Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

14. Поселок Тумань

Тумань представляла собой большое поселение к востоку от столицы. Пожалуй, его можно было бы назвать городом, если бы не два фактора: стоявшие вразброд дома и огороженные участки, не предполагавшие наличия улиц, как таковых, и огромное скопление домашней живности. Несмотря на большую площадь и значительное количество проживающего здесь населения, образ жизни местные вели абсолютно деревенский. Телеги, лошади вместо самоходных экипажей, свиньи, куры, коровы, бегающие или привязанные то там, то тут, зелень возле дома, старательно окучиваемая кем-нибудь из детей постарше, чуть дальше — распаханные поля, перемежающиеся лугами. И в центре всего этого хаотичного безобразия — огромная огороженная территория под знаком "Мясо+". Не слишком оригинальное название для фермы, но тем не менее привлекшее солидных покупателей. Интересно, чем.

Миколас доехал до Тумани на почтовом дилижансе. Самоходном, слава Отцу. Правда артефакт управления там был слабенький, синий, так что на место он прибыл позже, чем рассчитывал. Пораспрашивал жителей (получив два раза полотенцем по лицу, один — хворостиной по ноге, и угостившись у одной доброй старушки пирожками и квасом) о предприятии-соседе, представившись журналистом. Одни ругали "толстозадого толстосума" (которого, как оказалось, в глаза вообще-то не видели), другие отвечали сухо, мол, мне какое дело? Мои земли не трогают, а остальное меня не касается! Третьи хвалили рачительного хозяина. Четвертые вспоминали предыдущего, который управлял более жёсткой рукой, ух! Пятые жаловались, что мужу, работающему на ниса Куц, мало платят, детей не прокормить на такие крохи. Шестые хвалились, что "сынку недавно тамочки повысили до старшего скотовода", и многозначительно улыбались. Приезжают ли покупатели? Ездють, а как же! Тута всегда что-то ездить. Уходят ли обозы с товаром? Естесно! Тока вчера тялег десять ушло, а можа и поболе! Нет, не в сторону столицы, на юх. Ходят ли чужие? Да бывает, шляются всякие, вот вы, чай, тоже пришлый. Токма нам до чужих гостей дела нет. Ну если только так, в щелочку на наряд глянуть да на ладную лошадку.

Потратив на расспросы первую половину дня (и так и ничего толкового и не узнав), Миколас всерьез задумался, а не придется ли ему здесь заночевать. Ферма, обнесенная высоким забором, со стороны пастбищ — деревянным, со стороны завода — металлическим, имела вид весьма неприступный. Официально к хозяину этих угодий идти было нельзя, но как посмотреть, что происходит внутри? Миколас попробовал перелезть через деревянную ограду в двух местах, но оба раза его заметили и пришлось уносить ноги в весьма быстром темпе. День уже перевалил через середину, а итогов поездка никаких не дала. Это удручало. Молодой человек представил, как отпишет начальнику, мол, испугался пастуха да конюха и сбежал, и почувствовал, как краснеет. Подвести генерала Гарне он не мог! Он слишком многим обязан этому человеку! Субординация, долг, да и просто чувство уважения требовали более решительных действий.

Миколас покрутился немного у закрытых ворот, прошелся вправо-влево и наконец нашел место, где недалеко от ограды росло ветвистое дерево, часть кроны которого залезала на территорию фермы. Лейтенант ловко взобрался по стволу на нужную высоту, выбрал ветку потолще и пополз к цели. Костюм, к сожалению, пострадал, но несильно. Может, так даже проще будет затеряться среди разношерстной толпы наемных рабочих: пастухов, мясников, доярок, грузчиков, заводских людей и т. д..

Как оказалось, дерево росло напротив то ли амбара, то ли склада. К ограде выходила задняя часть постройки, что весьма воодушевило Миколаса. От суетящихся невдалеке рабочих здание его закрывало, а это было главным. Лейтенант как можно дальше пролез по ветке, затем свесил ноги вниз и спрыгнул. Расстояние вышло невысоким, так что ноги остались целы, а вот по ладоням больно хлестнули ветки, кое-где продрав кожу до крови. Миколас вытер алые капли платком, а зеленое пятно на манжете убрать не получилось. Одернув рукав сюртука, он глубоко вдохнул и, прижимаясь спиной к стене, шагнул навстречу встревоженным голосам.

Пахло кровью, копченым мясом и дымом. Ржала где-то рядом лошадь. Когда он выглянул из-за угла, то увидел, что обеспокоенные люди носятся с криками между разбросанными по территории постройками, не обращая внимание ни на что постороннее. Лейтенант уверенным шагом отступил от стены, всем своим видом показывая, что он имеет право тут находиться. Разоблачать его в первые же секунду никто не кинулся, и это приободрило молодого человека, он двинулся дальше. Мимо пронеслась группа рабочих с ведрами, невдалеке причитала женщина, ещё двое ее успокаивали. Несколько человек бездеятельно стояли в разных местах и с интересом спрашивали мимо проходящих и мимо пробегающих:

— Что?

— Где?

— А жив?

— Сама?

— А кто?

Миколас подошел к рабочему, сидящему на крылечке коптильни, меланхолично поглощающему краюшку хлеба.

— Э…здравствуйте.

