Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

8. Стольград, столица Серземелья

«Уважаемый сид, разрешите доложить о делах, вызвавших ваше особое внимание.

Вы оставили несколько имён, относительно которых следовало навести справки об их отношениях с сидом Грош, предыдущем интендантом Стольграда. Сходив с особо разговорчивыми лейтенантами в пивную под названием "Хмельной рай", покопавшись в столичном архиве и наведя справки на торговой бирже, я получил некоторые данные об интересующих нас лицах.

Дон Час — поставщик зимней и летней формы для солдат, а также знамён, парусов и т. д. Является мужем племянницы дона Грош. Свое производство открыл за два года до назначения сида интендантом, но оно было достаточно убыточным до получения государственных заказов. У солдат не удалось узнать, поставлялась ли форма в последнее время, так как, по их словам, "ящики-тюки носили, а чё тамо — не ведамо". Накладные, естественно, оформлены должным образом.

Нис Куц — представитель нового дворянского рода, титул получен всего два столетия назад. Занимается животноводством. Поставлял на кухню казарм мясо, яйца, молоко и сыр. Среди других заказчиков известен как человек своего слова. Однако солдаты, да и лейтенанты жалуются на плохую еду.

Дон Тон — записан, как поставщик оружия. Насколько удалось выяснить, это ювелирных дел мастер, весьма известный как среди купеческих жён, так и среди дворянских семей. Оружие он делает в основном парадное, то есть специализируется на инкрустации, украшении лезвий позолоченным символами и прочем подобном. В накладных просто записано: шпаги — столько-то, наградные украшения — столько-то и стоимость. Цены велики, обычное оружие можно купить гораздо дешевле. Подробностей, кого именно и чем награждали, в архиве нет.

Помимо всего прочего я вызвался носить канцлеру затребованные тем справки о состоянии складов. Других желающих не нашлось, ибо канцлер весьма недоволен тем, что в этих справках написано, и с большим неудовольствием встречает курьеров из столичного интендантства. Одного, говорят, даже отправил на восток, в крепость, что стоит на границе с Аламеей. Лейтенанты жутко боятся, что следующего отошлют вообще на юг, на границу с Гиленом или даже в Тижийскую степь. Мне пока повезло, и канцлер хоть и хмурился, и ругался при мне, однако места своего я ещё не лишен. Пока есть возможность, пороюсь опять в архиве. Полученные мною два вольных дня я намереваюсь потратить на поездку в угодья поставщика мяса и, если останется время, на поход в ювелирный магазин дона Тон. Боюсь, правда, что в последний меня могут не пустить.

Служу Господарю,

ваш верный порученец,

Миколас дон Оддин."

Письмо, запрятанное в список покупок, перекочевало из ладони молодого лейтенанта в сморщенную руку старушки-бакалейщицы.

— Выполните?

Лавочника улыбнулась чуть подкрашенными губами. Сухонькая, низенькая, с большими добрыми глазами и исколотыми розами проворными руками, она казалась сказочным цветочным духом, что по тижийским поверьям, царствует над цветочными полянами. Даже шляпка у нее была украшена искусственными цветочками, а подол темного вдовьего платья был вышит неожиданно красочным растительным орнаментом. Среди ярких бутонов декоративных растений и зелени трав, выращенных для употребления в пищу, женщина действительно казалась персонажем неосязаемым, но принадлежащим этому месту всем существом.

— Когда я вас обманывала, милый юноша? Заказ будет собран в лучшем виде! Если же есть в списке то, чего у меня нет, сегодня же напишу соратнице, она вышлет. И вам весточку отправлю, как все будет у меня.

— Благодарю. Как внучка?

— Слава Отцу, с весной повеселела. А летом ей и вовсе раздолье — хоть весь день на крылечке сиди.

Искренняя радость бакалейщицы смутила молодого человека.

— Очень рад. Здравствовать вашему роду!

Старушка тяжело вздохнула.

— И вашему, уважаемый. Заходите ещё.

— Обязательно.

Миколас кивнул и вышел из лавки. Ему было неловко втягивать пожилую женщину в расследование генерала, однако лавочница сама напросилась на роль связующего, очень уж ей хотелось помочь сиду Гарне. Лейтенант надеялся, что маленькое расследование о краже государственных денег не доведет до смертоубийств, но, увы, гарантировать этого не мог никто. Генерал предупредил женщину об опасности, но та только терпеливо повторила:

— Буду рада услужить, сид. А смерть… Она к каждому придет в свой срок, от нее авось не спрячешься. Вам ли этого не знать.

