Черные сказки железного века

Ужасный. Но еще не великий

Кажется, он предусмотрел все. И собственное виртуозное мастерство, и до микрона просчитанный риск, и способности инженеров гоночной команды. Его задумчивая улыбка не меньше, чем его фантастическое чувство автомобиля сводили с ума миллионы болельщиков во всем мире. Его боялись соперники, и целое агентство занималось созданием, поддержанием и укреплением легенды о величайшем гоночном таланте современности. Вот что, к примеру, писал австралийский журналист Пол Третхардт: «Я много видел на своем веку пилотов. Но этот — особенный. И дело не только в том, что Сенна — водительский гений. Даже если бы он был средним гонщиком, знакомством с Айртоном я мог бы гордиться. Мягкий, умный, удивительно интеллигентный человек, с которым часами можно говорить о тысячах разных вещей, ни разу не коснувшись ни «Формулы-1», ни автоспорта вообще». А редактор крупнейшей бразильской газеты «О Глобу» доверительно шепнул коллеге из римской «Коррере делла Сера»: «Почему Сенна так велик? Да потому, что он никакой не бразилец! Поверьте моему слову, это самый настоящий японец, в силу каких-то неведомых обстоятельств родившийся в Бразилии». Его уже начали называть «волшебником»...

Но почему-то ничего не получалось. Лишь в самом дурацком бесконечном сне мог привидеться такой сезон, каким выдался чемпионат восемьдесят шестого года. И, как положено тяжелому многосерийному кошмару, начиналось все вполне благополучно. Инженеры из «Рено» разработали хитроумную систему пневматических клапанных пружин, что позволило сделать мотор много мощнее. Еще один француз, главный конструктор «Лотоса» Жерар Дюкаруж, придумал гидравлическую подвеску, которая уменьшала дорожный просвет на большой скорости, а значит, увеличивалась аэродинамическая сила, прижимавшая машину к дороге, и повороты можно было проходить быстрее соперников. Наконец, в напарники Сенне Уорр нанял Джонни Дамфриза — для шотландского графа автогонки были не более чем аристократичным хобби, так что он охотно согласился быть вторым номером команды.

Четвертой командой «Формулы-1», которая пригласила на тесты Сенну, стал «Тоулмен».

А потом все пошло наперекосяк. Сверхмощный французский двигатель пожирал слишком много топлива. Чтобы не остановиться на трассе с пустыми баками за пару кругов до финиша, Айртону приходилось снижать давление наддува, а это означало меньшую мощность и скорость — скорость! Так были проиграны гонки в Бразилии, Бельгии, Германии, Венгрии, Португалии. В середине сезона появились таинственные проблемы с трансмиссией и зажиганием, стоившие если не побед, то очень важных очков в Англии, Италии и Австралии. К тому же английские журналисты, так и не простившие Сенне своего драгоценного Уорика, подняли настоящую истерику вокруг подвески «Лотоса» — почему, дескать, черный автомобиль бразильца несется по трассе, поднимая тучи титановых искр из-под днища? Значит, клиренс меньше, чем предписано правилами. Несколько месяцев Дюкаружу и Уорру удавалось морочить голову техническим комиссарам Международной федерации автоспорта, но в августе пришлось-таки переделывать конструкцию машины.

Кроме того, перестраховавшись, Айртон сам лишил себя сильного помощника. Дамфриз очень старался, но на старте обычно занимал место во втором десятке и в гонке не мог отбирать очки у соперников своего первого номера. И в доводке машины на шотландца рассчитывать не приходилось — в технике Джонни был, мягко говоря, не силен.

Мало Айртону своих забот — в мае на тестах насмерть разбился де Анжелис. И нашлись такие, кто посмел приплести к этой трагической случайно имя Сенны; мол, если бы бразилец не потребовал убрать итальянца из «Лотоса», Элио был бы жив. Что с них взять — газетчики... Айртон не желал об этом говорить и даже думать: у каждого своя судьба: робкого Бог нанесет, смелый сам налетит, как говорила старая толстая кухарка в отцовском поместье в Татуи.

Две с громадным трудом добытые победы в Испании и Детройте, лишь четвертое место в чемпионате мира — вот и все, чего удалось достичь Сенне в восемьдесят шестом. А ведь ровно половину из шестнадцати этапов сезона он начинал с первого места на старте и до самой осени был в душе уверен, что станет чемпионом...

Но ничего, в восемьдесят седьмом титул от него уж точно не уйдет. Потому как Уорру удалось заполучить самый надежный и мощный мотор — теперь вместо «Рено» на «Лотос» установили японскую «Хонду». Кроме того, инженеры команды спроектировали умную подвеску, чьи электронные мозги позволяли сохранять постоянным дорожный просвет. По самым неровным трассам машина будет идти, как по рельсам, уверяли конструкторы. Но как бы то ни было, Сенна предупредил своего шефа — если и на этот раз не станет чемпионом мира, он уйдет из команды.

И прошлогодний кошмар повторился. Новое шасси, новый мотор, новая подвеска и новая коробка передач — очень быстро выяснилось, что они переоценили возможности такого сочетания. Аэродинамика «Лотоса» оказалась хуже, чем у «Уильямса», также оснащенного «Хондой», а значит, им требовалось больше мощности и — опять таки! — больше топлива. От дикой вибрации японского мотора масло порой превращалось чуть не в газировку. На доводку активной подвески требовалось уйма времени. А Сатору Накадзима, заменивший Дамфриза, помощником оказался нисколько не лучше шотландца — опыта в «Формуле-1» у японца не было никакого, и водитель-испытатель из него не получился. Опять Сенна остался один на один с лучшими пилотами мира — Простом, Пике, Манселлом, представлявшими к тому же самые сильные и богатые команды.

