Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

***

Девушка танцевала под дождем. Шаг — взмах рукой — поворот — взмах — поклон…

Луна освещала каждое движение тонкой девичьей фигуры, звёзды падали ей в руки. Темные пряди шипели змеями на любое чужеродное явление. Девушка засмеялась, подпрыгнула так легко, что, казалось, она сейчас взлетит в небо, словно бабочка, но нет, босые ступни опять коснулись холодной земли. И не холодно ей?

— Нет, не холодно.

Она обернулась, но вместо лица Вадим увидел только сгусток тьмы.

— Испугался? Чего же? Ведь у тебя тоже нет лица.

Она закружилась, замелькала босые ноги, разлетелся подол простого белого платья, больше похожего на ночную рубашку.

— Зарытая-закрытая-синица в руке-журавль в небе.

Хлопок в ладоши разрезал тишину ночи. Зазвенели, падая, звёзды. Луна треснула, словно дорогая фарфоровая тарелка. Ещё немного — и осыплется на голову острыми осколками.

— Куда? — девушка в белом остановилась, склонила голову на бок, словно птица. — Куда? Ты же хотел найти истину! Ты всегда ищешь истину. Так что же? Спрашивай! Или боишься?

Девушка рассмеялась, села на возникшие из ниоткуда качели, оттолкнулась босой ногой от земли и полетела в небо.

— Была ли смерть в этом доме? Заходила, было дело. Я с ней не здоровалась, но дух ее пропитал эти стены. Убили-убили-убили! И огонь пожрал кровь, и ткань, и вещи, напитанные силой, но даже огонь не скроет следы боли. Убили, да! Но и ты убьешь! В этом доме, на закате дня!

Луна всё-таки упала, царапнула одним из осколков Вадима по щеке. По коже потекла теплая стойка крови.

— Чужая краса, да злые глаза! Сердитый насмешник, подлый защитник, неверный любовник! Надеваешь чужие лица, режешь людей осколками старой маски. Большой мальчик с детскими обидами!

Качели остановили движение. Змеи-прядки зашипели, сползаясь в прическу.

— Врёт ли она? Врёт! Врёт! Всем врёт! Но из сердца чужого кровь тянет. Забрала жесткость, заберёт и чувства, и разум. Быть крови на белой простыне. Быть крику в душной спальне. Радость обретёт лишь простивший и прощенный, смерть — не нашедший истины, обманувшийся в любви. Руки обагрятся кровью. Твои руки.

Задрожали на небе звёзды, заскрипели качели. Вверх, во тьму неба, вниз, во мрак холодной земной ночи, вверх…

— Купил! Купил лицо, а в сердце пусто. Тот, кто ходит с твоими шрамами, не нашел ни места, ни любви. Деньги — вода, путь домой заказан, а в руках — широкополая шляпа да платок, что спрячет уродство от чужих глаз. И та, что бередит сердце, пройдет мимо, морща носик. О, дамы любят морщить носик, ты знаешь! Ты помнишь, да? Только та тижийская девочка смотрела на тебя без брезгливости и содрогания. Одна во всем свете. Ты шел и шел, и она шептала, повиснув на твоей руке: "иди". И ты переставлял ноги снова и снова, снова и снова, делал шаг, даже если не было сил, колени дрожали, а живот прилип к спине от голода и жажды. И непонятно, кто кого тащил: она тебя, ты ее, или по очереди. Ты тогда и не вспомнил, что вместо лица у тебя шрамы и струпья. Ты вспомнил потом, когда медсестры поджимали губы, меняя повязку. Когда мать упала в обморок, увидев… Как хватит?

Качели взвизгнули, в очередной раз остановились.

— Кому хватит? Ты, кто любит вытаскивать на свет чужое грязное белье, что же ты так прячешь свое? Ратующий за честность и соблюдение закона, что ж ты его постоянно нарушаешь? Нет, людские жизни для тебя игра. Попользовался, развлекся — отшвырнул. Но однажды, выбросив на помойку очередную куклу, ты лишишься последнего шанса стать человеком. И останешься зверем. Щенком.

Зашелестели листвой деревья, вдалеке залаяли собаки. Девушка спрыгнула на землю, закружилась на месте, раскинув руки.

— На большее ты не способен. Только тявкать! Да и то беззубо.

Вадим мог бы опровергнуть это утверждение. Стоит вспомнить…

— Думай-не думай, а все сбудется. Нет, я вижу не будущее, я смотрю в прошлое. Только оно способно дать ответ, кто чего стоит, куда лежит твоя дорога. Что найдешь, что потеряешь, за что какую цену заплатишь. Дорога долгая, горькая у тебя, преданный предатель. И куда не иди — любовь, дружба, предательство и смерть стоят рука об руку. У тебя все ещё есть вопросы, глупый мальчишка?

Звёзды падали, путаясь в волосах девушки. Змеи-прядки шипели, поднимали головы, жадно пожирали золотистые кружочки.

— Глупый-глупый! Ничего не понял, а уже думает, кого в чем обвинить. За что судить того и этого. Свою вину топишь в вине, чужую клеймишь злым словом. Оделся в чужое лицо да дорогое платье, и горд. В пояс кланяются, за спиной — гадости шепчут. Но тебе ведь и не надо искренности, да? Любовь и вежливость ты привык покупать. Кого можно купить — вызывают презрение. А купить можно любого. Любого. И цена есть у всего. Цена твоей глупости — чужая кровь. Твои руки обагрятся ею, помни! На закате дня. Твои! И когда к ногам упадет тело, помни, что каждый заплатил и заплатит. И ты тоже. За свою свободу — чужой болью. Своей ведь ты расплачиваться не хочешь.

Она засмеялась, взмахнула руками — и по белому платью вдруг потекли струйки крови.

— Нет. Обманываешь! И себя, и других! Ты закутался в свои пороки и трепетно лелеешь прошлые обидки, боясь ступить шаг на новую дорогу. Нет пути — нет победы. Ничего нет. Маски на твоём лице две, и вторая гораздо более страшная. Мелочный придира, возомнивший о себе невесть что. Ты сделал шаг в бездну. А ту верёвку, что тебе бросят, ты перережешь собственными руками. И будешь падать-падать-падать…

Девушка вдруг выбросила вперёд руки, развернув их ладонями к Вадиму, словно пыталась толкнуть воздух — и он покачнулся и полетел а бездну тьмы. Мир заполнил жуткий хохот.

— Падать-падать-падать.

Вадим задёргался, закричал…

Стукнулся головой об изголовье кровати и от боли проснулся.

В открытое окно заглядывала луна, кое-где на небе мерцали тусклые звёзды. Голова болела от удара, руки дрожали, мокрая от пота рубашка неприятно липла к телу.

— Бред. Просто бред.

Он поискал графин с вином, прихваченный вечером с собой в комнату, но тот оказался пуст.

— Надо меньше пить. Или больше?

Голос дрожал. И вообще Вадим чувствовал себя ничтожным и жалким. Он ненавидел это чувство.

— Будет ещё какое-то глупое привидение мне нотации читать! — громко и зло воскликнул он и перевернулся на другой бок. Он сейчас заснёт. Мирным спокойным сном. Заснёт. Он не боится этой чародейки в белом. Он ничего не боится! Только потерять друга, ведь остальных всех он уже потерял.

И себя тоже.

Он закрыл глаза и действительно минут через пять забылся беспокойным сном.

Нет, ни дурные видения, ни глупые призраки не имеют над ним власти! Он всегда делает то, что хочет, и никто ему не указ. Он сам по себе.

Всегда.