Гордость, сила и зима: стирая границы

* * *

Настроение было просто прекрасным, несмотря на то, что провели очередную экзекуцию собранием. Короли обсуждали последние детали договора, внося дополнительные коррективы, советники дружно поддакивали, а остальные маскировались под предметы мебели. Иными словами, это совещание должно было навевать тоску, но я так сияла улыбкой, что под конец на меня уже начали коситься мужчины из ордена. Еще бы, выглядело это действительно подозрительно, ведь обычно моё лицо во время таких мероприятий больше напоминало вежливую маску. Грей даже с опаской поинтересовался, в честь чего это я так сияю, но полученный ответ про хорошую погоду его мало удовлетворил.

Причина веселья была на редкость банальна: проснувшись сегодня утром, я почти сразу вцепилась в Эвана и незаметно для него все-таки смогла провести диагностику. Возвращение дара и послужило причиной приподнятого настроения, а также редкостного благодушия. Я даже добровольно вызвалась поехать завтра в Гнильцы, чтобы «осмотреть» подарочек в последний раз. Изначально меня собирались оставить в замке, заменив Оливером. Грей и Кристалл будут проверять все вокруг с помощью магии, а Эван и Сакс должны были удостовериться в безопасности опытным путем. Тронный зал по случаю такого события, как подписание мирного договора, уже сегодня начали заставлять мебелью. Король Августин уверял, что в его замке мы можем ни о чем не волноваться, но все же следовало перестраховаться. Меня, конечно, могли бы припахать к простукиванию стен или еще к чему-нибудь, но рядом наверняка крутился бы Джейсон и вдалбливал бы мне в голову что-то про нежить. Так что, рассмотрев возможные перспективы, я выбрала поездку на свежем воздухе, туманно намекнув, что в замке от меня не было бы вообще никакой пользы.

На самом деле, поездка в Гнильцы носила чисто формальный характер, если бы не дань традициям, то ее вообще бы не было. О каких традициях так упорно все твердили, я не поняла. Видимо, король Филипп завтра должен будет биться лбом о землю в Гнильцах и плакать, что отдает их, родимых, совершенно незнакомым людям. Но всегда будет их помнить и рассказывать своим потомкам, что когда-то принадлежала эта деревенька Ламелии… В очередной раз посмеявшись над своими глупыми мыслями, я устремилась дальше по коридору в сторону комнат, напевая одну песенку про дракона, который хотел похитить принцессу, но перепутал башни и украл пожилого мага. В песне дракон еще долго удирал от обрадовавшегося такой удаче колдуна — ведь шкура дракона и его зубы — очень ценные ингредиенты для зелий.

— Соскучилась по мне? — поинтересовался Джереми, который стоял между рыцарскими доспехами. Я его даже сразу не заметила, неплохая маскировка, однако.

— Чего тебе? — настроение сразу же упало, а вместо песни про дракона в голове настойчиво закрутился мотив «Шел б ты…».

— Хочу показать тебе мою комнату, — встал передом мной парень, не пропуская вперед. — Но она в другом крыле.

— Вот и осматривай ее в одиночестве, — фыркнула я, пытаясь пройти, но Джереми оказался более проворен, чем предполагалось. — Я тебя предупреждала, по-моему. Проблемы со слухом? Или появились дополнительные ноги?

— Давай тогда прямо здесь, по-быстренькому, — ухмыльнулся сын министра и потянулся к ремню, — а потом побежишь всех остальных ублажать.

Помимо воли я подскочила к потерявшему всякий стыд молодому человеку, который не иначе как по недоразумению являлся аристократом, и залепила пощечину, от которой его голова слегка дернулась в сторону. Он дотронулся пальцами до, как я надеялась, пламенем горящей щеки и стер выступившую кровь. А я с мрачным удовлетворением наблюдала, как набухала царапина на его щеке.

— О, кошечка с коготками, — слизнул Джереми кровь с пальца. — Правда глаза колет? Скажи, а с кем тебе больше нравится кувыркаться в постели? С блондинчиками? Или тебе нравятся мужчины поопытнее? А может, ты предпочитаешь рассказывать сказки на ночь вашему королю?

— Да как ты смеешь даже упоминать их своим поганым ртом? — окончательно вызверилась я, выхватывая кинжал. Оскорбления в свой адрес я еще как-то могла стерпеть, потому что прекрасно представляла, как со стороны смотрится единственная девушка среди стольких мужчин. Но то, каким тоном этот червяк выплюнул слова о моих товарищах. Даже не червяк, слизень, его глаза так и наполнились испугом, когда я прижала лезвие к его горлу. — Ты даже мизинца не стоишь, жалкий трус. Где же твое красноречие? Язык проглотил? Боишься, что твою шкурку попортят, слизняк?

Он действительно был напуган, над губой выступили капельки пота, а глаза нервно бегали из стороны в сторону. Отчаянно прижавшись к каменной стене, Джереми даже не делал попыток высвободиться. Как же он был жалок. Убивать его я не собиралась, да и что говорить, парню бы не составило большого труда выбить из моей руки оружие, которое я судорожно сжимала в подрагивавшей от гнева ладони.

