Время в подарок

О долгожданных реформах и хороших учениках

Россия, Мурманск,

август 2003 года

Снейп с удовлетворением перечитал письмо из российского Министерства магии. Письмо было витиеватым и бестолковым, но чиновники согласились на некоторые реформы, которые срочно требовались школе, а это было главным.

Недавно назначенный директор Дурмстранга достал из верхнего ящика стола мелко исписанный пергамент, подумал и зачеркнул пару строк. До начала учебного года оставалось две недели, времени катастрофически не хватало, а нерешённые проблемы так и оставались нерешёнными.

Северус потёр лоб и начала переписывать незачёркнутые строчки на другой пергамент.

Будучи директором Хогвартса, он мало задумывался о том, как на самом деле проходит организация учебного времени. Его основной задачей было контролировать Кэрроу, удерживать энтузиастов вроде Уизли и Лонгботтома от очередной идиотской выходки и по мере сил помогать Поттеру. На остальное времени не хватало.

При Альбусе львиную долю академического планирования брала на себя Минерва. Кроме того, Хогвартс был школой с нерушимыми традициями. Изменения были минимальны и всегда оправданы (исключение составлял разве что конвейер преподавателей защиты).

В Дурмстранге всё было иначе.

Во-первых, только за последние восемь лет школа сменила четырёх директоров, каждый из которых начал что-то менять и не довёл до конца.

Во-вторых, в школе существовало три отделения — для говорящих на русском, для говорящих на немецком и для всех остальных. Под «всеми остальными» подразумевались студенты из Восточной Европы. Как можно учиться семь лет, говоря на разных языках, Снейп не представлял. Видимо, ученики тоже, потому что успеваемость отделения оставляла желать лучшего.

В-третьих, на одной из стен школы до сих пор красовался знак Гриндевальда, который пробуждал в одних учениках нездоровое любопытство, а в других — такую же нездоровую агрессию.

В-четвёртых...

Впрочем, для начала Снейп должен был срочно что-то сделать с первыми тремя пунктами, но не знал, с чего начать.

Тогда он, двадцать лет пугавший студентов одним взглядом, решил сменить амплуа. В конце концов, он будет не хуже Финеаса.

Так, отделение для «всех остальных» с первого сентября переходило на англоязычное обучение. Снейп поверить не мог, что никто не подумал об этом раньше.

Английский язык изучался с семи, а то и с шести лет в обязательном порядке. Кроме того, на континенте существовало две школы колдовства, так что после первого же проявления магии ребёнок получал два письма (из Шармбатона и из Дурмстранга), а родители — два дня на раздумья.

Времени на подготовку было достаточно.

Почему, почему никто из директоров не позаботился об этих несчастных? Что толку в обучении, если один говорит на албанском, а другой на сербском?

Осторожный стук в дверь вернул Северуса к действительности. Только сейчас он заметил, что уже начал жевать кончик пера, размышляя о безмозглости своих предшественников.

— Войдите.

Лысоватый крепыш, похожий на Горация Слизнорта и на Артура Уизли одновременно, протиснулся в кабинет, с любопытством посмотрел по сторонам и замер.

— Удивительно! Просто удивительно!

— Простите? — не понял Снейп.

— О, позвольте, я объясню, господин директор, — заулыбался толстячок. — Видите ли, наш замок — совершенно обычный...

Снейп взглянул на своего заместителя — беззлобно и насмешливо. Он бы много сказал насчёт «обычности» школы. Чего стоит один призрак Иоганна Кеплера — покровителя немецкоязычного факультета.

— У нас обычные кабинеты для практических занятий, обычные лекционные залы, обычное квиддичное поле. Они не меняются, пока не прикажет преподаватель или директор. Но ваш кабинет особенный. Человек, вошедший без разрешения или со злым умыслом, увидит пустую комнату.

Снейпу стало интересно.

— А с разрешения?

— Ваш кабинет. Именно ваш, а не предыдущего директора. Когда новый директор впервые входит сюда, комната угадывает его желания и становится такой, чтобы ему было удобно. В ней сохраняются только школьные документы.

— А пока вы искали директора, вы могли сюда зайти? — спросил Снейп.

Заместитель покачал головой.

— Нет. Именно поэтому накопилось столько проблем. У меня не было доступа к половине бумаг. Сегодня я вижу ваш кабинет впервые, и он... как бы поточнее сказать... не похож на кабинеты других директоров. А ведь я работаю здесь двадцать лет, директор!

— Интересно, — протянул Снейп.

Он ещё раз осмотрел комнату. Просторно, свежо, никаких галдящих портретов, тёмная крепкая мебель, высокие шкафы. Прекрасно оборудованное рабочее место. Огромная библиотека, много книг по зельям и защите. В углу — чайный столик и сервиз на семнадцать персон.

Внезапно ему пришла мысль.

— Слушайте, Михаляк, — задумчиво начал он, неотрывно глядя на сервиз. — А сколько преподавателей в школе?

— Сейчас только мы с вами и завхоз. Врач приезжает сегодня, ему надо подготовиться. Остальные будут на следующей неделе. У нас ещё две незаполненные вакансии...

— Хорошо, поставлю вопрос иначе. Сколько предметов в Дурмстранге? Кажется, десять? Стоп, ещё английский. И факультатив по литературе. Двенадцать. Двенадцать преподавателей плюс мы с вами плюс завхоз. Пятнадцать человек.

Михаляк покачал головой.

— Вы забыли два маггловских предмета — историю и географию. Так что всего семнадцать. Я как раз шёл к вам посоветоваться насчёт зельевара и географа...

Северус слушал вполуха.

Он смотрел на сервиз. И на фолианты в шкафу.

