Гамбит некроманта

Глава 2

Дверь сотрясалась, подпертая уроненным на бок столом и парой внушительных кресел, но пока выдерживала напор озверевшей твари. Преобразование вполне мирного архара в двуногое невесть что, имевшее черты помеси копытного тираннозавра с аллигатором и зеброй, застало их в коридоре. Метаморфа задержал Щукр, а Женька, ухватив в охапку Ксению и Катю, кинулся в первую попавшуюся комнату.

Судя по всему, потустороннее существо метаморфа не задержало: вой и скребки по стенам послышались через минуту, а затем тварь начала планомерно высаживать дверь — благо, та железная о трех замках, да и мебель добротная и массивная. Женька в одиночку ее двигал не иначе под сильным выплеском адреналина.

На том хорошее заканчивалось и начинались проблемы, поскольку окон в комнате не имелось, а в вентиляцию вряд ли пролезла бы даже Ксения. Стояли компьютеры без доступа к интернету, а амулет-капля молчал, не позволяя ни с кем связаться и, если не попросить о помощи, то хотя бы узнать, что происходит. Щукр не появлялся тоже. Женька очень хотел верить, что просто был занят, а не погиб. Пусть существо по-прежнему его пугало, но являлось неплохим собеседником и отменным помощником.

Дверь перестала содрогаться. Однако стоило Женьке вздохнуть с облегчением, испуганно вскрикнула Ксения.

Резко обернувшись, он увидел темное облако, окутывающее Катю. Девушка стояла, ни жива, ни мертва, с пустым взглядом, и ждать, в кого она трансформируется, точно не стоило.

Женька кинулся к ней, ухватил за плечи, ощутив стальные мускулы под нежной кожей, попытался встряхнуть, но не преуспел в этом. На вид в Кате было килограмм пятьдесят, может, чуть больше, однако Женька, никогда не бывший хиляком, не мог заставить ее даже переступить с ноги на ногу, не говоря о том, чтобы приподнять.

— Катя, Катя… Катенька! — взмолился он, представляя, что будет и с ним, и с Ксенией, если она обернется опасной тварью. — Белочка моя ненаглядная! Посмотри на меня! Пожалуйста! Вспомни, кто ты!

Зрачки Кати то сужались в точку, то заполняли почти всю радужку, как это бывает у кошек. Несколько раз пытались принять форму треугольника, и тогда Женька сильнее вцеплялся в ее плечи, не боясь наставить синяков и причинить боль. Звал он постоянно, переиначивая имя то так, то эдак, прибавлял эпитеты и слова, за которые Григорий непременно перегрыз бы ему глотку, не заморачиваясь трансформацией.

В коридоре установилась настораживающая тишина, а Катя вдруг вздрогнула, улыбнулась и обмякла. Он едва успел подхватить ее, с трудом не рухнув следом. Аккуратно опустил на пол, чувствуя, что не в состоянии сделать уже ничего. Из носа хлынула кровь, перед глазами поплыло и заискрилось. Дверь сорвало с петель, вмиг разметало мебель, в комнату сунулась полупрозрачная лиловоглазая тварь, очертаниями напоминающая пантеру и тотчас исчезла, освободив обзор для хозяйки.

Она стояла в проходе — властная, сильная, навевающая ужас, прекрасная. Светлые в голубизну волосы трепал потусторонний ветер, синие глаза светились. Дарителла. Женька взглянул на нее и пропал окончательно. Все стало неважным кроме ее лица и взгляда. Когда-то Женька сказал, что готов отправиться за ней в Навь, а она рассердилась. Вот только он не кривил душой. Он и сейчас мог бы…

***

Вначале Женька увидел над собой белесое облачное марево. Затем оно стало потолком, а клубящийся слева туман — стеной. Если чуть скосить взгляд, он падал на распахнутое окно, выводящее в сад. Ненастоящий, увы. В центре досуга, выстроенном некромантами для прочих сверхов, имелось немало зимних садов, парников, зон отдыха. Однажды ему посчастливилось попасть в самые настоящие джунгли. Впрочем, ничто не мешало представить себя где-нибудь загородом и ощутить аромат лип и дикой розы, благо кусты действительно цвели за окном. А еще — грозы. Она собиралась на горизонте. Ветер стал холоднее, на пустынной дороге поднялась пыль, закружилась маленьким вихрем. Небо потемнело, первые раскаты… вспышки…

— Выпей, — его голову приподняли, по зубам ударил жесткий край керамической кружки, и Женька наконец-то очнулся по-настоящему.

