Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

***

Азарина стирала в специально отведённом для этого углу белье, когда в жарко натопленную комнату ворвался мокрый и злой постоялец. Аристократ в пару шагов пересёк разделяющее их расстояние, схватил Рину за локоть, развернул ее к себе — и вдруг прижал ее к стене, хватая за горло.

— Ты знала чародея?

Кто-то знал. В городе есть тот, кто помог чародею сбежать. Тот не зря был уверен, что его не повесят. И над спектаклем Вадима он в душе смеялся. Пусть и остался без мочки уха — не велика потеря.

А Вадим — дурак. Он всегда оказывается в дураках, да. Традиция.

— Знала?

— Нет.

Поначалу мелькнувший в ее глазах страх исчез. Карминовые губы чуть дрогнули, обозначая насмешку. Вадим сжал пальцы.

— Пус-ти.

— Кто поселился в комнате по соседству? Почему я его не видел?

— Не-ва-ше-д-де-ло.

Женское колено весьма неожиданно ударило его в пах. Вадим согнулся, но тут же отскочил назад, находу доставая стилет. Азарина, кашляя, подхватила стоявший у стены топор.

— Не подходи, — предупредила она, хватаясь за рукоять обеими руками.

— Так значит, ты с ними?

— Если напился — иди спать в сарай. Если извращений хочется — шагай на Цветочную улицу. Ясно?

Вадим молча смотрел на увесистый топор в крепких руках бледной горожанки.

— У-у, — протянула та, принюхиваясь. — Нажрался, что ли?

Вен Борз спрятал лезвие обратно в рукав.

— А что, есть у вас и любители извращений? — с интересом спросил он. Ему-то уже был известно, кто чем среди местных проституток прославился, но знает ли добрая дона подноготную города? И если да — откуда?

Азарина нахмурилась.

— Люди разные бывают. Вон соседу полгода назад жена ножом в шею ткнула. Он ее раз избил, два избил, вроде как больше нравилось ему так "детей заводить", а на третий получил в ответ. Люди, они что звери порой. Иногда хуже.

Лицо женщины помрачнело. Несколько секунд она смотрела в никуда, словно вспоминая что-то неприятное, потом тряхнула головой, прогоняя видения из прошлого.

— Так вам в сарае постелить или самоходку вызвать?

Вадим примирительно поднял руки вверх и улыбнулся.

— Я, пожалуй, для начала переоденусь.

Он быстрым лёгким шагом покинул комнату. Хозяйка поняла, что что-то не так, когда он уже переступал последнюю ступеньку лестницы. Метнулась к двери, потом — наверх, но не успела. Аристократ уже пнул дверь соседней комнаты, срывая ее с петель.

И замер.

У окна на резном стуле сидела беременная девушка и читала книгу. Когда дверь с грохотом упала на пол, она испуганно вздрогнула и первым делом прикрыла руками объемный живот. Глаза раскосые, тижийские, волосы — вороново крыло, а одежды знатной серземельской аристократки.

— Рина! — облегчённо выкрикнула она, заметив подоспевшую хозяйку. — Это кто?

— Э… здравствуйте, уважаемая. Обознался. Прошу простить. Плотников пришлю немедля, не беспокойтесь.

Азарина, одарив постояльца злым взглядом, бросилась успокаивать неизвестную девушку. Вадим спустился вниз.

Он, конечно, не особо хорош в расследованиях. Скорее ему просто нравится всех вокруг разгадывать, а особенное удовольствие доставляет сорвать личину приличного человека с двуличного врага. Да и жетон он выбил себе по сути от скуки, не профессионал он в этом, нет. Но всё-таки так оплошать…

Он ещё смеялся, когда на лестнице показалась Азарина.

— Вам нисколько не стыдно? — спросила она голосом вредной гувернантки. Вен Борз хитро блеснул глазами.

— Нет. Не понимаю ваше стремление пригреть посторонних под своим крылышком. И всё-таки мне интересно: каким образом в ваши подопечные попала женщина из рода вен Толь?

Округлившиеся глаза хозяйки постоялого двора подсказали Вадиму, что расшифровать герб на перстне дамы она не удосужилась. Впрочем, что взять с обычной горожанки?

— Кем бы не была постоялица, вы не имеете права врываться в ее комнату. Тем более, если она одного с вами статуса.

— А вы не имеете права покрывать чью-то сбежавшую жену.

— Ей не придется.

На ступенях лестницы стояла молодая аристократка. Бледная и потерянная, но зато с очень гордым видом.

— Я уеду сегодня же. Но вас, как человека, чтущего Девять Добродетелей, прошу не доносить обо мне роду.

Вен Борз насмешливо поклонился.

— Не могу вам этого обещать. Честь, знаете ли, требует сообщить о вас вашему мужу или отцу.

Девушка положила дрожащую руку на живот.

— Что ж, быть посему.

Она ушла на второй этаж. Азарина же осталась внизу, прожигать мужчину испытующим взглядом.

— Чего изволите? — спросила она.

— Ласки, нежности и вина, — ответил Вадим. — Но боюсь, у вас подобное припрятано только для женского пола.

