Время в подарок

О дурных предчувствиях и благих намерениях

Великобритания, Годрикова Впадина,

октябрь 2003 года

— Пьян, — констатировал Суворов и повернулся к несчастной Джинни Поттер. — Надо почистить кровь, а потом дать Кровевосстанавливающее. Дважды по пятьдесят миллилитров. У вас есть лаборатория?

— В подвале, но ингредиенты только базовые, — волшебница не поднимала головы. Лицо заливал уродливый густой румянец.

— У меня дома найдётся каштан и крапива, — прикинул Невилл. — Если сделать лёгкую настойку... Джинни, чеснок есть?

Взметнулись огненно-рыжие пряди — и супруга народного героя исчезла в глубине дома, а Невилл полез в камин. Ему повезло: в отсутствие мужа Ханна ночевала в "Дырявом Котле", а мадам Лонгботтом после битвы за Хогвартс стала туговата на ухо.

Через десять минут он растирал в пыль сушёный каштан, стараясь покрепче держать пестик. Руки всё ещё подрагивали. Из котелка Игоря поднимался сладкий крапивный парок. Этажом выше Гарри Поттер храпел на своей кровати, куда его отлевитировала жена.

Всё оказалось до банального просто — это Игорь понял сразу, как только вошёл в дом. Даже в прихожей витал едкий, но знакомый запах. Едой не пахло вообще, хотя, как выяснилось позже, парень пытался закусывать: на полу валялся пакет из-под чипсов и два-три ярких фантика. На столе царил бардак. Здесь стоял Омут памяти и флаконы, заполненные мерцающей серебристой жидкостью; старые фотографии перемежались вырезками из газет, а прямо перед креслом, где, видимо, первоначально сидел Поттер, выстроились пустые пивные жестянки во главе с пузатой бутылью Огневиски. Алкоголя в ней осталось меньше половины.

— Почему? — спросил Суворов, сев на краешек колченогого табурета.

Он только что ввёл человеку, пережившему не одну Аваду, простейшее Кровевосстанавливающее, наспех сваренное в крошечной, тёмной, отвратительно оборудованной лаборатории, и чувствовал себя, как мировой величины импрессионист, получивший заказ на рекламу стирального порошка.

— Ему одиноко. Но это не самое страшное, — Невилл был похож на грозовую тучу. — У него паранойя, Игорь. Я видел его таким всего один раз, но тогда ему было пятнадцать. Есть разница, как ты думаешь?

— Паранойя? Мания преследования?

— Не совсем, — Невилл ещё больше посуровел лицом и отмерил новую порцию зелья. — Ему кажется, что от него что-то скрывают, хотя, подозреваю, слежки он тоже боится.

— Ему не кажется, Невилл.

Напарники оборачиваются на тихий полувсхлип. В дверях лаборатории, ссутулившись, стоит Джинни Поттер. Она кивает на два недоумённых взгляда и повторяет:

— Ему не кажется. От него правда много что скрывают.

Лонгботтом открывает и закрывает рот, не находя слов, а Суворов только исторгает протяжный вздох.

— Миссис Поттер, это же не шутки. Если Невилл прав, то вашему мужу нужна помощь.

— Я знаю, — она говорит неживым, картонным голосом, а Суворов размышляет, как это создание могло ещё ребёнком пройти войну, увидеть, как бессмертный монстр убивает её первую любовь, стать отчаянным игроком в квиддич и так внезапно расклеиться от сущего пустяка.

— В таком случае, помогите ему! Или в ваши планы входит свести его с ума?

— Не смейте так говорить, — светло-карие глаза гневно вспыхивают, а Суворов мысленно хвалит себя за постановку вопроса. — Вы не знаете Гарри, вы ничего не знаете!

— Миссис Поттер, — Игорь замирает на полпути от насмешки к вежливости. — Вы обратили внимание, что лежало на столе в гостиной?

— Воспоминания в Омуте я не смотрела. Остальное... это наше общее, мы часто пересматриваем...

— Отлично, — яда в голосе Суворова хватит на троих. — То есть вы всё-таки способствуете умерщвлению мужа. Я так и знал.

