Время в подарок

О свидетелях, которых не ждали, и женщинах, которые не отступают

Чехия, Прага,

ноябрь 2003 года

— Суд вызывает Михаила Бергмана!

Двери в зал распахнулись, в который раз за день. Бергман был, как всегда, не в духе: губы поджаты, лоб расчерчен тонкими морщинами. Арина подумала, что впервые видит его в чёрном, обычно он предпочитал мантии невнятного цвета — грубые и немаркие. Официальный наряд был хорош, но зельевару не шёл. Бергман занял своё место; длинные руки легли на кафедру. Перепачканные зельями пальцы нелепо смотрелись рядом с накрахмаленными манжетами.

— Я, Михаил Бергман, прибыл по требованию Международного Магического Суда в качестве свидетеля защиты. Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды.

Кафедра мигнула синим. Чары Истинности — недавняя разработка российского Министерства — начали действовать.

— Назовите ваше место работы.

— Международная Школа Колдовства Дурмстранг.

— Назовите вашу должность.

— Профессор зельеварения.

— Расскажите о своём образовании.

— Я протестую! Это не относится к делу, — это адвокат. Ещё ни один его протест не был принят.

— Протест отклонён, — равнодушно бросил судья. — В ходе следствия обнаружилось, что образование свидетелей имеет значение. Господин Бергман, прошу продолжать.

— Дурмстранг, русскоязычное отделение, тогда оно называлось первым. Окончил в девяностом году. Учился в Московском Магическом Университете. Имею степень в зельеварении и травологии.

Раздался резкий звук рвущейся бумаги — алчное перо секретаря прорвало пергамент. Судья недовольно покосился на ретивого помощника и снова повернулся к Бергману.

— Когда вы познакомились с подсудимым?

— В конце августа этого года.

— Просьба отвечать точнее.

Бергман наградил судью тяжёлым взглядом, от которого ученикам Дурмстранга становилось муторно, а директору весело.

— На педсовете, а он всегда проходит за неделю начала учебного года. Дату я не помню.

— Опишите ваши отношения.

Арина могла поклясться, что Бергман сейчас закатит глаза, но он только процедил:

— Деловые. Возможно, приятельские.

Полуседая журналистка, сидящая в первом ряду, сгорбилась и принялась строчить что есть силы. Рядом с ней худосочный парнишка лениво царапал на пергаменте. Толстяк с колдокамерой подпрыгивал на месте, пытался сфотографировать Бергмана в анфас, но не преуспел. Прессу разместили за невидимой перегородкой. Журналисты всё видели, всё слышали, но не могли выйти за рамки отведённого пространства. И слышно их тоже не было.

Меж тем, Бергман повторял то, что уже однажды слышал следователь Горетти: да, общались, да, нашлись общие интересы, да, долго приятелями не были.

Арина прикрыла глаза. Всё это длилось уже не один час: судья — пожилой чех в багровой мантии — задавал вопросы, секретарь малевал якобы ценные записи для потомков, адвокат — лысый пронырливый тип, похожий на облагороженного домовика, — вклинивался с замечаниями. Прокурор говорил мало. Он ещё молод, не старше сорока; у него тягучий голос и смазливое лицо. Такому надо было родиться женщиной, вот только взгляд — тяжёлый и пронизывающий — напоминал, кто перед тобой на самом деле.

Начинала болеть голова — плохой признак.

Список свидетелей прислали во вторник после обеда. Всего четыре фамилии: Бергман, Краснопольский, Снейп, Суворова. Прошло два дня, и вот ей пришлось давать показания против человека, которого она так и не смогла раскусить. Суд длился несколько часов, но Арина не узнала почти ничего нового. Краснопольский, которого вызвали как раз после неё, уже изнывал от скуки.

— Вы подозревали подсудимого в покушении на жизнь Арины Суворовой? — спокойно спрашивает судья, будто говорит о погоде на завтра.

— Нет.

— Вас что-либо настораживало в его отношениях с пострадавшей?

Бергман задумался.

— Нет... Нет.

— Вы уверены?

Бергман посмотрел на судью, как на идиота.

— Обратите внимание на кафедру. Она всё ещё мигает синим.

— Прошу отвечать на вопрос, — досадливо бросил тот. — Вы знали, что подсудимый имеет такое же образование, как у вас?

Бергман скривился.

