Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

Азарина встала. Ссоры она не любила. Чужое хамство тоже.

— Сплетни пустые распускать, так ты первая, а дела доброго от тебя не дождешься! Когда у скорняка жена померла, ты ли пришла на помощь обезумевшему от горя соседу? Или выгнала его взашей?

— Ах, бесстыжая! Нашла, что упомнить! У него жена болела, а у меня дите малое у груди грелося!

— Отчего же: бесстыжая? Я по делу говорю, как было. А ты в чем меня обвиняешь? Ты свечку держала, когда я якобы на дом "зарабатывала"? Ты видела, как я чары на Данису наводила? Ты зашла — я по столам ходила, прелести демонстрируя, как девки с Цветочной, или мирно за стойкой сидела? Так кто напраслину возводит? Кто бесстыжий?

Супруг полнотелой особы осторожно встал и осторожно тронул свое необъятное счастье за рукав.

— Пойдем домой, лапушка! Ну что ты, право слово, к Ринке привязалась. Пойдем, там матушка ведь ждет!

Ярилка, краснеющая все сильнее с каждым Азарининым словом, от реплики мужа достигла точки кипения.

— Ах, ты ее еще и защищаешь, изменник проклятый! — выкрикнула она яростно и замахнулась скалкой. Посетители, ожидавшие женской драки с визгом и причитаниями, а не с раскроенным черепом, охнули. Азарина сориентировалась мгновенно: подставила под удар руку с подносом, другой перехватила скалку, дернула, вырывая ее из рук разъяренной противницы. Та от неожиданности пошатнулась, зарычала и попыталась вцепиться конкурентке в темные волосы. По одной руке Рина ударила подносом, в другую, дотянувшуюся всё-таки до ее головы, вцепилась острыми ногтями. Не помогло. Тогда она ударила обезумевшую Ярилку в грудь. Та охнула и с невероятным грохотом осела на пол.

Мужчины замерли. Двое, испробовавшие когда-то на себе более понятную им в силовом варианте аргументацию слова "нет", почесали места, где года тому назад сиреневым цветком расплывались подаренные Азариной синяки. Ну а что? Девка-то приживалкой жила, на три дома служила, сама без хаты, без одежи приличной, да и слухи ходили разные… Видеть никто не видел, а запретить додумать — такого закона нет. Вот и были удальцы, посчитавшие, что кокетничает с ними баба, а не всерьез отказывается "погулять" пойти. Ну и получили по разным частям тела.

— Уходи, Ярилка. Мне тут бешеные ни к чему.

"Бешеная" медленно встала при помощи мужа. Губы ее задрожали, глаза превратились в щелочки, грозя водопадом слез всем окружающим. Так у Ярилки всегда было: как разойдется — в драку лезет, а потом реветь начинает. Независимо от исхода драки. Вот и теперь муж аккуратно погладил ее по плечу, осторожно взял со стола положенную туда Азариной скалку, подхватил супругу под локоток, и, нашептывая ей что-то утешительное, повел к выходу. Посетители облегчённо выдохнули и, взбудораженные коротким представлением, с новыми силами накинулись на еду. Комнату опять наполнили голоса и стук ложек. Но ощущение уюта исчезло. Азарина, уязвленная чужими словами (хоть она и самой себе в том признаваться не хотела), быстро покинула помещение. Ей еще приблудившуюся девицу укладывать.

Девчонка уже сидела на кухне на лавке у стены, голодными глазами окидывая стол с разложенными на нем овощами, кусками мяса и травами. Азаринино платье было ей и длинно, и широко, ну да ладно, на первые дни пойдет, а там можно и перешить что-нибудь из старого тряпья.

— Садись ешь, — Рина выложила на тарелку остатки жаркого и поставила на стол. — Как тебя звать-то?

Девчонка тут же встала, но одернула себя, сделала незаинтересованное лицо и ровным шагом подошла к столу.

— Деяна Люб.

— Хорошо. Я — Азарина дон Брит. Знаешь меня?