Он только что обнаружил в Дурмстранге усовершенствованный вариант Выручай-комнаты.

— Так что нам делать с этими вакансиями? — в третий раз спросил Михаляк.

Северус медлил.

— Я здесь человек новый. У вас есть кто-то не примете?

— Географ есть, — кивнул заместитель. — Одна магглорождённая ведьма, выпускница Шармбатона. Не знаю, что ей тут понадобилось, но больше желающих нет, так что делать нечего... вы согласны?

Снейп скривился.

— Чудо, если студенты усваивают хотя бы основной материал, не говоря уже о дополнительном. Думаю, личность преподавателя тут не имеет большого значения. Вы возьмёте на себя собеседование?

Михаляк кивнул и вздохнул.

— Господин директор, я не знаю, что делать с зельеваром, — посетовал он. — У меня был один на примете, но он отказался.

Снейп подумал, а потом остановился на единственном возможном варианте.

— Объявите конкурс.

— В смысле?

Заместитель директора растерянно заморгал.

— Дайте объявление в газету. Уверен, желающие найдутся, это всё же не география. Кстати, кто придумал преподавать волшебникам географию?

— Это наша традиция ещё с восемнадцатого века, — гордо ответил Михаляк.

Снейп скривился, но промолчал.

В Дурмстранге не было прорицаний, хоть за это спасибо.

Михаляк уже собрался к выходу, когда Снейп остановил его.

— Министерство дало добро насчёт восточной стены.

— То есть мы можем... начинать? — осторожно поинтересовался заместитель.

Снейп кивнул, а когда Михаляк вышел за дверь, откинулся в кресле.

Итак, он жив, он директор, он сидит в Выручай-комнате.

А к приезду школьников знак Гриндевальда будет аккуратно сведён со стены Дурмстранга чудодейственным растворителем авторства Северуса Снейпа.

Жизнь налаживалась.

* * *

— Доброе утро всем, кого не видел... о! профессор Сергеев, вы прямо-таки помолодели за лето!.. Ах, на море? В Италии? Тогда прошу, познакомьтесь с синьориной Цукеро, она родом из этой прекрасной страны!.. садитесь, коллеги, садитесь.

Михаляк, раскрасневшись от старания и удовольствия, рассаживал преподавателей в учительской. В Дурмстранге царила железная дисциплина — в том числе и для педагогов. Ровно за неделю до первого сентября все были на месте.

Перемены, произошедшие со школой, не остались незамеченными, и теперь учительская наполнилась шепотками.

— Андрей, я что-то не поняла или теперь вы директор? — раздался недовольный женский голос.

— Так это директор? И директора можно называть по имени? Мне сказали называть всех профессорами... — прошептала другая женщина по-английски.

— Для вас тут все профессоры, — пробубнил кто-то из старшего поколения. — Понаберут молодёжи, а какой у вас авторитет-то? Никакого авторитета...

— Андрей, я задала вам вопрос! Вы стали директором? — наседала на заместителя недовольная дама в синей мантии.

— Коллеги, не волнуйтесь, — снова засуетился Михаляк.

— Очень верное замечание, господин заместитель.

Шепотки прекратились. Преподаватели повернули головы и уставились на человека в дверях.

— Господин директор, вы минута в минуту! — заулыбался Михаляк и, наконец, уселся.

Дама в синей мантии смерила вошедшего взглядом и, кажется, немного подобрела. Старик рядом с ней перестал бормотать. Новоявленный директор отличался от всех своих предшественников, чуть-чуть напоминал Каркарова и не походил на человека, занятого собой больше, чем делом. Для большинства сидящих этого было достаточно.

Снейп смотрел на новых коллег спокойно и благожелательно. По крайней мере, он изо всех сил пытался выглядеть благожелательным. Он сел в свободное кресло и начал речь, которую уже два вечера репетировал перед зеркалом.

— Доброе утро. Меня зовут Северус Снейп и с недавнего времени я директор Дурмстранга. Полагаю, уместнее всего обращаться к вам «коллеги», а в присутствии студентов — «профессоры», но я не люблю безымянного общения, — он уловил несколько одобряющих взглядов и продолжил. — У меня есть список преподавателей, пришло время познакомиться лично. Форма представления произвольная. Также, полагаю, уместно будет общаться на английском языке, раз уж его знают все... — на секунду Северус заколебался, стоило ли это говорить, но сидящие вокруг волшебники не выказывали протеста. — Итак, кто начнёт?

Повисла пауза, а потом волшебница в синей мантии неожиданно мягким голосом спросила.

— Вы позволите?

Снейп кивнул и постарался улыбнуться. Не то чтобы у него получилось, но, видимо, женщине этого хватило.

— Клара Шварц, профессор нумерологии. Окончила Дурмстранг, имею диплом Дрезденского университета...

Женщина продолжала говорить — уверенно и неспешно. Северус вдруг подумал, что она кого-то ему напоминает.

Профессор Шварц как раз рассказывала, что преподаёт в Дурмстранге уже тридцать лет и является автором восьми учебных пособий, когда Снейп понял.

Минерва.

Даже эти интонации — «я-строгая-но-лично-вас-я-одобряю».

Снейп сдержал ухмылку, поблагодарил профессора Шварц и кивнул молодой итальянке, которая, казалось, хочет поведать миру свою биографию в деталях. Двадцатилетняя профессор географии звенела, как колокольчик, сверкала карими глазами и быстро утомляла. Как только её исповедь завершилась, перед преподавателями появился чай (Северус отметил, что его ход оказался очередным новшеством), и беседа потекла живее.

Снейп усмехнулся. Видел бы его Альбус. Пожалуй, он вырос хорошим учеником.