Проклятый Механик

ГЛАВА 13. Расследование

Дома меня ждала примерка платья и расстроенная бабуля, уверяющая всех, что на бал мы приедем самыми последними и самыми нищими. В смысле нарядов, конечно. Где-то у стеночки промелькнула мама, спасающая остатки мозгов от кровожадной свекрови.

- Марго, где ты бродишь?! - вскричала бабуля, едва завидев меня на пороге дома.

Я пробормотала что-то себе под нос и попыталась повторить мамин маневр. Однако, была остановлена цепким захватом.

- Марго, ты должна примерить платье. Иначе Лилия уйдет, и тебе придется на бал идти в мешке из-под картошки.

Я выпучила глаза, пытаясь понять, что она имеет в виду.

Под ногами орал вечно голодный Хан.

- Бабуль, я только Хану что-нибудь поесть отсыплю, ладно?

Прародительница подозрительно на меня посмотрела и кивнула:

- Не задерживайся. Я постараюсь занять портниху разговорами. Но надолго меня не хватит. Ты знаешь.

Я знала. Знала, что бабуля на темы о моде может говорить часами, но только ровно половину отведенного на все про все время. Дальше тема менялась на научную, и если оппонент не имел ученой степени, то бедняге оставалось лишь посочувствовать.

Накормив прожорливого кота, я получила сатисфакцию в виде благосклонного разрешения погладить хвостатого и усатого по спинке, ухватила пирожок с тарелки, и пошла на экзекуцию.

Лилия, довольно пышная светловолосая дама, предпочитающая в одежде оттенки красного, рассеянно блуждала взглядом по гостиной, что говорило о том, что бабуля перешла на научную тему минут десять назад.

Мое появление вызвало бурное оживление. Бабуля заулыбалась и бросилась к креслу у окна, где искрилось нечто пушистое цвета нежной весенней зелени с серыми вставками.

В сочетании с лимонным дополнением в виде шарфа-шлейфа платье смотрелось замечательно.

Конечно, даже такое чудо не могло сделать меня сегодня счастливой, однако настроение повысить слегка удалось.

А уж когда платье оказалось на мне, завздыхала и портниха в унисон с бабулей. Бабуля сложила ручки аки ангел и прошептала:

- Марго, как тебе идет. Девочка, ты будешь самой красивой на этом балу. Уж поверь своей опытной в придворных делах бабушке.

Возможно, ей не стоило напоминать мне о придворной жизни. Мое отражение в зеркале внезапно погрустнело, руки сами собой опустились. Я еще какое-то время терпела суету вокруг меня, едва дождалась возможности снять платье и поспешно ушла к себе.

Едва закрыла дверь, раздался стук.

Бабушка пришла поговорить.

- Марго, мне тоже его жаль, поверь. Но сделать мы ничего не сможем, пойми. Остается лишь надеяться на милость императора.

Я не стала ей возражать. Но зато твердо решила, что постараюсь использовать на балу любую возможность, чтобы поговорить с императором о Марке.

Ложилась я в дурном настроении. Может быть поэтому мне приснился этот странный сон.

Я сидела на краю разлома. Рядом со мной, также свесив ноги вниз, сидел отец. Но только по виду. На самом деле это был не он. И это я чувствовала и знала.

- Не сопротивляйся. Тебе будет только больнее. В конце концов ты сама пригласила меня посмотреть твой мир. Вот я и смотрю.

- Не не моими же глазами! - возмущенно воскликнула я.

- Какая разница, чьими смотреть?

- Как это какая? Это мои глаза. Я же в твои не лезу?

«Отец» задумался.

- Странно, я никогда на эту тему не размышлял.

- Ну так поразмысли на досуге.

- И что ты предлагаешь?

- Не знаю. Пойди и посмотри на мир сам. Без меня.

- Я не могу.

- Почему?

- У меня нет тела. Вернее есть, и много. Но, они не мои.

