Гордость, сила и зима: стирая границы

Глава четырнадцатая, о святых и не очень

В спальне нашего короля я оказалась впервые. Надо сказать, весьма разочарована. Если честно, думала, что она будет более представительной, что ли, а комната по размерам была чуть больше той, что выделили мне, да и обставлена практически так же. Двуспальная кровать застелена изумрудно-зеленым покрывалом, на столе в беспорядке лежали свитки с наверняка очень важными записями, а на ширме криво устроилась парадная мантия монарха, на которой виднелись достаточно большие пятна.

Сам король уже успел снять рубашку, оставшись в одних штанах, и уселся на кровати, терпеливо дожидаясь меня.

— Опаздываешь.

— Зато вы точны. Впрочем, как и всегда.

Я приставила стул к кровати и села на него. Блейк развернулся ко мне правым боком, подставляя плечо, которое слегка припухло.

— Обезболивать будем или потерпите?

Король Филипп посмотрел на мое серо-зеленое от усталости лицо и уверенно сказал:

— Мужчины боли не боятся.

— Вывих, — констатировала я после минутного осмотра и резко вправила руку.

— Ох. Хоть бы предупредила.

— Зачем? Чтобы вы дергаться начали? — с пальцев уже начали было соскальзывать зеленые искорки, но король меня остановил.

— Ну уж нет. Давай-ка, пока мазью какой-нибудь помажем, а то потом тебя вперед ногами выносить придется.

Я с благодарностью посмотрела на него и начала копаться в принесенной заранее аптечке. Почему-то именно в этот день почти все решили разболеться — заговор зубов, исцеление синяков и ссадин, сломанное ребро, а еще надо прибавить к этому двухчасовую тренировку с Тревором и Тэдом. Я буквально валилась с ног от усталости.

Руку король вывихнул, неудачно упав с лошади, на седле которой внезапно порвалась подпруга. Именно порвалась, а не была подрезана, что исключало вероятность очередного покушения. Его Величество мог бы обратиться к дворцовому лекарю, и тот бы мигом вправил ему руку, но вот незадача — после событий, связанных с «Тихим омутом», нового лекаря пока так и не нашли. Я, конечно, в меру возможностей старалась помочь страждущим исцеления, щедро отливая лекарства из своих запасов и залечивая ссадины и ушибы.

Но лекаря нужно было срочно искать, потому что я не имела должного образования. Если простуду или несварение желудка я знала, чем лечить, то за более сложные болезни откровенно боялась браться, а вдруг не тем чем-нибудь напоила бы? Да, такого рода болезни исцелять следовало исключительно лекарствами, потому что в этом случае зараза как бы распространялась по всему телу, и чтобы вылечить, допустим, грипп, мне бы пришлось не отходить от больного с неделю. Я в очередной раз пожалела, что не воспротивилась отцу, который настоял на моем домашнем обучении, и не выучилась на настоящего доктора.

Начав наносить заживляющую мазь, я решила поднять тот вопрос, из-за которого на мою голову наверняка полетят шишки:

— Ваше Величество, я понимаю, что вы уже не один раз это слышали, но у вас до сих пор нет наследника…

— И ты туда же? Сейчас будешь сватать мне очередных девиц? — закатил к потолку глаза Блейк.

— Я же не предлагаю вам прямо сейчас жениться на абы ком, просто присмотрелись бы.

— И это говорит девушка, которая сделала все, чтобы избежать скорого замужества. Ты меня, конечно, извини, но из твоих уст описание прелестей семейной жизни будет звучать неубедительно.

— Но от меня и не зависит судьба всего королевства, — мягко, но настойчиво сказала я. — А если учесть, сколько раз на вас покушались…

— А давай я на тебе женюсь, Прайд? А что? Ты знатного происхождения, вполне достойная кандидатура, — воодушевленно начал монарх, не пытаясь скрыть ехидных интонаций. — Будешь меня всюду сопровождать и лечить. Благодать.