Он не попросил бумаги и чернил, и это несколько воодушевило хозяйку постоялого двора.

— Обед?

Вадим задумался. Стоило навестить ещё раз тюремщика, потом — в бордель. Поесть он может и там.

— Нет. У вас слишком скупое меню.

Он шагнул к двери, намереваясь надолго покинуть негостеприимный дом, до полуночи как минимум, но та открылась сама, да так резко, что чуть не сбила мужчину с ног. В комнату степенным шагом вошла высокая золотоволосая женщина, кутающаяся в яркую цветастую шаль. На аристократа она не обратила внимания, завидев Азарину же — стала напротив нее, прищурилась. Лицо у незнакомки было настолько печально-терпеливым и бледным, что вполне могло сойти за благородное.

— Где он?

Дона Брит развела руками.

— Кто, Даниса?

Женщина откинула с потного лба поблекшую золотистую прядь.

— Не делай вид, что не знаешь! Яр! Яромир, что мне по закону муж, а тебе, змее, без оного — любовник!

Азарина вздрогнула. Словно резкая боль скрутила на мгновение ее тело. Однако больше никакого проявления чувств Вадим не заметил. Дона Брит расправила плечи и осведомилась:

— А с чего бы ему тут быть? Мне он не любовник, уж тебе это ведано лучше всех. Городские ко мне обычно раньше обеда не заходят, да и пойдет ли муж есть на чужой двор, коли дома жена пироги печет? Заходил твой Яр, сидел не больше других, да не столько ел, сколько с мужиками балакал. То дело нечастое. Нет никого, сама видишь. Ищи в другом месте.

Даниса утерла углом шали со лба пот. Лицо ее побледнело ещё больше.

— Ведьма ты, Рина, ведьма. Знала, не будет нам счастья, пока жива ты. Все мечтала, что уедешь али помрёшь. Или хотя бы такой станешь, чтоб он смотреть на тебя брезговал. Но нет. Отовсюду ты змеёй выскользнула. И от главы ушла, ишь ты, гордая какая, а то я алое пятно на подоле не видела! Любая б такому мужику рада была, а ты, порченая девка, нос воротила, словно он зверя лесного страшнее! И от отца-то ты переехала, что мать твою загубил, да и тебя со свету сжил бы следом. По сараям с мальчонкой ютилась и — на тебе! И дом теперь у тебя есть, и мужики ходят бессовестной бабой любоваться!

Азарина посмотрела на собеседницу вроде бы спокойно, но Вадиму в ее глазах почудилось пламя.

— Ты знала, от кого я шла.

— Какая разница? — прищурилась Даниса. — Позор есть позор! Без обряда страсть — пустая похоть, в коей нет места терпению и любви. А я, дура такая, тебя пожалела. Никому не растрепала про твое падение. Мечтала: одумаешься уедешь, с мужем или без оного. А ты опять прицепились к Яру. К МОЕМУ Яру!

Рина усмехнулась, повела плечами, словно вот-вот была готова пуститься в пляс. Или разминалась перед ударом… Вадим даже затаил дыхание в ожидании женской драки. Но женщины предпочли не двигаться с места, сражаясь только взглядами да словами.

— Человек — не скотина. Сам выбирает, куда идти. Али Яр твой теленка глупее? Что же ты за жена, коли мужик ходит неведомо где, пока ты меня грязью поливаешь? Что же он за муж, коли ушел неизвестно куда от жены да дочери?

Даниса задрожала.

— Не смей! Слова твои — зло и яд! Он хороший муж! Всегда одним словом сердце согреть умел! Мы с детства знали, что на обряд пойдем рука об руку!

— Мы? Или ты?

Злая усмешка Азарины подействовала неожиданно: Даниса вдруг закрыла лицо руками, заплакала. Почти беззвучно.

— Я…я всегда знала: только ему душу и сердце или никому. А ты, змея подколодная…

Хозяйка постоялого двора нахмурилась, шагнула вперёд, неуверенно поднимая правую руку.

— Дана…

Женщина отступила назад, а увидев чужую ладонь, ударила по ней наотмашь.

— Никогда ты его не получишь! Никогда! И умру — а жить вам не дам! Никогда не прощу, как он… с тобой… А я ведь тогда попыталась быть доброй, честь твою берегла… Не быть тебе ему женой! Не быть дочери моей матерью! Никогда!

Она развернулась и неожиданно быстрым шагом вышла на улицу. Бумкнула входная дверь. Вадим поморщился. Головная боль обещала вернуться.

— Какие страсти! — буркнул он и тоже вышел. Сел в самоходку, ожидавшую его у дома за дополнительную плату, и приказал:

— На Цветочную к девкам!

Кучер, что сидел на козлах, стукнул по специальному месту, давая артефакту импульс, затем взял маленькие поводья, что тянулись к фигуркам двух лошадей, которые были прикреплены поверх синего куба, и дёрнул их. Экипаж тронулся с места.

______________

*Лихобор — легендарный правитель Лесных земель, что вырезал всю свою семью (даже собственных детей) в целях сохранения власти в своих руках. Имя стало нарицательным, обозначает злого безнравственного человека.