Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

Мать Невзора тоже встала.

— Ах, ты…

— Сида Гарне! Мама! Не думаю, что стоит возражать вене Силь. — Он не отводил от вдовы горящего взора. — Тем более, что она отчасти права. И имеет причины так думать. Однако, я смею надеяться, что мое и твое, мама, поведение, убедит почтенную хозяйку в моих добрых намерениях. Если вас, Либена, успокоит такой ход дела, то при обряде мы можем заключить договор о том, что та прелестная деревня останется вашим личным имуществом. Господарь обещал выдать нам "благословение" на брак в форме какого-нибудь домика по соседству, думаю, для начала нам этого вполне хватит.

— Домика? — обиженно протянула Светлана сид Гарне, заострив внимание на уменьшительном суффиксе. Слово "домик" никак не могло быть употреблено по отношению к жилищу ее сына — большого, важного генерала, отмеченного ни одной господаревой наградой!

— Для начала? — чуть склонила голову набок Либена, отчего ее плечи стали казаться ещё более кривыми.

— Потом я что-нибудь придумаю, — заверил обеих дам генерал. — Либена, благодарю за обед, он как всегда превосходен. Извините нас за излишнюю пылкость, матушка устала с дороги, переезды ее всегда нервируют. Мама, ты выглядишь бледной, пойдем на свежий воздух, тебе надо подышать, там как раз вышло солнце.

Поклонившись, Невзор потянул упирающуюся мать прочь из столовой. Либена покинула комнату через другую дверь, дабы точно не столкнуться с навязчивыми гостями снова. Вторую половину дня она провела в собственной комнате, откуда к ужину так и не вышла. Ее гости тоже в столовую больше не спускались, предпочтя откушать в своих спальнях.

Ночь вступила в свои права, но Либене не спалось. В камине горели дрова, на столе стояли тяжёлые канделябры с горящими свечами. Ли то зажигала их одну за другой, то гасила, но ни свет, ни тьма не давали ей покоя. Она вставала, подходила к двери, запирала ее — впервые за эти два года. Залезала под одеяло и — начинала дрожать. Тьма клубилась по углам, и она осталась с ней наедине. Тогда женщина вскакивала, бежала к двери, отпирала ее и опять ложилась в кровать. И опять дрожала. Казалось дверь вот-вот откроется, и…

Кто за ней будет стоять? Чудовища, сотканные из мрака? Мертвый муж? Живой жених? Тот, что даже формально не удосужился сделать ей предложение. Все, конечно, решено, но тогда была бы хотя бы иллюзия выбора. Зыбкая иллюзия, как дрожащий огонек свечи. Мазни рукой — и он потухнет, пуская на свое место тьму…

У тьмы глаза ее мужа. Всегда. Тьма жестока и коварна. Тьма полна чудовищ. Алые капли — единственное, что способно раскрасить мрак. Красная кровь. Красные языки пламени. Горит свеча — горит жизнь…

В какой-то момент бледные веки всё-таки сомкнулись, погружая сознание в сон. Затрепетал огонек свечи, потревоженный ворвавшимся в приоткрытое окно ветром. Взлетели искры от огня в камине. Белый лист бумаги, забытый на столе, плавно опустился на пол.

Во дворе скрипели деревья. Луна, спрятавшаяся за тяжёлыми облаками, сулящими очередной затяжной дождь, не решалась осветить землю. Во дворе пели неугомонные сверчки и топал ёжик.

Очередной порыв ветра опрокинул полсвечник на ворох разложенных на столе бумаг. Одинокая свеча потухла, зато загорелись записки, во множестве разбросанные по комнате. Либена застонала по сне.

Чудовище пришло. Без стука, без зова. Огромное, покрытое мраком, оно изрыгало из пасти пламя, а шерсть его пахла дымом и мертвечиной…

Чудовище распахнуло клыкастую пасть.

Дай руку, Либена!

Ли закричала.