Дорога на Восток 1

Пандора с сомнением взглянула на мужа, но Алексиус ничего не сказал.

— Дорогая, пошли покажем гостям гелиолабораторию, — Метон обнял Артемисию и повернулся к гостям. — Вам понравится!

…

Они поднялись по крутой спиральной лестнице и вышли на открытую площадку. Отсюда весь остров был виден как на ладони. Вокруг высились стройные кипарисы и высокие пирамидальные тополя.

— Очень красиво! — восхищенно воскликнула Пандора. — Как здесь уютно, и дышится легко!

Алексиус кивнул:

— Да… Не то что в городе. Духота и шум. Хорошо здесь жить.

Но Артемисия лишь поморщилась. Как по ней, так здесь слишком воняло реактивами и химикатами. Она тяжело вздохнула. Вся эта красота настолько ей надоела, что восторги гостей казались наигранными и пустыми. Она равнодушно поддакнула и, даже не глядя по сторонам, пошла к камере гелиографии.

Как раз в этот момент два стражника навалились на рычаги. Раздался скрип, и сооружение немного повернулась.

— Хорош!

Большая деревянная кабина со сдвинутой стеклянной крышей дрогнула и замерла. Открылась дверь, и гелиограф выглянул наружу. Увидев гостей, он приветливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на Метона.

— Продолжай работу. На нас не обращай внимание. Мы просто посмотрим.

Гелиограф кивнул и принял из рук помощника снаряженную кассету.

Метон пояснил:

— Перед съемкой пластинку покрывают раствором, и у гелиографа есть всего несколько минут, чтобы сделать снимок, пока пластина не высохнет. Потом изображение сразу нужно проявить и закрепить.

Алексиус уважительно покачал головой:

— Я вижу, ты полностью погрузился в процесс.

— А как иначе? Мы уже много чего перепробовали. Мне каждый раз приходится вникать в процесс, чтобы все делать быстро и эффективно. Без этого никуда. Вот, например, сначала лабораторию сделали этажом ниже, но при мокром процессе мастер не успевал обрабатывать снимки и готовить новые пластины. Пришлось перенести…

Алексиус с любопытством обошел кабину гелиографа кругом, провел пальцем по дощатой стене.

— Мне кажется, в проекте была немного иная конструкция… — он вопросительно посмотрел на Метона.

— Да, когда начали собирать, поняли, что кабина получается слишком тяжелой и громоздкой. Чуть изменили размер и переделали сдвигающий крышу механизм.

Алексиус одобрительно кивнул.

— А почему камера черная? — с интересом спросила Пандора.

— Чтобы не бликовала, — ответил Метон.

Они подошли к открытой двери и заглянули внутрь. У залитой солнцем стены камеры, на большом столе стояла вертикально закрепленная скрижаль, от которой к солнечным пластинам тянулись провода. У противоположной стены стояла гелиографический аппарат, возле которого суетился гелиограф.

Пандора с любопытством следила за его действиями, а Алексиус ей объяснял:

— Видишь, рядом со скрижалью закреплен листок, покрытый заштрихованными квадратиками? А рядом столбик. Столбик отбрасывает на листок тень. Гелиограф выбирает квадрат, чья штриховка наиболее близка к густоте тени, которую отбрасывает столбик. Под каждым квадратом подписано время выдержки в секундах. Гелиограф открывает аппарат и засекает время на песочных часах. Вот сейчас… — Алексус шагнул к столу и вытянул шею. — Ага. Сейчас выдержка пять секунд.

— А зачем сдвигать крышу? Она же прозрачная.

— Крыша на случай непогоды. Но даже стеклянная крыша задерживает какую-то часть света, а это удлиняет время выдержки и замедляет работу, — пояснил Метон.

— Кстати, мы же, кажется, хотели попробовать химическую вспышку. Там секундную выдержку можно ставить… — вспомнил Алексиус.

Гелиограф скривился и переглянулся с Метоном. Тот, словно извиняясь, развел руками:

— Пока не получается. Очень много брака. Не удается сделать однородную смесь. А в результате или пересвет, или слишком темно.

— И пожар один раз чуть не устроили… — подхватила Артемисия.

— Пожар? — обеспокоенно переспросил Алексиус.

Метон окатил дочь гневным взглядом и пренебрежительно махнул рукой.

— Ну какой это пожар… Так… вспыхнуло немного… Но мы всегда наготове! — он кивнул на бочку с водой и ящик с песком, стоящие на краю крыши. — Да тут и гореть-то нечему, — добавил Метон. — А в хранилище свитков, как ты и предлагал, сделали газовую систему тушения.

— Ого! — удивился Алексиус. — И как? Работает?

— Да. Раз в месяц проводим тренировку. Любой огонь гаснет за пару минут.

— Вы что, каждый месяц ее запускаете?

— Да. Уксус все равно выдыхается, так что его приходится менять. А после запуска комбината в Плевроне цена на соду упала, так что проблем нет.

— Неплохо… — одобрительно кивнул Алексус.

Пандора улыбнулась и подошла ближе к гелиокамере.

Гелиограф торопливо закрыл крышкой объектив. Вставил в гнездо кассету с дагерротипом и вытянул его из аппарата. Затем зарядил новую пластинку.

Раздались шаги. За их спиной появился помощник гелиографа. Он протянул новую кассету и торопливо пошел в лабораторию, сжимая в руках отснятую пластину.

Не обращая на него внимания, гелиограф подошел к скрижали, нажал на кнопку и, бросив взгляд на листок с тенями, вернулся к аппарату.

Пока гости разглядывали гелиокамеру, Артемисия с тоской смотрела на хрупкую скрижаль. Вот он, источник удивительных знаний… и ее бед. Бог из машины, поработивший всех вокруг. Вся жизнь на островах вертелась вокруг этого неведомого устройства. Его нужно было холить и лелеять, сдувать с него пыль и молиться, чтобы оно продолжало работать…

— И сколько делаете снимков в день? — спросил Алексиус у ректора.

— Летом в хорошую погоду — до восьми сотен.

— Ого!

— А вот переводим в десять раз меньше… — озабоченно покачал головой Метон.

— Ну ничего. Было бы что переводить… Рано или поздно скрижали перестанут работать, — вздохнул стратег, — а снимки уже никуда не денутся.

Гелиограф что-то недовольно буркнул, когда тень от Пандоры упала на скрижаль, и Алексиус заторопился к выходу.

— Ладно, не будем мешать. Вижу, что у вас все под контролем. Отличная работа!

Они снова вышли на улицу.

Алексиус продолжал расспрашивать Метона:

— А какой уровень брака?

— Что? — растерянно моргнул ректор.

— «Брак» — это неполучившиеся снимки, — подсказала Артемисия отцу. Все-таки он недостаточно хорошо владел запретным языком.

— Ага… Понял… Ну, примерно один из пятнадцати снимков приходится переделывать. Обычно вечером проверяем, а утром переснимаем неудачные кадры за прошлый день.

— А где хранится скрижаль по ночам?

— О! Это самое защищенное место на островах! — улыбнулся Метон. — Пойдемте покажу…