— Я лучше в монастырь пойду, — фыркнула я, но тут же вспомнила, с кем разговаривала, и сразу же перевела тему. — Что там с новым лекарем?

— Одни охламоны, которые не способны отличить обыкновенный насморк от аллергии, — усмехнулся король, делая вид, что не заметил моей дерзости.

Закончив накладывать повязку, я хотела было задать один вопрос, но никак не решалась, опасаясь реакции.

— Спрашивай уж, что хотела, — заминка не укрылась от монарха.

— Кто такая Линда? — выпалила я на одном дыхании, внимательно наблюдая за правителем.

Лицо Блейка сохранило свое прежнее выражение, однако в его глазах на какой-то миг вспыхнула глубоко спрятанная боль. Но эта секунда прошла, и он с улыбкой произнес:

— Прайд, ты же образованная девушка, сама прекрасно знаешь, что святая Линда — покровительница путников.

— Да-да, — перебила я, — девушка-менестрель. Но я ведь спрашиваю не про cвятую Линду. Меня интересует, кто такая Линда.

Святая Линда была посланницей Лота — бога пути и торговли. По верованиям, поклонение ему помогало сделать верный выбор на распутье. А девушка-менестрель должна своими песнями утешать сбившихся с пути.

Я зажмурилась, ожидая, что сейчас над моей головой пронесется буря. Однако этого не произошло, я позволила открыть сначала один глаз, затем, не заметив летящих ножей, и второй.

— И кто тебе насплетничал?

— Никто. Я сама догадалась.

— И как же, поведай это своему королю.

— Ну… — я растерялась и начала теребить цепочку на шее. — Трудно сказать. Пожалуй, сначала меня покоробило то, что орден, занимающийся, так сказать, восстановлением справедливости, назван в честь покровительницы путников. А если честно, то я заподозрила что-то, когда поближе вас узнала. Я заметила, что во время крупных сборищ вы не просто окидываете толпу дежурным взглядом, а целенаправленно кого-то ищете. А совсем недавно я в библиотеке книгу нашла, там рассказывается про одного моряка, который потом стал капитаном. И свой корабль он назвал в честь жены. Тогда я подумала, что вы орден тоже решили посвятить какому-то дорогому человеку.

В комнате повисло молчание, которое никто из нас не решался нарушить. Я ждала, когда полетит моя голова с плеч, а вот какие мысли кружились сейчас в голове у короля, оставалось только гадать. Спустя некоторое время я поняла, что ответа на свой вопрос дождаться не суждено, и начала собирать аптечку. У самого порога меня я услышала голос Блейка.

— Линда Перевелл.

— Что? — Пальцы чиркнули по дверной ручке, которую я уже было собралась опустить вниз.

— Линда Перевелл — девушка, в честь которой я назвал наш орден.

Король Филипп подошел к секретеру и достал из него бутылку вина и парочку бокалов. Сдвинув гору бумаг в сторону, он поставил свою ношу на стол и заполнил емкости жидкостью темно-рубинового цвета. Расценив это как приглашение остаться, я присела на стул, пристроив аптечку среди сваленных документов.

На вкус вино оказалось удивительно приятным — терпким, насыщенным, но без сивушного запаха, который присущ многим алкогольным напиткам. Продолжая согревать бокал в руках, я внимательно смотрела на монарха, который сидел напротив. Он уже опустошил свой бокал и теперь задумчиво крутил его в руках, пытаясь собраться с мыслями и начать тяжелый разговор.

— Даже не знаю, с чего начать, это долгая история, — неуверенно проговорил Блейк, лицо которого выражало сомнения относительно правильности своего решения.

— С чего-нибудь. А потом уже и сами поймете, что говорить, ваше Величество.

