Черные сказки железного века

Самый длинный путь

Добрый дядюшка Тиррелл оказался натуральным болтуном. Осенью, когда он лихорадочно искал спонсоров на новый сезон, миллионы де Анжелиса-старшего казались манной небесной. Зимой, заполучив на борта своих автомобилей рекламу итальянских стиральных машин «Канди», старина Кен нанял двух французских пилотов. А Элио сказал, что из-за низких результатов в сезоне-78 ему не видать обязательной для каждого гонщика чемпионата мира суперлицензии «Формулы-1».

«Кажется, кто-то подбежал. Сейчас они перевернут машину и достанут меня из этой дурацкой плоской штуковины. Слава Богу, можно расслабиться... Политика... Как же я ее ненавижу. И вообще политику, и в автогонках в особенности. Как он тогда нависал надо мной, этот здоровенный краснолицый старикан: “Элио, ты пойми..." Болтун».

1982-м де Анжелис набрал за сезон гораздо больше очков, чем годом раньше — 23 против 14-ти, однако их хватило лишь на девятое место в общем зачете, на одну строку хуже, нежели в 81-м.

Не было бы счастья, да помогло чужое несчастье. Серьезно заболел пилот «Шэдоу» Дэнни Онгас, и американцы предложили де Анжелису место в своей команде. Правда, всего на восемь гонок. И чтобы его получить, нужно было отсудить у Тиррелла право разорвать так неосторожно заключенный контракт. Что стоило папаше Дорсету, как заметил бы О'Генри, лишних нескольких миллионов лир.

Вот так, по-дурацки, началась его карьера в «Формуле-1» — с судебных заседаний и пересудов об отцовских деньгах. Настоящие трудности, однако же, только начинались. Это надо было еще умудриться выбрать путь тяжелее, чем тот, что выбрал Элио. Команда-аутсайдер разваливалась на глазах. Талантливые конструкторы и лучшие механики из «Шэдоу» ушли. Денег на разработку новой машины не было, а слегка модернизированная инженерами (увы, быстро выяснилось, что всего лишь инженерами, отнюдь не дизайнерами) Диком Оуэном и Джоном Джентри прошлогодняя модель DN9 не могла угнаться за машинами новой волны, оснащенными хитроумными внутренними аэродинамическими профилями. И в этой веселенькой обстановочке нужно было доказывать всем и каждому — начиная от собственного механика и кончая последним зрителем, потягивающим пиво на трибуне где-нибудь в Спа — что он настоящий гонщик, а не богатый бездельник, которому папочка купил очередную дорогущую игрушку.

Самое удивительное, что с задачей Элио справился довольно легко. Наверное, потому, что особенно не заморачивался. Он просто наслаждался гонками. За рулем «Шэдоу» он был счастлив, пусть даже сражаться приходилось за место в десятке, а каждая квалификация становилась настоящей битвой за выживание.

Однажды весной, во время тестов на автодроме «Поль Рикар», трасса намокла от сильного ливня. Время шло, дождь давно кончился, но выезжать не имело смысла: на мокром асфальте обутые в слики — покрышки без рисунка — гоночные «формулы» были беспомощны. И тут кто-то посоветовал выехать на автодром на легковых машинах, которые они взяли напрокат в марсельском аэропорту, и таким образом подсушить дорожку. Первым бросился на стоянку Элио. И кружил, кружил потом на трассе на своем «Пежо», словно вальсируя, искусно управляя машиной только рулем и газом, получая несказанное удовольствие.

Первые же этапы показали, что де Анжелис, во всяком случае, быстрее своего товарища по команде Яна Ламмерса — чемпиона Европы «Формулы-3», между прочим. В квалификации Элио регулярно объезжал голландца. Да и в гонках был впереди. Так что летом Дон Николз заключил с молодым итальянцем постоянный контракт — на три года.

«Черт побери, кажется, машина горит. Почему эти идиоты ее не перевернут? Спокойно, все будет хорошо... Я ведь ничегошеньки тогда не понимал. Действительно, мальчишка. Купил билет в «Формулу-1», даже не подозревая, что в любой момент меня могут ссадить с поезда без всякого объяснения причин».

Де Анжелис отплатил Полковнику (так все называли хозяина «Шэдоу», отставного разведчика) сторицей: в последней гонке сезона, под дождем в американском Лонг-Бич он финишировал четвертым. И эти три очка гарантировали команде оплату транспортных расходов на следующий сезон.

Досадно — расстались они с Доном нехорошо. Потому что еще за недели до гонки в Лонг-Бич, в сентябре Элио пригласили на тесты команды «Лотос». В испытательных заездах на юге Франции, на том самом «Поль Рикаре» де Анжелис оказался лучшим из пяти молодых пилотов. Сердце подкатывало к горлу, когда Колин Чапмен — сам Колин Чапмен, хозяин «Лотоса», великий и могучий, не просто инженер, не просто конструктор, а настоящий волшебник — глядя куда-то сквозь него, небрежно, как будто обращаясь к кому-то, кто стоял за спиной Элио, обронил: «А что у вас с контрактом? На три года? Жаль... Жаль. Значит, вы не сможете перейти в "Лотос"?»

И снова суд, и снова расторжение трехлетнего контракта, и снова неустойка, которую пришлось выплачивать отцу. Опять за спиной говорили, что богатенький итальянец благодаря папашиным деньгам пытается пролезть все выше. А «Шэдоу» тихо тонула, брошенная всеми, в том числе и им, Элио.

Он со стыдом вспоминал теперь тот замечательный денек в Нортхэмптоне. Поставив подпись под первым в своей жизни договором в «Формуле-1», новоиспеченный гонщик пригласил всю команду в кафе «У Кейджи». Угощал гамбургерами и чипсами, шутил, смеялся. И скоро крепко подружился с главным механиком «Шэдоу» Джо Рамиресом, частенько вечерами заходил к нему домой, играл на пианино. И теперь предал. Да, он не любил политику. Но как не воспользоваться шансом, что выпадает раз в жизни? Самому отказаться от «Лотоса», за который выступали такие таланты, как Кларк и Риндт. И де Анжелис отправился в Хезел, где базировался «Лотос».