Время в подарок

О первых протестах и педагогических тонкостях

Россия, Мурманск,

сентябрь 2003 года

Сентябрь в России оказался на порядок холоднее, чем в Британии, хотя Михаляк утверждал, что это исключительно вина Дурмстранга. Точнее, доблестной гвардии магов, которая догадалась построить школу за Северным полярным кругом. К удивлению Снейпа, студенты воспринимали погоду спокойно. То ли привыкли, то ли спасало электричество, с успехом заменившее свечи.

Прогресс.

Хогвартс, как и сама Англия, был крайне консервативен.

Дурмстранг экспериментировал. За последние сто лет он перевернул с ног на голову школьную программу, дважды изменил принципы начисления баллов и успешно перевёл квиддич из разряда всеобщего помешательства в разряд клуба по интересам, что само по себе было заслугой.

Первые две недели учебного года Северус приходил в ужас от огромного числа незнакомых подростков в косоворотках и брюках военного кроя. Студенты разговаривали на разных языках, колдовали в коридорах, дрались везде, где можно, и называли его «господин директор». На форме каждого была нашивка с именем, фамилией и номером курса. Последнее Снейп долго принимал как данность, пока Клара не шепнула, что нашивка появилась в прошлом году, когда школа в очередной раз сменила директора. Два года назад появилось правило называть студентов по фамилии. Студенты не возражали.

Студенты Дурмстранга вообще редко возражали учителям. Кроме того, они совершенно не признавали организованного бунта всем отделением, что частенько случалось в Хогвартсе. Частично это крылось в начислении баллов. Каждый студент работал на себя. Баллы снимались лично с него и начислялись также лично ему. Вот и всё. И никакого вам «пятьдесят баллов с гриффиндора» или «десять баллов слизерину». Всё честно.

В остальном школьники были всё теми же школьниками. Они спали в общежитиях, иногда менялись комнатами, сами выбирали старост, ходили на уроки, тряслись над оценкой за поведение, трижды в день встречались в Обеденном зале, играли в квиддич. Они жили своими маленькими радостями и проблемами.

Они опасались нового директора, потому что он мог исчезнуть, снова оставив их в неизвестности. Они полюбили нового профессора географии, потому что она закрывала глаза на их проделки. Они возненавидели нового профессора зельеварения, потому что он ненавидел их.

Студенты Дурмстранга привыкли тщательно изучать опасность, поощрять доброту и пресекать ненависть. Они стали присматриваться к господину директору, решили прилежнее учить географию и написали жалобу на Михаила Бергмана.

Жалобу отнесли профессору Михаляку, профессор Михаляк вздохнул и отправился к директору. Директор прочитал текст послания трижды и осознал, что читает жалобу на самого себя.

Всё, что было перечислено студентами, воплощал собой злобный, несправедливый зельевар Хогвартса — профессор Снейп. Что с этим делать строгому и справедливому директору Дурмстранга, оставалось загадкой.

Снейп ещё раз прочитал жалобу и страдальчески посмотрел на Михаляка.

— Что скажете?

— Странно это, господин директор, вот что я скажу, — нахмурился заместитель. — За двадцать лет, что я здесь работаю, жалобу писали дважды. На профессора прорицаний и на профессора чар.

— И чем всё это закончилось?

— Ну, прорицания отменили, в тот же год, что я пришёл. А профессора чар уволили за некомпетентность.

— Сразу? — переспросил Снейп. — Взяли и уволили?

Лицо Михаляка выражало искреннее недоумение.

— Да, господин директор... с ним поговорили по душам и уволили. Директору виднее. Да и студенты наши редко жалуются.

Снейп представил, как Дамблдор увольняет его по просьбе негодующих гриффиндорцев, и содрогнулся.

— Андрей, а почему вы взяли именно его? Были ещё претенденты на должность?

Михаляк почесал лысину.

— Был один грек, но он уже в возрасте и учит по старой системе. Была девушка из Черногории, но она плохо владеет немецким... и, собственно, Михаил.

— Понятно, — буркнул Снейп.

Ни черта не понятно.

Он снова посмотрел на пергамент.

— Андрей, у меня будет просьба. Не говорите никому об этой бумаге, — он постучал карандашом по листу. — Пока. Я постараюсь... решить вопрос.

— Как скажете, — покладисто сказал Михаляк и встал.

— Андрей, — окликнул его Снейп. — Называйте меня Северус. Мы коллеги.

Заместитель неуверенно кивнул и исчез за дверью.

Северус дождался, когда его шаги стихнут, и со всей силы грохнул кулаком по столу.

Моргановы дети!

Они написали жалобу. Они ждут от директора действий.

Каких действий?!

Он всю жизнь общался с учениками именно так, как они того заслуживали. Он вколачивал в их неблагодарные головы знания не для того, чтобы они сдали СОВ и всё забыли. Снейп знал по собственному опыту: сложно забыть то, что досталось трудным путём. Потом и кровью добытые знания всегда будут с тобой и появятся из недр памяти, когда потребуется.

Студенты этого не понимали.

К его величайшему сожалению.

Дети. Маленькие монстры.

Что он мог сделать? Уволить Бергмана без суда и следствия, чтобы школьники ощутили свою власть над новым директором? Пойти у них на поводу и превратиться в «скорую помощь»? Отказать и продемонстрировать, что ему на них наплевать? Допросить Бергмана, чтобы тот разъярился ещё больше?

Снейп ударил кулаком ещё раз, зацепил край стола и взвыл от боли.

Не в силах сидеть, он встал и заметался по коридору.

Альбус бы...

Кстати. Что бы сделал Альбус? Дамблдор был хитрецом и мошенником, эксплуататором и эгоистом, но он оставался гениальным администратором. Школа процветала. Она была защищена, студенты были довольны, учителя тоже — до тех пор, пока не пришёл мальчишка. Но даже василиск и дементоры не избавили Альбуса от титула лучшего директора за несколько столетий.