— Что ж. Думаю, ты догадываешься, что обучался я всему во дворце, а не в школе или еще где-то. И у меня были замечательные учителя — семейная пара Кристиан и Мария Перевеллы. Они не принадлежали к высшему свету, но людьми были очень хорошими, именно они показали мне, что такое настоящая семья. Мой отец, конечно, заботился обо мне, как умел, но все-таки был королем и ставил государство превыше всего, и я не имею права его в чем-либо обвинять. Но все же… — замолчал он, и правильное лицо монарха омрачила набежавшая тень печали.

— Вам хотелось бы, чтобы он иногда больше времени проводил с вами?

— Вроде того. Мне с младых лет твердили, что рано или поздно я взойду на престол и что поведение мое должно быть достойным. Но, знаешь, ребенку все-таки хочется побыть ребенком. А Перевеллы — они были для меня, как родные дядя и тетя, что ли, и они были искренне привязаны ко мне, не потому, что я наследный принц, а потому, что я — это я.

Филипп Блейк замолчал и принялся вновь наполнять бокалы. Сегодня он открылся для меня с совершенно другой стороны, я перестала видеть в нем сверхчеловека. Осознание того, что наш король — обычный человек с обычными желаниями обрушилось, словно ведро ледяной воды. Что говорить, я всегда считала, что наш король всегда контролирует ситуацию, что он всегда спокоен, а сейчас увидела, что он такой же, как и все мы. Демон, он действительно самый лучший правитель!

— У Кристиана и Марии была дочь Линда, я старше ее на три года, поэтому росли мы фактически вместе. Она знала меня как никто другой, про себя я могу сказать то же самое. — Выражение лица короля сразу же смягчилось, как только он заговорил об этой девушке. — Шли годы, мы росли. К сожалению, родители Линды скончались, когда ей исполнилось семнадцать лет, но мне удалось уговорить отца закрыть глаза на ее происхождение и оставить при дворе в качестве фрейлины. Честно скажу, это было непросто, но все же я это сделал. И зачем я все это тебе рассказываю?

— Может, потому что вы считаете, что это правильно? Вы уже тогда любили ее? — задала я очевидный вопрос, поскольку не сомневалась, что этих двоих связывало именно это чувство.

— Я всегда ее любил. Буквально с самой первой нашей встречи, когда она была девчонкой с торчащими в разные стороны косичками, а я все пытался корчить из себя взрослого. И все-таки она тоже полюбила меня, даже не знаю, почему…

Я отпила из бокала вино, чтобы как-то скрыть улыбку. Многие девушки мечтали бы назвать тогдашнего принца, ставшего теперь королем, своим возлюбленным, потому что открывавшиеся перспективы были безграничны. Но что-то подсказывало, что госпожа Перевелл не руководствовалась выгодой, если уж Блейк полюбил ее, то это, безусловно, замечательная девушка.

— Естественно, мы старались скрывать ото всех, какие отношения нас связывают, отец никогда бы не допустил моего брака с безродной девушкой. Несмотря на все трудности, мы были счастливы, это бросалось в глаза.

Я понимала, о чем он говорит. Если человек по-настоящему счастлив, то он буквально сияет от этого чувства. Это трудно объяснить, таких людей нужно видеть своими глазами. Кстати, о глазах — у короля они практически неуловимо потемнели, кажется, приближалась развязка этой истории.

— В конце концов, мы решили тайно пожениться, а потом — что было бы, то было. Я тогда уехал на несколько дней, по поручению отца, вернулся накануне церемонии. Но Линда исчезла, буквально растворилась — забрала все свои вещи и пропала. С тех пор я больше ее не видел. А она даже не оставила никакой записки.

— Вы пытались найти ее? — проговорила я, ощущая, как от этого рассказа слезы навернулись на глаза. Какая злодейка — жизнь. Неужели все сильные мира сего должны вступать в брак, который сулит какую-то политическую выгоду? Неужели короли не имели права на простое человеческое счастье?