— Он учился в Дрезденской Академии Алхимии. Это совершенно другое образование.

— Вы знали, что подсудимый имеет две степени — и в травологии, и в зельеварении? — терпеливо уточнил судья.

«Должно быть, тем, кто учится на судью, преподают психологию. Не иначе», — лениво размышляла Суворова. Она рассматривала мантию коротко стриженой ведьмы в очках. Очки были дешёвые, в маггловской оправе, а вот мантия отливала настоящим шёлковым блеском.

Красивая мантия.

Сама Суворова не признавала роскоши и заказывала простые мягкие мантии приглушённых тонов. У неё было достаточно денег и вкуса, но во рту до сих пор горчило от старого воспоминания. Она помнила, как горели уши после разговора с Каркаровым на седьмом курсе: она ехала в Британию на Турнир Трёх Волшебников и была единственной девочкой в делегации. Наставник лично купил ей парадную мантию — чтобы не опозорила школу. «Каждый паршивый портрет будет рассматривать тебя, как фальшивый галлеон, — шипел Игорь Олегович. — А каждый живой волшебник будет пробовать на зуб». С того достопамятного разговора Арина возненавидела светлый шёлк и магические портреты.

— Вы знакомы с братом пострадавшей?

Вопрос судьи прозвучал громом среди ясного неба. Арина выпрямилась так резко, что наступила Краснопольскому на ногу.

С братом пострадавшей?

Бергман нехотя кивнул.

— Знаком.

— Вы знали, что в этом году он стал учеником Франца Эгберта фон Гогенхайма?

— Да.

— Вы обсуждали это с подсудимым?

— Да.

— Протестую! — вмешался адвокат.

Судья даже не посмотрел в его сторону, он листал бумаги на своём столе.

— Протест отклонён. Господин Бергман, опишите ваши отношения с Игорем Суворовым.

Бергман застыл.

— Мы вместе учились в школе, — он замолчал. Повисла пауза. — Мы не ладили.

— Вы были врагами? — оживился адвокат Адамсона.

— Нет, — отрезал Бергман. — Мы просто не ладили. Я был чистокровным, Суворов... магглорождённым, и мы учились в восьмидесятых. Этого было достаточно, чтобы невзлюбить друг друга. Кроме того... мы оба были достаточно честолюбивы, — он помолчал. — Но в итоге Суворов оказался успешнее, несмотря на происхождение.

Краем глаза Арина отметила, как Краснопольский изучает Бергмана. Потом он кивнул каким-то своим мыслям и снова замер.

Судья откашлялся.

— Вы знали, что подсудимый подавал прошение об ученичестве у Франца Эгберта фон Гогенхайма?

— Да.

— Вы знали, что господин фон Гогенхайм намеревался взять в обучение двух учеников?

— Да.

— Вы знали, на какую специализацию претендовал обвиняемый?

Бергман посерел.

— Когда он упомянул, что хотел попасть к Мастеру, я решил, что речь идёт о травологии. Он сказал, что его обошёл какой-то... способный магглорождённый. Потом... позже, уже после нападения, я услышал, что Мастер Гогенхайм обучает чистокровного траволога из Британии, но не придал этому значения. Во-первых, с момента разговора утекло много времени, а во-вторых... — он замялся.

— Продолжайте, — ровно произнёс судья.

— Во-вторых, Адамсон был пьян, когда рассказывал эту историю.

К изумлению Арины, Бергман бросил в сторону бывшего коллеги почти извиняющий взгляд.

— Вы с кем-либо обсуждали эту тему?

— То, что Адамсона не взяли в обучение? Нет, — Бергман скривился. — Но когда прислали этого следователя... того, молодого... я понял, что дело в Суворове. Его сестра была средством вызвать его и прервать ученичество. Ради сестры Суворов пойдёт на всё. Хотя я ещё не выяснил, как именно Адамсон всё это организовал...

Конец фразы потонул в гаме. В зале поднялся шум.

Что-то кричал адвокат, прокурор — такой тихий и смазливый — рявкнул на него, оставив в стороне тягучий сладкий тон. Судья стучал молотком и приказывал всем замолчать. Волшебные палочки были только у судьи и авроров, стоящих в дверях, но они не спешили ими воспользоваться. Среди журналистов началась жуткая суматоха. Та самая дама в дешёвых очках и шёлковой мантии что-то быстро-быстро говорила, склонив голову — только сейчас Арина заметила у неё на коленях Самопишущее перо.

