The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

— Он изменился? — спросил Майкл.

— Да куда там! — махнула она рукой. — Такое…

— Дерьмо, — подсказал он.

— В общем-то, так оно и есть, — согласилась она. — Дерьмо. Но тогда мне было до ужаса интересно и весело. Он постоянно придумывал какие-нибудь проказы…

— Гадости, — подсказал он.

— Мне тогда казалось, что гады — это все вокруг, — не согласилась Элизабет. — Особенно выделялся один… Мой друг с ним что-то не поделил с самого начала, и его ненависть перекинулась на меня. Знаешь, бывает такое, что от одного вида человека у тебя начинают крошиться зубы — так сильно ты ими скрежещешь от злости…

— И часто ты видела этого гнусного злодея? — участливо поинтересовался он.

— Да каждый день — я же тебе сказала, что это всё в школе было, — нахмурилась она.

— Странно, — сказал Майкл, пытаясь заглянуть ей в рот, снова вызвав её улыбку. — Я, конечно, не зубной врач, но зубы вроде все на месте.

— По чистой случайности, — пожала она плечами. — Ирония заключается в том, что позже я смогла взглянуть на своего друга по-иному…

— Дерьмо, — снова подсказал он. — Крап Аламерд.

— Аламерд? — задумалась Элизабет, катая на языке придуманное им имя. — Пусть будет Аламерд. Он меня предал. Дважды. А потом я узнала, что он ещё и… В общем, ему не девушки нравятся, а другие такие же как он.

— Надо говорить “весельчак”, — поучительным тоном сказал он.

— Это если действительно весельчак, — мотнула она головой. — А если эгоистичный капризный нытик, получающий удовольствие от страданий других, то можно и словцом покрепче назвать. Когда я всё это осознала, то я подумала, что тот, другой…

— Зубовный Скрежет, — вспомнил Майкл.

— Да уж, — улыбнулась она. — На самом деле, он тоже хорош был — вспыльчив, заносчив, да и умом не блистал… Но позже я подумала, что и ненавидеть его особо было не за что — просто школьник, каких…

— Миллионы, — вставил он.

— А ещё я подумала, что мой тогдашний друг, внезапно оказавшийся любителем мальчиков, его ненавидел оттого, что был тайно влюблён в Зубовного Скрежета, а тот на него при этом — ноль внимания, — со злорадной ухмылкой закончила Элизабет.

— Ха, страсти мадридского двора! — воскликнул он.

— Ну, это лишь предположение, — пожала она плечами, а потом прошептала: — В самом конце школы я сделала… сказала такое… я боялась, что меня просто убьют за это! А деревня наша была маленькая, все друг друга знали, и я решила просто сбежать!

— Что же это за деревня такая? — удивился Майкл. — И что же ты такое сказала?

— Достаточно знать, что это было нечто ужасное, — прикусила она губу. — Тогда я была в каком-то экзальтированном угаре. Идиотка! Меня никто не заставлял, я сама в восторге сделала эту… гадость, — она вздохнула. — Если бы я его сейчас встретила, я бы ползала за ним на коленях, умоляя о прощении…

— Аламерда? — не понял он.

— Нет, Скрежета! — с досадой пояснила она.

— Но тогда ты просто сбежала. А родители? — удивился он. — Ты их тоже бросила?

— Родители в тот период моей жизни сами по уши оказались в своих проблемах, — надулась Элизабет. — Им точно было не до меня. И вот…

— Ты отправилась гулять по улочкам Лондона, где в один прекрасный день встретила похотливого старикашку, который пообещал сделать из тебя великую актрису, если ты запрыгнешь к нему в постель, — с усмешкой сказал он.

— Да, — машинально кивнула она, а затем, опомнившись, воскликнула: — Постой, я же тебе про актрису и постель ничего не рассказывала!

— Ну да, но связать агента-извращенца в парке с твоей нынешней работой несложно, а в агенты, подыскивающие молоденьких актрис, словно спецнабор, — сказал Майкл. — Извращенцы, как один.

— Спать с ним я, конечно, не стала, — хмуро сказала она.

— Правильно, — пожал он плечами. — Зачем спать с дерьмовым агентом, если можно спать с режиссёром?

— Да ни с кем я не спала! — всплеснула руками Элизабет. — Что ты такое говоришь?

— Лиззи, послушай, — сказал он, трогая её руку. — Мне нет абсолютно никакого дела до того, с кем ты спала.