— Игорь, полегче, — Невилл одёргивает напарника и косится на Джинни.

Суворов закатывает глаза и достаёт с одной из полок настойку валерьяны.

— На полу возле кресла лежат фантики. Вы посмотрели, какие?

— Он ел шоколадных лягушек, — голос миссис Поттер снова становится серым. — Он всегда их ест, когда нервничает. И рассматривает карточки. Но чтобы так напиться!

— Вот мы и подобрались к сути дела, — удовлетворённо заключил зельевар. — Ваш муж вообще часто пьёт?

— Сегодня впервые. Впервые! Я никогда не видела... Ну, ещё второго мая, но там все... У нас всё было хорошо, всё! Мы даже думали насчёт... мы хотели... А тут, в общем... Мерлин, мне так стыдно!

Если она заплачет, ночь будет долгой.

— Нечего стыдиться, миссис Поттер, — Суворов выпроваживает обмякшую девушку из лаборатории и усаживает в кресло у камина. — У мужчин всего два способа расслабляться, скажите спасибо, что ваш супруг выбрал этот. Расскажите, что произошло. Если не мне, то Невиллу, а я принесу успокоительное. Не переживайте, не снотворное. Просто успокоительное. Магическая Британия не переживёт, если ваш муж предпочтёт ей Огденское и воспоминания о прошлом.

Джинни неуверенно ёрзает в кресле, а потом принимает решение.

— Несите. А потом я расскажу всё, что знаю. Но мне надо позвать... кое-кого.

Невилл со стоном опускается на диван, а Игорь молча возвращается в подвал. У него есть две минуты, чтобы сходить за валерианой и принять решение, от которого зависит слишком многое — и слишком многие.

* * *

Великобритания, Лондон,

октябрь 2003 года

Когда-то давно, в бытность студенткой Хогвартса, Гермиона Грейнджер выяснила одну простую вещь: ей не дано стать провидицей. Как считала мадам Трелони, дело в том, что у бедной девочки «слабая восприимчивость волн, идущих из будущего». Сама бедная девочка была убеждена, что прорицания — зло. И шарлатанство, если на то пошло. Именно поэтому для Гермионы не существовало понятия «дурное предчувствие» или «голос интуиции», однако нынешнее утро оказалось неприятным исключением.

Гермиона была уверена: что-то случится.

Рон, с которым она поделилась подозрениями, решил, что у жены расшалились нервы после давешней беседы с МакГонагалл. Конечно, по его мнению, ничего особенного и не произошло, но кому интересно его мнение?

Подумаешь, узнал он, что Гермиона виделась с этой Илоной Нарбе и даже дала ей Обет, так ведь только легче стало. Подумаешь, похожа эта Илона на маму Гарри — так лишь бы не на его тётку! Подумаешь, стало известно, что Снейп жив, так ведь не всем известно, а вины на сердце явно стало меньше. Подумаешь, поговорил он с Малфоем — так они даже общий язык нашли, радоваться надо. Рон предпочитал не вспоминать, как они час орали друг на друга, а потом ещё час молча пили в грустного вида маггловском баре, где Малфой обычно проворачивал свои «неофициальные дела». Рон предпочитал не вспоминать и о том, какую злобно-тоскливую истерику устроила жена, когда узнала, что он собрал информацию по кусочку, сложил воедино и помалкивал.

Так или иначе, теперь всем хорошо, в этом новоявленный рыжий шпион был уверен.

Теперь Малфой спокоен: Рон пообещал никому не рассказывать о Снейпе.

Теперь Гермиона счастлива: у них больше нет тайн друг от друга.

Теперь Джинни довольна: не зря она подругу прикрывала.

Теперь Гарри... Ну, а разве можно Гарри что-то сказать? Вот Миона уже Умиротворяющий бальзам пьёт, а Гарри — не Миона. Ему такие потрясения противопоказаны, он Умиротворяющим не обойдётся.

Положа руку на сердце, Рон признавал, что в один прекрасный день друг сам обо всём догадается. Не дурак же он? А пока не догадался, можно дышать спокойно.