В висках стучало. Она чувствовала, как начинают подрагивать пальцы. Экспериментальные хроновороты никому не проходят бесследно: разработчики предупреждали, что первопроходцам будет обеспечено долгоиграющее нервное расстройство. И она, и Грейнджер заработали его в полной мере. Впрочем, Грейнджер, которая уже не Грейнджер, не знала о столь неприятном бонусе. Она хотела вернуть родителей — она их получила. А Арина хотела встретиться с Северусом Снейпом. Головная боль стала почти невыносимой.

— Суд вызывает Игоря Суворова!

Судья, наконец, воспользовался волшебной палочкой.

Арина почувствовала, как стройным потоком утекают силы. Она даже не повернула голову. В двух шагах от неё прошёл брат — её Гарик, который первым рассказал ей про волшебство и Дурмстранг, терпеливо помогал ей с зельями, с гордостью параноика следил за Каркаровым, научил патентовать заклинания, уговорил прекратить изучение Тёмных Искусств, нашёл компромат на Драко Малфоя и перетащил полуживого Снейпа в клинику Арманда Благородного.

Брат. Человек, из-за которого её чуть не убили.

* * *

Россия, Мурманск,

ноябрь 2003 года

«МИХАИЛ БЕРГМАН РАЗОБЛАЧАЕТ ПРЕДАТЕЛЯ!»

«УБИЙСТВО РАДИ ЗНАНИЯ: ЯН АДАМСОН ПРИГОВОРЁН К ДЕСЯТИ ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ»

«ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ ОТ ЧЕЛОВЕКА БЕЗ СЕРДЦА»

«ДЕЛО ТРЁХ ЗЕЛЬЕВАРОВ»

«ДИНАМИТ И НЕМНОГО МАГИИ: ТОРЖЕСТВО АЛХИМИИ!»

«ПОПЕЧИТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ ДУРМСТРАНГА: КТО УСИДИТ НА МЕСТЕ?»

«ДОРОГУ МАГГЛОРОЖДЁННЫМ! НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС ДУРМСТРАНГА»

«ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ: ТРИУМФ ПРИНЦА-ПОЛУКРОВКИ!»

Снейп дважды перечитал последний заголовок и швырнул газету на стол. Он предполагал, что дело Адамсона вызовет переполох, но никак не рассчитывал, что уже вечерние газеты будут пестреть раздутыми заголовками.

Триумф принца-полукровки.

Автором статьи был некий Смит, но от стиля пылали скулы и сжимались кулаки. Эту манеру кропать статейки Снейп знал. Пресса в зале суда держалась в сторонке — не иначе, какие-то чары — и он даже не обратил внимания, кто именно присутствовал на слушании. Теперь кусать локти было поздно: кричащая статья несомненного авторства Скитер вышла в какой-то польской газетёнке, которая не внушала доверия, но читалась охотно и с большим смаком. Человеческий идиотизм поистине неистребим. Слушание было открытым и международным, значит, уже утром «Пророк» сообщит, что на кладбище за Хогвартсом есть лишний памятник.

Лишь по счастливой случайности Снейп не появился за ужином в зале. Он просто опоздал — как и все, кто присутствовал на слушании — и решил, что поест у себя. Полчаса ушло на то, чтобы переправить половину авроров в штаб-квартиру МАБ. Ещё полчаса он обсуждал с оставшимися аврорами сложившуюся ситуацию. Министерство обязывало стражей порядка некоторое время находиться в школе, постепенно отбывая, а к Новому году и вовсе покинуть Дурмстранг. Уставший и сердитый, Снейп хотел было подняться к Арине, но передумал. Он не был уверен в её настроении. Сразу после слушания Суворову перехватил брат, но в школу она вернулась вместе со всеми. В итоге Снейп отправился прямиком в свой кабинет и упал в ближайшее кресло. Когда в окно стали ломиться совы, он только нахмурился и впустил птиц. Могли писать родители, попечители школы или кто-то из Министерства. Снейп не угадал: совы приносили газеты и, не требуя оплаты, убирались восвояси. Северус недолго жил в России, но поговорку насчёт сыра и мышеловки усвоил хорошо. Газеты его насторожили.