— Сейчас, — просипел он, отстраняя руку Дарителлы и садясь. — Не так уж мне и плохо, чтобы умирающего изображать.

Некромантка фыркнула, но спорить не стала, отдала кружку, когда Женька не завалился обратно на диван и присела рядом. Апельсиновый сок непривычно горчил и отдавал мятой.

— С нашей точки зрения вы, люди, только и делаете, что умираете: кто-то быстрее, кто-то медленнее, — заметила она, пожав плечами.

— А вы?

— В смысле некроманты или все сверхи?

— Ты, — уточнил Женька.

Она пожала плечами, провела пальцами по волосам, приглаживая.

— Жить взаймы проще, Жека, а мы только тем и занимаемся. Даже вы, люди, пережив миг клинической смерти или долгую тяжелую болезнь, меняетесь. Не замечал?

Он пожал плечами. Наверное, что-то в том действительно было. Во всяком случае, он давно не вспоминал о своих прошлых затеях и устремлениях, а обыкновенная жизнь теперь казалась пресной. Если раньше и висело над ним бесконечное должен: устроиться, зарабатывать, кого-то найти, с кем-то быть. То после спасения от ведьмы все это померкло, стало абсолютно неважным и неинтересным. Зачем строить планы, если они столь легко разрушаются? К чему делать то, что считает правильным кто-то посторонний, если твоя собственная жизнь слишком хрупка и может оборваться внезапно?

Не так уж мало знакомых переставали отмечать дни рождения после определенной даты, например, тридцатилетия. По их мнению, каждый новый год приближал к смерти и считался грустной датой. Почему-то все они полагали, будто обязательно доживут хотя бы до семидесяти. Одной такой знакомой Женька недавно сказал, что жизнь может закончиться хоть завтра, хоть через год или десять. Так стоит ли создавать иллюзии и класть себя на алтарь лживой уверенности в завтрашнем дне? Был послан и обвинен в намерении испортить ей настроение. Она попросту не хотела задумываться о чем-то таком. Ведь иначе пришлось бы проживать каждый день, а не проматывать очередным временным отрезком, и тянуть из себя жилы на нелюбимой, но хорошо оплачиваемой работе без отпусков, а частенько и без выходных ради выдуманного себе светлого будущего не вышло бы тоже. Глупо копить, если не сможешь воспользоваться, не так ли?

— Свой Переход я совершила довольно давно, тебе он только предстоит, — проронила Дарителла. — Но лучше все же попозже, не как у рыцарей.

— Никогда не хотел становиться одним из них, — честно ответил Женька.

— Да? — Дарителла удивилась или сделала вид, приподняв брови и усмехнувшись уголком рта. — Роман расстроится. Он уже все уши Некру прожужжал, чтобы тебя не отговаривал, когда захочешь прийти в их замечательный Орден. Голова кружится? Тошнит? На соленое тянет?

— Нет, — Женька фыркнул, допил снадобье и отдал ей кружку.

— Между прочим, библиотекари — единственные люди, способные жить практически вечно, минуя Переход, — заметила она словно просто так, ради одного лишь продолжения разговора. Женька вздрогнул, подозрения сами собой пришли на ум.

— Почему? — что-то здесь было не так.

