Гордость, сила и зима: стирая границы

Глава двадцатая, о пирожках и трезвости

— Просто признайся, что мы заблудились, — настойчиво советовала я Дику.

Тот шел на пару шагов впереди меня, проваливаясь в снег чуть ли не по колено, и упорно отрицал очевидное. Мы уже пару часов блуждали по лесу, но выхода из него так и не нашли. А все потому, что вредный вещевик яро доказывал, что знает короткую дорогу до деревеньки Ромовые куличи, в которой нас дожидались Эван и Лекс.

Изначально мы оказались в Ромовых куличах, потому что стало известно о расшалившемся фамилиаре. Совсем недавно в этой деревеньке отравилась к праотцам местная знахарка, обладавшая неплохими магическими способностями, а вот ее дух-хранитель осиротел. Некоторое время он никуда не высовывался, а потом начал бедокурить, привлекая к себе внимание.

Фамилиары не могут долго существовать без хозяина, они начинают как бы болеть, а затем и вовсе исчезают. Наш, так сказать, клиент просто хотел намекнуть, чтобы кто-нибудь его да приютил. Когда мы приехали на место, то Лекс быстро нашел с духом общий язык, фамилиар добровольно забрался в клетку для перевозки. Выглядел он, кстати, как откормленный белый котяра, видимо, духи все-таки могут толстеть. В соседнем селе под названием Дубовка проживала какая-то дальняя родственница усопшей, тоже колдунья. К ней-то мы с Диком и отвезли фамилиара, а Эван и Лекс остались в Ромовых куличах, чтобы дождаться брата нашего мага, который должен был приехать в деревню на преддипломную практику.

Лошадок жалко было гонять по такому холоду, поэтому до Дубовки нас на телеге подвез местный гончар. Он как раз спешил на ярмарку, так что легко согласился на двух с половиной пассажиров. Кот-фамилиар, кстати, не испытывал никакого дискомфорта и явно был доволен переездом. Колдунья оказалась очень приятной женщиной, которая больше напоминала румяный пирожок. Собственно, пирожками-то нас тетушка Тамина, так она представилась, активно и попотчевала. Распрощавшись с местной знахаркой, мы пошли обратно в Ромовые куличи по дороге. И давно бы уже добрались до места, если бы мой спутник не предложил «срезать через лесок».

— Мы не заблудились, — упрямо мотнул головой парень.

— Да неужели? А следы вон чьи? Белки-переростка? Волка-большенога? Мы уже проходили тут четверть часа назад!

— Ну так выведи нас, если такая умная!

— Я изначально не корчила из себя великого проводника, а предлагала идти по дороге. Но кое-кто, не буду показывать пальцем, заверял меня, что знает короткий путь. Эй!

Последний вопль относился к снежку, которым Форс попал мне прямо по голове. Затем Дик отскочил от меня на достаточное расстояние и поманил рукой, словно вызывая на снежный поединок. Я начала лепить снежок и приближаться к обнаглевшему кровнику. А тот отступал назад, продолжая держать меня на таком расстоянии, с которого я бы точно не попала. Остановившись, я метнула комочек ввысь.

— С глазомером совсем беда, — нагло ухмыльнулся Ричард, а затем зашипел от холода.

Я кинула снежок прямо в ветви елки, под которой он так опрометчиво стоял. Промахнуться было очень трудно, так что долетело все по адресу. Лапы закачались, а снег с них посыпался прямо на Форса. Увидев его растерянное лицо, я просто не смогла удержаться от смеха.

— Ну все! — вскрикнул парень и побежал прямо на меня.

Я с громким визгом, который смешивался с хохотом, начала удирать от преследования. Некоторое время мы кружили между деревьев, потом Дик сделал резкий выпад и повалил меня в снег, придавив сверху.

— Сдавайся, Прайд! — угрожающе навис надо мной Дик, однако глаза его так и искрились от еле сдерживаемого смеха.

— Ни за что! — запальчиво воскликнула я.

Видимо, Форс поддался, потому что мне удалось перевернуть его на спину. Теперь я фактически лежала на нем и сосредоточенно засыпала снег за шиворот Ричарду. Он выкинул руку вперед и надвинул мне шерстяной платок на глаза, ослепив на мгновение. Пока я поправляла головной убор, Ричард в очередной раз перевернулся и опять навалился, придавливая.