— Как ты можешь так говорить?! — обиженно надулась она. — Да я вообще…

— Лиззи, — попросил Майкл. — Не надо.

— Ну и не буду, — буркнула она, закрывая глаза.

— Лиззи, — взмолился он.

Она показала ему язык и продолжила притворяться спящей. Майкл снова положил голову на спинку дивана и тоже смежил веки — как ему показалось, всего на минуту. Разбудил его негромкий удар часов неподалёку. Распахнув глаза, он понял, что проспал полтора часа. Рука Элизабет по-прежнему лежала в его, а сама она склонилась вперёд и упёрлась лбом ему в плечо. Он понял, что сидит ужасно неудобно, и попробовал пошевелиться. Не просыпаясь, она крепко сжала руку и скорчила недовольную гримасу на лице, едва лишь он дёрнулся. Майкл вздохнул и осторожно высвободился, вставая. Она медленно завалилась вперёд, бессознательно пытаясь достать его рукой, и замерла на диване в неудобной, но отчего-то дико соблазнительной позе. Он снова вздохнул и пошёл на третий этаж — искать её спальню.

Увидев кровать, он невольно улыбнулся — сюда вполне можно было уместить четверых. Помимо него самого, конечно. Зачем одинокой девушке таких размеров постель, особых сомнений у него не возникло — примерно такая же была у него, только вот обилие подушек должно мешать. Хотя… Кроме цвета постельного белья и пары мягких игрушек, собственно, ничто не говорило о том, что это девичья комната. По контрасту с гостиной спальня была выдержана в минималистическом модерне — голые светлые стены, ковёр на полу, дверь в шкаф для одежды — точнее, чуланчик — и в ванную. Ещё была дверь на балкон, но что за ней — ночью было не видно. Майкл откинул в сторону одеяло, раскидал лишние подушки и пошёл вниз.

Следующее действие он себе представлял как “схватил на руки и легко вбежал наверх”. Реальность, конечно, оказалась не столь поэтична. Во-первых, за исключением того, что даже во сне не хотела его отпускать, Элизабет довольно крепко спала, и нести её было не так уж просто, а вариант закинуть её на плечо он отверг сразу — последствия могли быть самые нежелательные. На полпути между вторым и третьим этажом, когда ему показалось, что руки уже готовы отвалиться, он вдруг сообразил, что можно было её отнести в гостевую спальню. Майкл развернулся вниз, потом снова наверх и, стиснув зубы, одолел последний десяток ступенек, чтобы из последних сил уложить её на постель, стараясь при этом не потревожить. Укрыв её, он собрался уходить, но Элизабет во сне снова ухватила его за руку, притягивая к себе. Опять вздохнув, он улёгся рядом.

Проснулся он оттого, что ему в лицо словно дул свежий ветерок. Майкл открыл глаза и обнаружил прямо перед собой её зелёные глаза, которые улыбались ему совершенно независимо от строгого выражения на её лице. Губы её были сложены в трубочку — чтобы разбудить, она просто подула ему в лицо.

— Ты знаешь, почему ты до сих пор жив, а не покрошен мелкими кусочками в мусорный мешок? — грозно спросила Элизабет, увидев, что он раскрыл глаза.

— Я что, опять храпел? — с ужасом спросил он.

Она хихикнула, откинулась на спину и рассмеялась. Поворачиваясь обратно, она поймала взгляд, которым он одарил затянутую в одну футболку грудь, и нахмурилась.

— Я совсем не об этом, — строго сказала она и ткнула в него пальцем. — Ты меня чуть не изнасиловал! Твоё счастье, что вся одежда была на мне, когда я проснулась!

Майкл открыл рот от ужаса и выкатил глаза.

— Что? — всполошилась она. — Что случилось?

— Я, кажется, после изнасилования трусы тебе задом наперёд надел! — сокрушённо признался он. — Вот так всегда — на мелочах прокалываюсь!

Её взгляд лишь на мгновение скользнул вниз, а потом она снова рассмеялась.

— Я опять чуть не поверила! — сказала она. — Ну что ты за человек такой?!

— Пока, Лиззи, — попрощался он.

— Пока, Майкл, — отозвалась Элизабет.

Он встал, высвободил руку из её захвата и пошёл вниз, со страхом ожидая, что она крикнет ему вдогонку напоминание о встрече. Внизу поспешно — не расшнуровывая — натянул туфли и выскользнул на улицу. Дойдя до ближайшего угла, Майкл скользнул в тень и исчез с едва слышным хлопком.