— Если, если, — дрожащим голоском практически пропищал Джереми, судорожно сглатывая. — Ты что-то сделаешь, это будет политический скандал. Мой отец этого так не оставит!

— Смотри, как запел! — изобразила я удивление. — Только и можешь прикрываться политикой да спиной папочки, без которого ты — пустое место, — прошипела фразу, отходя на пару шагов назад и отмахиваясь от него, давая понять, чтобы Джереми проваливал.

Надо сказать, без стали под горлом он стал чувствовать себя гораздо увереннее. На лице опять появилась самодовольная усмешка, хотя руки, которыми он вытер пот со лба, все еще немного дрожали. Спиной Джереми отступал назад, придумывая, чтобы еще такого сказать мне, дабы последнее слово осталось за ним.

— Дешёвка, — презрительно сплюнул он себе под ноги, сморщив нос, как будто смотрел на что-то не очень аппетитное.

Я же равнодушно смотрела на него, потому что знала, что через секунду он горько об этом пожалеет. Но я ошиблась, все случилось гораздо быстрее. Джереми Бэкон даже сообразить не успел, что произошло, как его руку заломили за спину, а потом он уже полировал лицом стенку. Тревор Сакс незаметно подкрался к парню сзади. На какой части разговора товарищ присутствовал, я точно сказать не могла, потому что сама заметила рыжего воина практически в самый последний момент.

— А сейчас, мальчик, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, пропел Тревор. — Ты будешь извиняться перед леди Валерией. Да так, чтобы она эти извинения приняла.

— Трэв, не надо, — запротестовала было я, но тут же осеклась, столкнувшись с взглядом Тревора.

— Не слышу извинений, мальчик.

— Прости, — прохрипел Джереми, колени которого выплясывали какой-то танец.

— Издеваешься? Даже я не слышу, а она — тем более. И будь добр, на «вы» обращайся, — силой развернул парня Сакс ко мне лицом.

— П-п-ростите, леди Прайд. Такое больше не повторится, — прозаикался парнишка, волосы которого окончательно намокли от пота, а затем сделал попытку вырваться. — Пусти, громила!

— Он прощен? — вопросительно посмотрел на меня Трэа и, дождавшись судорожного кивка, развернул Джереми к себе лицом, а затем прошипел: — Ещё раз поблизости увижу — костей не соберешь. Понял? Я спросил: понял?

— Д-д-да.

— А теперь, проваливай, пока я не передумал и не разобрал тебя на кусочки, — задал направление бледному парню Сакс с помощью чудодейственного пинка. Спотыкаясь, Джереми с максимально возможной скоростью скрылся дальше по коридору. Тревор проводил его взглядом, а затем потащил меня по направлению к комнатам.

— Спасибо, Трэв. Но, наверное, не стоило так угрожать ему, — пролепетала я.

— Стоило, Прайд. Я догадываюсь, чего от тебя этот проходимец хотел. Тоже мне пуп королевства выискался, пусть займется стиркой штанишек своих, ему полезно. Меньше будет непотребности приличным девушкам предлагать.

— Только вот он меня приличной девушкой не считает, — горько усмехнулась я, возвращая кинжал в поясные ножны.

— Подожди, — развернул меня за плечи Тревор и посмотрел сверху вниз, — он назвал тебя…

— Не прямым текстом, конечно, я бы сказала, что в завуалированной форме.

— Так, кто-то у меня зубов не досчитается, — дернулся было Тревор назад, но я его притормозила.

— Трэв, спасибо тебе большое. Но не стоит на него размениваться. Этот трус того не стоит, ты бы видел, как он испугался, когда я ему кинжалом угрожала.

— Эх, Прайд. Ты, конечно, не обижайся, но репутацию мы тебе все подмочили.

— Если бы я так тряслась над своей репутацией, то меня бы здесь не было, — улыбнулась я, запуская руки в карманы.

— И то верно. Пошли, маленькое недоразумение.

— Почему сразу маленькое? Мне почти девятнадцать.

— Зато роста — никакого. Кстати, в следующий раз, бей сразу по бубенцам, чтобы неповадно было. Тебе снизу как раз удобно будет.

— По бубенцам? — не сразу поняла я, а потом почувствовала, что щеки покрылись румянцем смущения. — Это скажется на рождаемости.

— В любом случае, такие как этот Джереми, — прошепелявил имя Тревор, — не должны размножаться. Кстати, дверь запирай хорошенечко.

Дверь действительно стоило проверять. Вряд ли, конечно, выйдет ночной конфуз со спальнями, но сегодня хотелось бы спать без лишних пробуждений. В основном потому, что завтрашний денек обещал быть трудным — сначала поездка в прогнившие Гнильцы, потом подписание договора, а затем очередные гуляния в честь всего этого дела. Не хотелось бы заснуть лицом в салате, это было бы по меньшей мере невежливо, по большей мере — глупо.