— Это нечестно!

— А снег под одежду честно?

— А с тобой иначе нельзя! — поднапряглась я и снова оказалась сверху.

Однако Форс не стал меня переворачивать обратно. Мы так и лежали, отчаянно смеясь, и никак не могли остановить рвущийся наружу хохот. Я и вовсе уткнулась лбом в куртку Дика, а он обхватил меня за пояс, но скидывать на снег не торопился. В какой-то момент я подняла голову, раскрасневшееся от холода и хохота лицо Дика было очень и очень близко, если бы я немного подалась вперед, то легко смогла бы поцеловать его в подбородок. Или в губы. Эта мысль заставила скатиться на снег, однако подниматься я не спешила, оставшись лежать на спине.

Высокие деревья убегали ввысь, упираясь макушками в ясное небо, на котором не было ни облачка. Казалось, стоит протянуть руку — можно дотронуться до небосвода. Зима медленно подходила к концу, но холода еще не спешили уходить, не давая долгожданной весне начать прогулку по стране. Несмотря на то, что лежали мы на снегу, холода я не ощущала. Все-таки правильно подобранная одежда в уноре[13] — главное.

— Хорошо-то как, — донесся до меня бархатистый голос Дика. — Никаких тебе упырей, заговоров, благодать!

— И не говори, — с чувством поддакнула я. Потом не удержалась и ехидно добавила: — Еще бы девушку пофигуристее под бок, тогда твое счастье было бы полным.

— Еще не вечер, вот доберемся до места…

— Знаешь, я вот тебя не понимаю, если честно, — повернула я голову в сторону лежавшего рядом парня, — ты же вроде в отношениях с Клариссой. Но на других девушек так и заглядываешься, не очень красиво по отношению к ней, не находишь?

— А ты думаешь, я ее люблю? — вопросом на вопрос ответил Форс, смотря на меня.

— Тебе виднее, — осторожно произнесла я.

— Всевышний, только не говори, что считала, будто нас с ней связывает любовь до гробовой доски. Рис меня тоже не любит. Но она не глупа и была бы не прочь войти в наш клан, все-таки Форсы обладают большим весом в обществе, нежели Ислинги.

— Это да, но все равно, какая женщина будет терпеть, если ее мужчина будет левака давать? Как же чувство собственничества?

— А ты собственница? — прищурив глаза, спросил Дик.

— Вот смотри, женишься ты, будешь изменять жене, — не стала я отвечать на его вопрос, — станет она терпеть?

— Ты только что зарубила на корню мою семейную жизнь, которая еще даже не началась, — хохотнул он, затем сбрасывая с себя всю веселость. — Вэл, брак — святое. Поверь, свою жену я сделаю самой счастливой на свете. Но женюсь только тогда, когда удостоверюсь, что встретил свою суженую.

— На голову контуженную, — не удержалась я от колкости. Как-то не укладывался у меня в голове образ того Дика, которого я знала, с серьезными рассуждениями о браке.

— Чья бы корова мычала-то, на тебя вообще ни один нормальный мужчина не позарится, — фыркнул мой собеседник.

Я не удержалась и показала ему язык, а затем вновь устремила взгляд ввысь. На самом деле, ситуация была на редкость забавная: могла ли я еще год назад предположить, что буду валяться в снегу вместе со своим кровником и вести с ним беседы о ценностях брака? Да что там говорить, могла ли я знать, что вообще когда-то встречу кровных врагов? Что однажды окажусь именно в той ложе, где решат обсудить убийство короля? Но вынуждена признаться: моя жизнь стала гораздо лучше с тех пор, как я повстречалась с этой сумасшедшей троицей, с тех пор, как я вступила в орден. Как будто нашелся тот недостающий кусочек мозаики, отсутствие которого хоть и не мешало по жизни, но все равно причиняло какое-то неудобство.

— Пойдем? А то у меня уже замерзает важная часть меня, — кивнула я Дику, поднимаясь на ноги.

— Дубленка ж длинная вроде, — пробормотал он, повторяя мое движение.

— Форс! — Я хлопнула себя ладонью по лбу. — Я о голове!