— Ммм-нет, — с набитым ртом ответила Деяна. — Мы только недавно сюда приехали, к тетке.

— Так у тебя есть семья?

Девчонка опустила голову, заскребла по тарелке ложкой, размазывая еду.

— Нет.

Слово не говорило ни о чем. Родители могли умереть, уехать, просто выгнать дочь за провинность. Поэтому сочувствовать она собеседнице не стала, просто уведомила:

— Спать будешь в комнате напротив моей. Как выйдешь отсюда — правая дверь. Спальня маленькая, но брат жил, не жаловался, и тебе пойдет. Сегодня отдыхай, а завтра с утра приступишь к работе. Но денег особо не жди, у меня мало кто останавливается, если только городские поесть зайдут — вот и вся прибыль. Но по крайней мере еда и крыша над головой у тебя будут. А если по осени студенты вернутся, то и деньги. За ними комнаты прибирать — дело долгое и нудное, но зато Университет платит хорошо за приют.

Девчонка закивала болванчиком. Азарина, сочтя свою миссию по отношению к теперь уже собственной помощнице выполненной, отправила ту спать, а сама вернулась к делам насущным. Она даже почти забыла обвинения Ярилки. Почти. Интересно, что там случилось с Данисой?

Ночь подкралась как всегда незаметно. Разбрелись по домам горожане, догорали в печи дрова. Вот и посуда уже вымыта и полилась холодная вода по округлым плечам, смывая то ли пот, то ли чужие наговоры. Двери давно заперты, а девчонка ещё на закате заснула крепким молодым сном, так что Рина не стала на влажную рубашку надевать платье, только шаль на плечи накинула — и побежала босыми ногами по деревянным ступенькам. То ли к мимолетному, ненастоящему счастью, то ли к бесконечному падению. Чтобы дарить — и в кои-то веки получать, чтобы чувствовать его — и себя, чтобы быть женщиной. На секундочку забыться, обмануться, что любима. Такая желанная ложь. Вот были бы только эти руки потолще и потемнее…

Ночь скрыла распутство под своим покровом. Было хорошо и горько. Тело горело. От чужих губ и собственного желания. И от громких бесстыдных стонов собиралась влага в уголках глаз. Азарина цеплялась за чужие плечи, боясь раствориться в жаркой истоме темной ночи. Выгибалась и всхлипывала, смаргивала украдкой слезы, выступившие то ли от удовольствия, то ли от тоски, то ли от всего сразу. Словно от того, что ей хорошо, ей было больно. Словно она не имела права на это "хорошо". И утопая в собственных сомнениях, она сильнее вжималась в чужого мужчину, что никогда не будет ее.

И быть чьей навсегда она сама не хотела.

Луна желтым оком смотрела через распахнутое окно на людское распутство. Вадим, удовлетворенный и сонный, скатился с любовницы и замер, лежа на боку — на спину он не мог лечь при всем желании, ширина кровати этого бы не позволила. Азарина неторопливо встала, освобождая место, потянулась к рубашке.

— Чем-чем, а фигурой горожанки все-таки в сто крат лучше тощих аристократок!

Рина не ответила. Да и вряд ли полюбовник от нее этого ждал. Но Вадим вдруг привстал, схватил ее за руку, потянул к себе, заставляя сесть обратно на кровать.

Попросит остаться?

Обрадовалась бы она этому или огорчилась?

— Аза…

— Не называй меня так!

Мужчина удивленно приподнял брови, но настаивать не стал.

— Рина, мне нужна твоя помощь.

Она встала, накинула на плечи шаль. Минуту назад комната была наполнена жаром, теперь же в окно задувал ледяной ветер. Хотелось вниз, в собственную кровать.

— Это и в твоих интересах тоже.

Неужели? Она посмотрела на луну, зябко поежилась. Чужой мужчина терпеливо ждал ответа. Его глаза впервые посмотрели на нее серьезно.

Да чтоб его демоны сожрали!

— Что я должна сделать?

— Сходить к главе города. Дону Низ.