Дарителла его намеренно избегала. Даже когда Некр взял его на квартиру к Дерку после гибели одного из некромантов. Она ни разу не обращалась к Женьке напрямую, пусть и мельком отвечала на задаваемые им вопросы. Да и в обычной жизни старалась не замечать, не пересекаться лишний раз, сохраняла дистанцию. И вот, внезапно, разоткровенничалась. А до этого спасла. Хотя это не точно. Она, скорее всего, уничтожала монстров с помощью тварюшки, вызванной из Нави, ощутила преображение Кати, ворвалась; могла прийти за Ксенией и спасать именно ее, даже не зная о нахождении в том же помещении Женьки. Однако очнулся он все равно здесь.

Прежде, чем ответить, она устало провела ладонью по глазам, снова поправила прическу и поднялась с дивана. Цокая высокими шпильками по паркету, прошла к столу; водрузила на него кружку, попутно щелкнув по носу примостившегося на углу бронзового дракона. Раздался гулкий звон, показалось, темные бусинки-глаза сверкнули изумрудной зеленью.

— Точно никто не расскажет, — произнесла она, когда Женька уже не ждал продолжения разговора, — если же верить старинным легендам, первый хранитель знаний был столь хитер, что умудрился убедить Владыню подарить ему отсрочку длинной в Вечность. Ныне, присно и во веки веков, пока не надоест исследовать и преобразовывать Явный мир, библиотекари будут жить и не стариться или же стариться ровно настолько, насколько захотят сами. Леонардо да Винчи являлся одним из таких людей. Великий исследователь, художник и изобретатель. К сожалению, ушел он довольно рано для библиотекаря, посчитав мир за Рубежом еще более интересным.

— И она согласилась? Я имею в виду…

Дарителла развела руками:

— Как видишь. Если бы в нашем мире все или хотя бы многое зависело от повелителей Нави, люди не болели бы, а совершали Переход, порядком устав от долгой-долгой жизни, закончив все свои дела, вычерпав себя до донышка.

Женька нахмурился.

— Мир главенства чистого разума, силы мысли, воображения, фантазии, — перечислила она. — В Нави любят и привечают мудрецов и творцов. Страдальцы с нереализованными хотелками там не нужны.

— Как ты рекламируешь тот мир… — пробормотал Женька. Подозрение крепло с каждой секундой. Он был счастлив видеть ее, и тому, что жив — тоже, однако разговор приобретал не слишком приятное направление.

«Неприятное для смертного», — попытался одернуть Женька себя самого, но не преуспел в этом.

— Не собираюсь скрывать этого.

— Отчего же подобная утопия еще не случилась? — поинтересовался он.

— Явь точно так же соседствует с миром, полным страстей, — тем, на страже которого невольно стоят метаморфы, — как и с Навью. Люди вечно колеблются между одним и другим, пытаются сдерживать одолевающие их страсти, стремятся думать больше головой, чем сердцем, и неминуемо терпят в том поражение за поражением. Впрочем, не только они. Даже нам, некромантам, эмоции не чужды.

В голове само собой выстроилось предположение, отмахнуться от которого никак не выходило. Слишком многие в последнее время говорили о появлении темного библиотекаря и вообще о представителях данного клана, уничтоженного порядком давно в представлении людей, но не сверхов. Они же, несмотря на заверения в том, будто мировые войны происходили по большему счету без их участия, нет-нет, а проговаривались, что фашизм являлся одной из библиотекарских идей. Судя по слухам и рассказам, хранители знаний были еще теми тварями, которых следовало бы уничтожать превентивно, исходя из парадигмы выбора меньшего зла перед большим.

От остальных сверхов библиотекари отличались тем, что являлись людьми, не нуждались в обучении или инициации, не обладали способностями к какой-либо магии, но были сильно убедительны. А что недавно сделал сам Женька? Убедил метаморфа, уже начавшего трансформироваться в безумного монстра, вернуться в человеческую форму! Может, подобное действо и не делало его библиотекарем наверняка, но подозрения вызвало точно. И только потому он здесь, а Дарителла рядом: расписывает преимущества загробного мира в сравнении с миром живых.