- Не знаю откуда ты взялся, но если не хочешь ссориться, пойми — люди индивидуалисты. Мы очень болезненно относимся к вопросам нарушения личного пространства. Если не можешь обойтись без подселения, подвинь сознание какого-нибудь животного. Котокрыса, например.

- Они скучно думают.

- Поди ж ты, какие мы привередливые. А вот те, кто думает нескучно, не очень рады незваным гостям.

«Отец» кажется обиделся.

Я еще какое-то время любовалась на сверкающий столб источника и стала замечать в нем что-то странное.

- Что это с источником происходит? - спросила я.

- Он не стабилен.

- Почему?

- Тот, кто его создавал, не доплел нити до конца. Остались разрывы.

- И что будет дальше?

- Источник погаснет.

- Так дай ему доплести. Марек Прай же у тебя остался.

- Его уже нет, - последние слова прозвучали равнодушно. А я, вспыхнув от возмущения, буквально вылетела из сна в реальность.

Вскочив на постели, я некоторое время дышала, чтобы унять бешено колотящееся сердце. Голова просто раскалывалась от боли.

Взгляд упал на шкатулку, где я хранила корону. Сквозь тонкую щель пробивался свет. Я бросилась к шкатулке. А когда открыла, ослепла. Камни пылали, словно доведенные до белого каления металлические звезды.

Я выставила защитный щит и стало легче. Одновременно стал затихать тонкий звук, похожий на писк комара, и я вспомнила, что тот же звук сопровождал памятный разговор во сне с хозяином разлома.

Ах вот зачем ты всучил мне эту корону, гаденыш! Ну, погоди!

Я кинулась из комнаты в кабинет к отцу, где он хранил некоторые артефакты. Среди них был так называемый Саркофаг - небольшая коробочка, в которой любая магическая вещь становилась обычной безделушкой. Схватив ее, я вернулась в комнату, твердо решив, что если корона не потухнет в саркофаге, я ее уничтожу физически. Как ни жалко редких камушков, быть под вечным надзором чужака я не собиралась.

В саркофаге корона успокоилась, камушки потухли, и я почувствовала себя свободной от чужой воли.

Перед тем, как заснуть окончательно, я проанализировала свои ощущения, и поняла, что чужой во мне ощущается только рядом с короной. И значит, в меня никто не подселится, если я буду от нее держаться подальше.

Утром следующего дня я отправилась в Агентство ВВ и наткнулась на запертую дверь. Пришлось торчать целый час. И я уже собиралась уходить, когда в коридоре показался Вагнер.

Сегодня он выглядел так, будто на него обвалился кусок здания. Хотя пару дней уже не было ни одной волны, что несомненно говорило о стабилизации магического фона.

- Прости меня, Марго, срочное дело. Кстати, ты со мной не прогуляешься? Тут неподалеку.

А сам отпер дверь и прошел внутрь, кивком позвав меня за собой.

Заходя в знакомый кабинет, я заметила, как Вагнер копается в шкафу, после чего тот отъехал в сторону. Сталкер исчез в открывшемся проеме, крикнув за спину:

- Располагайся. Можешь выпить кофе. Я только переоденусь.

Я щелкнула тумблером на чайнике, а потом уселась на стул. На столе сегодня валялось в беспорядке некоторое количество кристаллов памяти и пара листков пожелтевшей бумаги.

До катастрофы бумагу для канцелярии уже не производили, обходясь магическими вестниками и кристаллами памяти. Но потом пришлось вспоминать старые технологии, чтобы хоть как-то организовать делопроизводство. Да и частная переписка тоже требовала наличие некой поверхности и инструмента, чтобы изображать на ней символы и буквы. Тяжелее всего пришлось тем, кто никогда не брал пера в руки. Писать тоже нужно уметь. И это вам не руками водить по магической дымке, изображая символы уборки, стирки или преобразования продуктовой массы в кулинарный изыск.

Пока я заваривала и разливала по чашкам кофе, слегка подправив вкус в своей чашке, добавив в нее нотки лимона и убрав вкус сахара, Вагнер шуршал в своем закутке. А потом появился переодетым и причесанным, будто и не был пятнадцать минут назад весь в пыли.