Снейп закрыл глаза и сосредоточился.

Как, например, Альбус вёл себя с Амбридж? Нет, не то.

Он снова начал перебирать все ухищрения Дамблдора, когда где-то на краю сознания забрезжила мысль.

Амбридж.

Северус Снейп ухмыльнулся. О, да, он был хорошим учеником. И у него была идея.

Через полчаса он подошёл к двери кабинета зельеварения. За дверью царила такая тишина, что Северус решил свериться с часами. Нет, всё верно, ещё перемена. Он решительно постучал в дверь, но ему не ответили.

Странно.

В конце концов, он здесь директор.

Снейп толкнул дверь и вошёл. Его глазам предстал полный класс учеников. Они сидели за своими партами так прямо, будто проглотили аршин, и смотрели на доску. Северуса всегда считал, что обладает превосходным зрением, но теперь его загрызли сомнения. Ученики внимательно изучали пустую доску. Учебники и пергаменты аккуратно лежали на столах.

Интересно.

Снейп кашлянул и вкрадчиво поинтересовался, не хотят ли ученики поздороваться. Студенты, как по команде, встали, повернулись к нему лицом и громко поздоровались по-английски.

А вот и смешанное отделение.

Северус нахмурился. Дисциплина дисциплиной, но это уже явный перебор. Он велел студентам садиться и направился к преподавательской кафедре.

— Кто может ответить, который час? — осторожно спросил он.

Класс замер. Потом поднялось несколько рук. Он кивнул сосредоточенному подростку за первой партой. Парень встал и громко отрапортовал.

— Двенадцать часов пятьдесят минут по московскому времени, господин директор.

Снейп взглянул на нашивку студента.

— Как вы считаете, Алиев, сейчас урок или перемена?

Парень не дрогнул лицом и в прежней манере доложил.

— Согласно школьному расписанию, сейчас перемена, но в кабинете зельеварения любое время считается учебным.

Снейп стиснул зубы. Он поощрял дисциплину. Он ненавидел диктатуру. Единственного года директорства ему хватило, чтобы понять разницу.

— Алиев, садитесь, спасибо. Впредь, разговаривая со мной, вы можете не вставать, не отчитываться, как солдат и говорить более кратко. Это относится ко всем. А теперь мой главный вопрос, — Снейп повысил голос. — Почему до урока десять минут, а вы сидите молча и смотрите на пустую доску? Это дорогая вашему сердцу традиция?

Студенты молчали, что само по себе было ответом.

Бергман.

— Можно, господин директор? — раздался неуверенный голос.

Северус посмотрел на парнишку за последней партой. Обладатель голоса был настроен решительно, как гриффиндорская сборная по квиддичу. Получив разрешение, студент встал и тут же сел обратно. Несколько человек хмыкнуло, но Снейп и бровью не повёл. Он призвал свободный стул и сел.

— Я вас слушаю.

— Господин директор, профессор Бергман говорит, что не удовлетворён нашим... ну, уровнем знаний. И ещё... ну, он делает нам замечания, в основном что мы... ну, за поведение, в общем. Он снимает баллы. И к его приходу мы должны быть готовы... ну...

— Начать работу, — подсказал Снейп.

Парень кивнул.

— С места в карьер, — возмутился из угла класса бледный очкарик, но на него зашикали.

Снейп усмехнулся.

— А вас это не устраивает мистер...?

— Ярвинен! — с готовностью представился тот. — Зельеварение — очень точная наука и требует максимальной концентрации. Необходимо сосредоточиться на процессе изготовления зелья, а не на пустой доске перед уроком! Это лишает нас отдыха, господин директор!

Снейп с интересом посмотрел на тощего бунтовщика.

— Ярвинен, вы, случайно, не родственник Лори Ярвинена?

Парень расцвёл.

— Это мой прадед по отцовской линии, господин директор.

Несколько человек засмеялись в кулак.

Северус благосклонно посмотрел на оратора.

— Ваш прадед был лучшим зельеваром в Северной Европе. У вас хорошая наследственность.

В этот момент дверь класса с грохотом распахнулась, и в класс влетел Бергман. Судя по его скорости, он пробежал пару километров для разгона.

— Не вижу готовности к уроку! — рявкнул он с порога. — Ярвинен, минус балл за...

И тут он увидел Снейпа. Бергман остановился, будто налетел на стену.

— Господин директор? Чем обязан?

Снейп улыбнулся своей фирменной директорской улыбкой, которую тренировал каждый день утром и вечером перед зеркалом (к середине сентября уже стало неплохо получаться).

— Совсем забыл предупредить. Я к вам по делу.

Он подошёл поближе к зельевару и негромко проговорил.

— Я решил посетить занятия. Для ознакомления, — улыбка всё-таки стала кривой. — Директор должен быть хорошо осведомлён, согласитесь?

— Разумеется, — процедил Бергман.

— Я начал с вас, — безжалостно добавил Снейп. — Не возражаете?

Зельевара хватило только на то, чтобы помотать головой. Северус подхватил стул, на котором сидел, и вместе с ним направился в угол класса.

Бергман смерил учеников мрачным взглядом и начал раздавать домашние работы.

* * *

Швейцария, Цюрих,

сентябрь 2003 года

— ... Два раза по часовой... три раза против часовой... два раза по часовой... один против часовой... добавить толчён... Ложись!!!

— Protego maxima!

Котёл с бурлящим грязно-серым варевом треснул, выстрелив в воздух фонтаном жидкости и осколков. Взорвавшееся зелье расплескалось по полу и с обиженным шипением стало остывать. Защитная сфера дрогнула и исчезла.