И все-таки Айртон не сдавался и не позволял ни на минуту расслабиться инженерам и механикам «Лотоса». После майских тестов в Донингтоне, где они успешно испытали кое-какие придумки по части аэродинамики и новое программное обеспечение активной подвески, Сенна выиграл два Гран-при подряд — в Монако и Детройте (узкой городской трассы которого, к слову, терпеть не мог). Но все было напрасно, и после трех июльских гонок, когда Сенне с огромным трудом удалось финишировать четвертым и дважды третьим — то зажигание барахлило, то никак не удавалось нащупать верные настройки сверхчувствительной подвески, то вновь пришлось экономить бензин, словно в трубу вылетавший, — адвокаты Айртона заявили Уорру, чтобы начинал подыскивать замену своему первому номеру: больше в «Лотосе» пилот, которого все вокруг называют не иначе как «бразильским волшебником», оставаться не намерен. «Да нет вопросов, господа, — холодно ответил Уорр, — мы, собственно, уже ведем переговоры с Пике».

Нужно сказать, Айртон был неприятно удивлен тем обстоятельством, что его не уговаривают остаться. Так что до самого окончания сезона обстановка в команде царила не самая теплая. Впрочем, Сенна привык быть один и рассчитывать прежде всего на свое виртуозное мастерство.

Вечера напролет он проводил дома у камина — теперь Сенна делил с четой Гужельминов большую виллу в фешенебельном «поясе биржевых маклеров» в английском Эшере, — внимательно анализируя свои результаты. Целые рулоны протоколов с бесконечными столбцами цифр устилали пол, и временами погрязший в этом бумажном море Айртон напоминал сумасшедшего. «Его пугающее совершенство», как выразился английский журналист Алан Хенри. Но Сенна был кем угодно, только не сумасшедшим. «Он мог десять минут рассказывать Дюкаружу о том, как именно вела себя машина на одном-единственном круге, который он промчался за 75 секунд», — не уставал восхищаться своим подопечным Халлам. А сам Дюкаруж добавлял: «С Айртоном не нужна никакая телеметрия!»

Он таки нашел средство! Не нужно останавливаться на дозаправку и смену колес — наоборот, беречь единственный комплект шин до самого финиша. Хитрость почти сработала, Сенна едва не выиграл в Монце — увы, за семь кругов до финиша, обгоняя отставшего на круг пилота, он чуть зацепил левыми колесами своего «Лотоса» пыльную обочину и пропустил вперед Пике. И все-таки, финишировав вторым в Венгрии и Италии, до середины октября Айртон еще сохранял шансы на чемпионское звание. Но в Мексике, за два этапа до конца сезона ему нужна была только победа.

Всего три года понадобилось Айртону Сенне, чтобы стать пилотом «Формулы-1».

За восемь кругов до финиша мексиканского Гран-при он шел лишь третьим, проигрывая основным своим соперникам — Просту и Пике. Айртон предпринимал отчаянные попытки достать лидеров, все чаще рискуя сверх обычной для него меры. В конце концов, сражаясь с умирающим сцеплением, на одном из поворотов он допустил микроскопическую неточность, и «Лотос» вылетел за пределы трассы. Мотор не заглох, бразилец попытался вернуться на асфальт, но колеса бешено вращались на месте — машина прочно сидела на «брюхе». Рядом находились несколько судей, и Айртон отчаянными жестами призывал их помочь ему выбраться на дорогу. Но маршалы были невозмутимы — по правилам, если остановившийся автомобиль не служит препятствием другим гонщикам, никто не имеет права помогать ему сдвинуться с места. Наконец Сенна заглушил мотор, выбрался из кокпита и, подбежав к ближайшему судье, ударил его по лицу.

Оказавшийся рядом телеоператор заснял безобразный эпизод, и Международная федерация, оштрафовав драчуна на пятнадцать тысяч долларов, пригрозила дисквалификацией. А Сенна со слезами на глазах уверял журналистов, что его попутал бес и что больше никогда-никогда...

Ну как было не простить такого парня? «Главная его особенность, — говорил Фрэнк Уильямс, — что он не такой, как другие. На трассе и вне ее он живет единой мыслью — о гонках». А вице-чемпион 1985 года Микеле Альборето добавлял: «Этот парень живет, спит, ест и делает каждый свой шаг исключительно имея в виду «Формулу-1». Все его мысли, действия, решения подчинены одному — победе в чемпионате мира». Тот самый Альборето, которого еще в июле в Хокенхайме Сенна почти убрал с трассы, резко бросая свой «Лотос» со сломанной гидроподвеской от одной обочины к другой. Тогда, помнится, итальянец, серый от злобы, говорил совсем другое: «С его-то талантом он просто не имеет права так поступать!»

Но ведь и Сенну можно понять. Он один на один сражается со всем миром, рискуя жизнью, объезжает ненадежную технику. Ведь буквально накануне Гран-при Мексики, в субботней квалификации Айртон не смог удержать машину в вираже Пералтада и на скорости под двести километров в час врезался в стену...

Настоящий автоголик — таков был вердикт, вынесенный общественным мнением. Он не может жить без гонок, и потому неудачи на трасе ранят его гораздо глубже, чем большую часть его коллег, для которых автоспорт всего лишь любимая работа или увлекательное времяпрепровождение. Разве можно сердиться на человека, столь глубоко преданного автоспорту?

И будто в благодарность своим верным поклонникам и в укор тем, кто подумал о нем плохо, в последующие годы Айртон, словно грандиозным фейерверком, ослепил мир «Формулы-1» блеском уникального таланта. Рон Деннис понял свою ошибку и пригласил бразильца в «Мак-Ларен» — в пару к двукратному чемпиону мира Алену Просту.