- Что-то случилось? - спросила я его, пододвигая дымящийся ароматный напиток.

Надо признать, Вагнер здорово синтезировал кофе. Почти как бабуля, которая еще помнила его истинный природный вкус.

- Снова нападение, - проворчал сталкер, кидая пасс в чашку, от чего на поверхности образовалась пышная пенка. - В спальном районе. Тут недалеко. Я уже там был, но вернулся за инструментами - надо кое-что проверить.

Отхлебнув, он зажмурился, напомнив мне сытого и довольного Хана, а затем, помычав, полез в стол и выложил перед собой небольшой саквояж.

- Мой профнабор, - чуть улыбнулся он и хитро подмигнул.

Я попыталась представить себе этот профнабор, но картинка выдавала лишь набор отмычек на огромном металлическом кольце.

- Может быть мы за кофе успеем обсудить наши планы? - напомнила я ему о нашей вчерашней договоренности.

Вагнер скривился.

- Давате это сделаем попозже. В двух словах поговорить все равно не удастся. Так что лучше отложить беседу до возвращения. Это не долго. Обещаю.

Что мне оставалось делать? Ругаться я не собиралась.

Мы вышли из дома, дошли до угла, и, свернув, оказались в центре столпотворения. Странно, что этого гомона я не услышала раньше. Значит, на дом успели поставить защиту от шума.

Стражи на моноциклах и экстренный болид едва можно было рассмотреть в толпе собравшихся зевак.

Мы подошли к инспектору и тот, увидав Вагнера, отсалютовал.

- А, Вагнер, долго же вы переодевались.

- Клиентку встретил, - пробурчал сталкер, протискиваясь сквозь толпу. Я последовала за ним.

На небольшом пятачке у полуразрушенной стены, было огороженное магическими маячками пространство, по форме напоминавшем очень жирную гигантскую гусеницу, в котором в разных концах лежали трупы двух мужчин. А между ними тянулась извилистая дорожка ярко-зеленой слизи. Один из трупов выглядел вполне себе прилично. Если можно вообще так сказать о трупе. Черноволосый мужчина словно прилег отдохнуть и заснул. А вот второй труп можно было опознать как мужской с большим трудом и лишь по фрагментам одежды, потому что пребывал в совершенно растерзанном состоянии. Меня даже затошнило, когда я рассмотрела недостающие куски, валявшиеся поблизости и точно принадлежавшие несчастному при жизни.

Жертва была растерзана очень знакомым способом. И только мохнатого орудия растерзания поблизости не наблюдалось. Остался лишь этот зеленый слизистый след.

Вагнер, все еще стоявший рядом со мной, покосился и спросил:

- Что, знакомый почерк?

Я кивнула.

- Труп опознали? - спросил Вагнер, обращаясь к инспектору.

Тот кивнул.

- Да. Судя по старой базе данных, это Ризо Башев, бывший чиновник магистрата, а теперь адепт ордена Молящих о прощении.

Я присмотрелась к трупу и спросила:

- А что это у него в руках?

Ответил инспектор.

- Точно не знаю. Похоже на жезл.

- О, камушки знакомые, - воскликнула я, заметив поблескивание. - Стеллизы?

Вагнер крякнул.

- Они самые.

Действительно, это были стеллизы. Они даже мерцали до сих пор, украшая набалдашник небольшой палки, которую покойник зажал в руке и которую Вагнер назвал жезлом.

Очень странно все это выглядело. Неужели есть кто-то еще, кто способен использовать чудищ из разлома? И не означает ли это, что у Марека-клона появились последователи? Тревожно сжалось сердце. Едва затеплившаяся надежда на то, что про деяния Марека быстро забудут, рассыпалась в прах.

Ну и как мне теперь говорить с императором? Ему наверняка доложили о таком необычном преступлении. Каждая новая связь с Мареком априори увеличивала его вину, пусть он и не был задействован в преступлении физически. Все равно, отношение к заключенному формировалось с учетом общих обстоятельств.