Пребывая в столь благодушном настрое, Рон утешил Гермиону, нанёс визит тёще и тестю, полюбовался на счастливую супругу и даже подбил её на ужин при свечах. Уговаривать не пришлось.

Был вечер. Был ужин. Была французская кухня, которую миссис Уизли-самая-младшая любила с детства. Был недолгий, но крайне приятный путь до спальни, немного баловства...

А потом был истерический голос Джинни, идущий из гостиной. Рону хватило минуты, чтобы прямо в простыне скатиться вниз по лестнице, увидеть в камине зарёванное лицо младшей сестры и понять, что Трелони лихо промахнулась в оценке способностей его жены.

* * *

Россия, Мурманск,

октябрь 2003 года

Снейп уныло пилил колбасу и слушал трескотню Адамсона. Он уже трижды проклял траволога за его нездоровую любовь к растениям и такую же нездоровую неприязнь к аврорам. К сожалению, первая беда порождала вторую, и вырваться из этого замкнутого круга не представлялось возможным.

Щёлк!

Северус сам не заметил, как распилил несчастный мясопродукт на тонкие, почти прозрачные лепестки, а теперь елозит ножом по тарелке.

— ...иными словами, я против этого караула возле теплиц. Надеюсь, вы меня поддержите, Северус?

— Ян, я прекрасно понимаю ваши чувства, — проникновенно начал Снейп. — Но теплицы находятся в очень проблемной зоне. С одной стороны они граничат с квиддичным полем, которое и так очень сложно обеспечить надлежащей охраной. С другой стороны от них — пустое пространство, поэтому ученики дрейфуют туда-сюда несколько раз в день. Это не моя инициатива, вы знаете. Это инициатива Министерства, даже Министерств.

— А вы знаете, что вчера один домовик чуть не прижёг себе руку от отчаяния? — раздался тонкий голосок слева.

Все разговоры за преподавательским столом смолкли.

Мила Цукеро размазывала кашу по тарелке и выглядела так, будто только что похоронила любимого хомячка.

— Так вы не знали? — скорбным голосом переспросила она, завладев вниманием коллег. — На кухне тоже дежурят авроры. Они притесняют эльфов. Они их контролируют!

Снейпу захотелось наложить на итальянку невербальное Silencio. Желательно, навсегда.

На фоне профессора географии Лавгуд и Грейнджер казались прямо-таки образцом здравомыслия.

— Мила, передайте мёд, будьте любезны, — решительно проскрипел Назарян, и обстановка разрядилась.

Михаляк снова повернулся к Кларе, хмуро жующий Бергман застучал приборами, на другом конце стола послышался мягким тембр Горина.

— Мила, мне жаль эльфов, — честно признался Снейп. — Но если я буду подстраиваться ещё и под них, то Министерство прижжёт пальцы мне. Лично. Ян, — он снова повернулся к травологу. — Потерпите. Я надеюсь, в ближайшее время мы решим... проблему.

Взгляд Адамсона из сердитого стал заинтересованным.

— У вас есть причины так думать?

— Вроде того, — туманно ответил Снейп и стал накалывать на вилку несчастную колбасу. — Можно мне шпинат? Благодарю.

На выходе его поймал Сергеев. Хитро улыбаясь, профессор ЗОТИ наклонился к плечу директора и одобрительно прогудел:

— Я рад, что вы последовали моему совету.

— Простите? — в голове Снейпа пронеслись все многочисленные советы, которые давал ему Сергеев. Если он верно помнил, последовать им он не успел: в школу прислали МАБ.

А жаль.

— Я про Арину, — Сергеев пригладил вечно торчащий правый ус и всем своим видом продемонстрировал горячее одобрение. — Ну, у меня урок. Я пошёл.

Он тут же отвлёкся, снял с какого-то студента балл за беготню по коридорам и двинулся к кабинету ЗОТИ, оставив директора в недоумении стоять на лестнице.

Уже потом, сев вместе с Михаляком разбирать школьные документы, Снейп вспомнил короткий разговор после нападения на Суворову и пространные рассуждения Виктора о роли женщины в жизни среднестатистического волшебника.