуверенный тип, — прошептала она, вслушиваясь в диалог актёров на экране. — Стала бы она с вами целоваться!

— Мы этого уже никогда не узнаем, — ответил он. — Мои принципы не позволяют мне бросить одну девушку и в её присутствии начать целоваться с другой.

— Очень удобно, — согласилась она. — А главное — соответствует моменту.

— У меня вообще удобные принципы. Орешков хотите? — предложил он ей, одновременно отставляя подальше опустевшее ведёрко с попкорном.

Теперь уже он поглядывал на неё краем глаза, а она словно приклеилась глазами к экрану, делая вид, что ей любопытно, что там происходит. Ему же было интересно, что она совершенно не против его руки, лежащей на плечах. Вообще создавалось ощущение, что они знакомы невесть сколько лет, настолько легким и непринуждённым выходило их общение. Он даже поймал себя на мысли, что… Ему до смерти нужно было выговориться, и её появление дало ему шанс — стоит лишь грамотно им воспользоваться. Начать первым он не мог — он сам установил это правило с самого начала, и теперь ему придётся ждать, пока она сама чем-нибудь поделится…

Фильм закончился, пошли финальные титры, и он было приготовился встать, чтобы пойти на выход, но она снова его удивила. Быстрым движением оседлав колени, она притянула к себе его голову и снова приникла к его губам. Он прижал её к себе, охотно отвечая на поцелуй, и отпустил, лишь когда зажёгся свет. Она смущённо слезла, оправляя юбку и избегая смотреть ему в глаза, и не глядя приняла из рук салфетку, чтобы промокнуть губы. Пожилая пара, пробирающаяся между сидений в нескольких рядах впереди, о чем-то недовольно переговаривалась, глядя на них.

Он повернулся и стал выбираться, по пути захватив ёмкость из-под попкорна и размышляя при этом, как ему всё это стоит расценивать, и даже не озаботился, следует ли она за ним или нет. Он избавился от мусора, вышел на улицу и остановился в раздумье. Её последний экспрессивный поступок наводил на грустную мысль о том, что он мог ошибиться, и им совсем не по пути. Он настолько был занят этой мыслью, что даже не обратил внимания, когда она встала напротив него, вопросительно глядя.

— Вам куда? — спросила она.

— Туда, — машинально махнул он рукой.

— Правда? — удивилась она. — А мне тогда туда, — показала она в противоположную сторону.

У него в голове словно щёлкнуло — последний кусочек мозаики встал на место.

— Я провожу, — облегчённо выдохнул он.

Она развернулась, шагнула ожидая, пока он пристроится, и с удивление приняла из его рук орхидею в горшочке.

— Откуда? — удивлённо спросила она — цветов поблизости она не заметила.

— Оттуда, — широко улыбнулся он.

— И что же заставило вас передумать? — спросила она.

— М-м? — не понял он, всё ещё поглощённый мыслями.

— Вы же явно не собирались продолжать знакомство, — немного насмешливо произнесла она. — Кстати, вам стоит научиться держать себя в руках, когда приличная девушка пытается пройти мимо вас на выход!

Примерно таких слов он от неё уже ожидал. Это вполне соответствовало правилам их игры.

— Вы знаете, я уже смотрел этот фильм дважды, — признался он, медленно шагая рядом с ней.

— И что такого? — всё так же иронично спросила она, а потом понимание мелькнуло в её глазах, и она раскрыла рот, сразу же прикрыв его ладошкой. — Так… Так вы…

— Да, я уже видел ту сцену, которую пропустил сегодня благодаря тому, что вы любезно предложили мне более приятное занятие, чем смотреть её в третий раз, — признался он. — И я также видел титры, которые вы от меня заслонили позже, когда сели ко мне на колени, — он вопросительно на неё посмотрел: — Элизабет?

Она кивнула, нахмурившись, и некоторое время молча шла рядом с ним, а он, изредка на неё поглядывая, чувствовал, что его настроение начинает стремительно улучшаться — она обязательно расскажет ему новую историю, и тогда он сможет выговориться…

— Это, наконец, невежливо, — вдруг сказала она строгим тоном. — Вы моё имя знаете, а сами остаётесь инкогнито.

— Но так же таинственней, — улыбнулся он. — Хотя… — Ему пришла в голову мысль, и он остановился, разворачиваясь к ней. Она тоже встала. — Дарси, Майкл Дарси, — склонил он голову. — Мне очень приятно с вами познакомиться.

— Элизабет Беннет, — протянула она руку. Он осторожно пожал кончики пальцев, а она снова нахмурилась: — Издеваетесь, да? Вы ведь только что это придумали — после того, как узнали, как меня зовут.

— Но ведь Элизабет — это псевдоним, правда? — предположил он, мягко беря её под руку и направляя дальше.

— Да, но… — начала она.

— Вы же мне не скажете своего настоящего имени? — спросил он.

— Я по крайней мере могу показать вам удостоверение, в котором написано “Элизабет Беннет”, — не согласилась она. — А вы?

— Увы, — развёл он руками, — с собой у меня удостоверения нет…

— Ага! — торжествующе воскликнула Элизабет.

— …Но завтра я смогу его вам предъявить, — закончил он и поднял брови, ожидая её реплики.

— То есть, мы завтра встретимся? — не поверила она.