И генерал сдался. Миколас тогда был очень этим недоволен, но он дал клятву господарю, дал клятву сиду Гарне и был намерен эти клятвы выполнить. Тем более, что начальство он уважал, хоть порой и считал генерала излишне упрямым и не умеющим вовремя останавливаться. Все, за что брался Невзор сид Гарне, он доводил до конца. Порой это стоило ему разжалования, пули в боку или сломанных ребер. Порой другим это стоило жизни. Поэтому всех, кто шел за ним, он всегда честно предупреждал: опасно, можешь умереть. Кто-то верил предупреждению, кто-то нет. Миколас вот верил. Но почему-то также, как и сид, остановиться не мог. И бакалейщица верила. Миколас видел, что она приделала под лавку особый лоток, в который прятала маленький женский пистолет, оставленный ей генералом. И всё-таки она брала письма раз за разом и отправляла их адресатам. Почему?

Миколас пересёк Чугунную улицу, вышел к Победной, а затем — на улицу Времени. Дошел до площади Девяти. Постоял немного у статуи Чести, и, услышав громоподобный бой Вечных часов, отправился к канцлеру.

"Придёте завтра ровно полчаса спустя по полудню"," — сказал канцлер, и молодой человек попытался исполнить приказ в точности. За две минуты до назначенного времени он стоял у кабинета.

— Откуда? — уточнил один из младших секретарей, сновавший среди посетителей с целью отбора тех, кого канцлер действительно примет.

— Столичное интендантство.

Секретарь что-то проверил в своих списках и попросил:

— Пойдёмте в другой зал.

Они протолкались сквозь толпу жаждущих внимания канцлера людей, прошли коридорами к другому входу в кабинет и наконец остановились у маленькой незаметной двери.

— Прошу сюда. Обождите, вас вызовут.

Секретарь исчез, Миколас толкнул дверь.

Комната ожидания оказалась небольшой, темной, но весьма хорошо обставленной. В отличие от официальной залы, здесь стоял и диван, и кресла, куда можно было присесть, и даже низкий круглый столик с двумя графинами и несколькими бокалами. Топился камин. У камина на разбросанных по полу аламейских шкурах сидела девушка, но стоило Миколасу закрыть дверь, как она вздрогнула, обернулась и тут же вскочила на ноги.

— Здравствуйте.

— Добрый день.

Незнакомка нервно заправила за ухо прядку золотистых волос и немного испуганно уставилась на лейтенанта большими голубыми глазами.

— Вы тоже к канцлеру? — спросил офицер.

— Да.

Она ответила тихо и тут же поежилась, словно по комнате прошел сквозняк. Взгляд Миколаса привлекли округлые плечи, обнаженные по последней моде столицы, и весьма глубокий, на грани приличий, вырез алого платья. Девушка, заметив его взгляд, зло поджала губы, дотянулась до лежащей на кресле шали и тут же в нее закуталась. Молодому человеку стало стыдно. Красивые девушки имеют право красиво выглядеть, в этом нет ничего предосудительного. А просительница была красива. Тонкая, изящная фигура, наивные грустные глаза, фарфоровое лицо сердечком, по-домашнему распущенные волосы, золотым водопадом спускающиеся ниже талии — все в ней привлекало взгляд. "За такую и умереть не жалко," — вдруг подумалось Миколасу, и он покраснел ещё больше.

— Вы от кого-то?

— По личному.

Она стала к нему боком, смотря на огонь, но лейтенант все равно заметил, что лицо ее ещё сильнее погрустнело. Вероятно, у девушки случилось большое горе.

— Пр…

Бесшумно открылась дверь и зычный голос очередного секретаря оповестил:

— Из интендантства — пройдите!

Он вошёл в кабинет, так и не сказав девушке в красном ободряющих слов.

Канцлер был резок, распоряжение официальному Миколосову начальству отдал под гневную тираду о казнокрадах и мздоимцах и велел выметаться. Молодому человеку показали на дальнюю дверь, выводящую в приемную «для всех», и он зашагал к ней. Ещё до того, как он вышел, в кабинет впорхнула золотоволосая незнакомка.

— Злата! — облегчённо выкрикнул канцлер и поцеловал девушке руку. — Какое счастье вас лицезреть!

Дверь за лейтенантом захлопнулась. Миколас огорчённо вздохнул и поспешил передать приказ по назначению.

Увы, золотоволосая девушка не шла у него из головы весь вечер.