Мужчина поднял на него равнодушный взгляд и продолжил методично жевать поздний обед. Заляпанная кровью одежда, толстые ручищи и находящие в абсолютном беспорядке волосы, чуть прикрывающие шею, придавали ему вид весьма внушительный и даже боевой. Однако лицо, заросшее бородой почти до самых глаз, налета интеллекта не имело, и Миколас счел данный субъект вполне безопасным для себя и потенциально полезным для дела.

— Я тут от хозяина отстал. Он к нису Куц по делу приехал.

Молчание. Только челюсть ходит вверх-вниз. Лейтенант, вспомнив совет тетушки Милены, что с покупателем, дабы расположить его к себе, надо быть "на одном уровне, ни сверху смотреть нельзя, ни снизу", присел рядом.

— Вот жду. А у вас обед?

Мужчина отряхнул крошки с черной бороды, неодобрительно покосился на навязавшегося в собеседники парня.

— И чё?

— Да вот интересно, как вам тут работается. Спину-то на чужого дядю гнете.

— И чё?

— Ну занимательно, как так живется.

— Так чё? Ты тоже на чужую морду пашешь.

— Это да, — Миколас показательно вздохнул. — Место вроде хорошее, а добра мне от него нет. Даже матушку съездить навестить некогда. Вот у вас работы много?

Бородач впервые задумался.

— Ну када как. От этих… вот зараза!… о, от заказов зависит.

— Ну да, у вас количество продукта играет роль. А товар-то хоть берут? Хороший?

Рабочий с ненавистью посмотрел на обгрызенный кусок хлеба.

— А я что, ел его че ли? Мое дело рубить.

Свои сомнения в честности ответа лейтенант проговаривать не стал.

— А у меня начальник, знаете ли, до деликатесов мясных охоч. Поехал было к вам, а ему нашептали, что нис Куц несвежие продукты поставляет. Мясо старое, жесткое, а то и вовсе в червях. Вот теперь думает, здесь брать или к другому поставщику обратиться. А что, действительно, часто старых да больных здесь забивают для продажи?

Рабочий почесал затылок.

— Да я не забиваю, токмо разделываю. Топором махать-то сила нужна недюжинная, — он с гордостью показал увесистый кулак. — А закалывать…

— Усе? — вскрикнула невдалеке визгливым голосом какая-то женщина, перекрывая перешептывания стоявших группками людей. Парень, что ехал на телеге с несколькими бочками воды, так же громко ответил:

— Да, потушили, потушили!

— А малец? Малец-то Светкин где? — тут же кинулась к телеге одна из утешительниц. Женщина, что в голос ревела до этого времени, наконец замолкла и посмотрела на рабочего с затаенной надеждой.

— Малый с полудня к пастухам убежал. Не было его там. Не ревите, дуры!

Женщины заголосили — теперь уже от радости. Собеседник Миколаса вдохнул дым от пожара, посмотрел на проехавшие мимо пустые бочки из-под воды, перевел взгляд на позеленевший и чуть подранный сюртук лейтенанта и неожиданно зло спросил:

— А ты тут откель? Чего вынюхиваешь?

То, что вопрос был риторическим, Миколас понял, когда пудовый кулачище встретился с его челюстью.

— Мужики! Мужики! Я тут поджигателя нашел!

"Будут бить," — понял лейтенант. Переломанный в недавнем прошлом нос тут же заболел. Пока фантомно. Миколас вытер с губы кровь, прыжком поднялся на ноги, отступил к стене коптильни. По-мужицки он дрался не очень успешно, хоть в былую пору мальчишкой не раз нарывался на тумаки и раздавал оные другим. Но сдаться без боя — позор для офицера. Если проигрываешь — проигрывай достойно. Так учил его отец. Так говорил сид Гарне. Так он считал сам. Парень сжал кулаки, внимательно следя за каждым шагом приближающихся рабочих.

Пятеро. Сразу не нападут — не поместятся, у него позади стена. Но их все равно больше, и они сильнее. Значительно сильнее.

Первым пошел в наступление лысый здоровяк. Миколас еле успел увернуться от удара. И — тут же напоролся на кулак бородача. Бок взорвался болью, лейтенант закусил губу, крутанулся, словно в танце, пропуская ещё один удар мимо корпуса, поднырнул под руку третьему противнику, худощавому верзиле, попутно ударив его в живот. Пропустил удар по бедру какой-то хворостиной, успел сломать одному из противников нос — и повалился на землю, получив подсечку от лысого. Упал лицом вниз, что позволило ему выставить перед собой руки и, опираясь на них, сделать кувырок назад через голову. Увидев напротив злые и удивленные глаза бородача, Миколас рубанул того ладонью по шее, пытаясь вырубить противника. Тут же отпрыгнул в бок, уходя от удара ногой, развернулся к противнику, замахиваясь — и тут в глазах у него потемнело голова взорвалась болью, а по лицу потекло что-то липкое. Мир пошатнулся, и Миколас упал на землю. Рядом приземлилась дубинка, которой его оглушили.

— Э… ты его не убила часом? — услышал лейтенант голос бородача, звучащий будто очень издалека.

— Ой, да мой Липушка! Деточка! Да если б он был тама! Ой-ооо…

Опять женский визг. И — тьма, окончательно поглотившая сознание