Время в подарок

О мандрагорах-неудачницах и женщинах-привидениях

Швейцария, Цюрих,

октябрь 2003 года

— Арррр!! Кошмар какой-то! — громыхнув дверью, Невилл ворвался в лабораторию. Щёки его полыхали. — Как ты думаешь, что он сказал про мои мандрагоры?

— Я нарезал вторую партию смоковницы. Златоглазки оставил тебе, раз уж у тебя столько лишней энергии, — хмурое октябрьское утро ещё не ознаменовалось ни испорченным зельем, ни взорванным котлом, и Суворов был настроен мирно, как весеннее солнце.

Невилл одним движением сграбастал ступку.

— Три четверти, как в прошлый раз? — он отмерил нужное количество златоглазок и принялся так воинственно толочь сушёные крылышки, что вековой лабораторный стол пошатнулся.

— Растолок? Давай сюда, — Игорь спокойно забрал у напарника измельчённый в пыль ингредиент. — Подготовь медовую воду, будь добр.

Невилл подавил раздражение и достал крошечный котелок. Некоторое время он молча подогревал медовую воду, а потом смешивал её с берёзовой настойкой.

— Добавляю, — процедил он и принялся добавлять клейкую бледно-жёлтую жидкость в варево Игоря.

К удовлетворению обоих, два состава благополучно смешались, а над котлом поднялся сладкий дымок.

— За-ме-ча-тель-но, — отрывисто произнёс зельевар и засёк время. — Через десять минут снимаем плёнку. Расскажи, что там с мандрагорами, их через пару месяцев добавлять.

— Мастер считает, что если бы я выращивал мандрагоры в Греции, их уже бы скинули в пропасть. И ещё что-то про Спарту. Или про Спартака — я не уловил. Тебе весело?

Суворов вовсю веселился.

— Это маггловская история. Спарта — очень древнее государство на территории современной Греции. В общем, если верить историкам, всех слабых и уродливых спартанских мальчиков ещё во младенчестве сбрасывали в пропасть.

— Потому что пользы от них всё равно не будет? — криво улыбнулся Лонгботтом. — Ну, спасибо, что разъяснил. Кстати, думаю, если бы я родился в этой Спарте, то составил бы компанию мандрагорам.

Суворов хлопнул его по плечу.

— Не раскисай. Если я правильно представляю вашего Поттера, он был хиленьким мальчишечкой, но угрохал одного неприятного типа... трижды, да?

— Больше, — улыбка траволога стала привычно-добродушной. — Но он частенько скромничает.

— Хорошее качество, — Игорь сверился с часами. — Иногда очень полезно. Есть такие дети: тихие, скромные, послушные, хорошо учатся, ни во что не встревают. Кажется, что их можно перекусить надвое, как соломинку, а потом о них ломается множество красивых белых зубов, — зельевар потёр руки.

— Ты из таких, — убеждённо проговорил Невилл. — А твоя сестра?

— Время, напарник! — Игорь подлетел к котлу и принялся снимать пенку. — Не стучи, ты меня отвлекаешь.

— Это не я, — растерянно произнёс за его спиной Лонгботтом. — Да это сова!

И Невилл исчез в соседней комнатке. Именно там и застал его Суворов — в обществе арниковой мази и плотного конверта.

— Письмо тебе, — скорбно констатировал Невилл. — Сова была драчливая, не хотела отдавать.

— Бывает. Кстати, зелье будет настаиваться около часа... Странно, — Игорь нахмурился, поводил над конвертом палочкой, нахмурился ещё больше, но всё же вскрыл его и углубился в чтение.

Его напарник тщательно смазывал все следы схватки с незнакомой совой.

— Невилл, прочти, пожалуйста.

Поколебавшись, юный траволог решил, что он будет читать чужое письмо не тайком, а по просьбе того, кто это письмо получил, так что... наверное, в этом нет ничего зазорного. С чистой совестью Невилл прочитал несколько строк, криво нацарапанных на пергаменте.

«Любимый брат,

В Дурмстранге произошло ужасное событие — во время квиддича обрушились трибуны, многие пострадали, в том числе, я. Как видишь, у меня повреждена рука (поэтому такой почерк), даже не знаю, когда я смогу нормально писать. Убедительно прошу тебя приехать поддержать меня.

С любовью, Арина»

— И что? — осторожно спросил Невилл.

— Странное письмо, — Игорь забрал пергмент и перечитал послание. — Во-первых, Арина никогда не называет меня любимым братом. Во-вторых, от всех этих «с любовью», «с надеждой на встречу» и прочего её только что не тошнит. Кроме того, мы всегда накладываем на письма одни и те же чары, а здесь куча всего, но никакой системы. То ли действительно что случилось, то ли это розыгрыш какой...

Суворов некоторое время мерил комнатушку шагами, а потом неуверенно спросил.

— Может, попросить у Мастера выходной?

— Он тебя убьёт, — в этом Невилл был уверен. — Вспомни, какой был скандал, когда ты задержался в прошлый раз. А это было совсем недавно.

— Проблема даже не в том, что он меня убьёт, — Игорь присел на краешек табурета. — Он меня выгонит.

Некоторое Невилл смотрел на сгорбившегося напарника, а потом деликатно кашлянул.

— Игорь, ты же не один год хотел попасть к такому учителю, верно?

Молчание.

— И сестра всячески тебя поощряла? — осторожно продолжил он.

— Она практически умоляла меня подать заявку ещё в прошлом году, — Игорь грустно улыбнулся. — Говорила, что это шанс, который нельзя упускать. Но теперь она же просит меня приехать к ней, а она для меня важнее ученичества, ты же понимаешь.

Невилл пристально посмотрел на Суворова.

— В таком случае, — решительно проговорил он. — Это не она.

Игорь подозрительно уставился на траволога.

— В смысле?

— Ты много рассказывал о своей сестре, и мне показалось, что она очень разумная девушка. Это раз, — начал загибать пальцы Невилл. — Письмо даже тебе показалось странным. Это два. Кроме того, в прошлый раз тебя очень быстро поставили в известность. Ну, тогда... — он запнулся. — Я бы предложил попросить кого-нибудь навестить её. Только кого-нибудь, кому ты доверяешь. А вообще можно зачаровать небольшие предметы, чтобы вы могли оповестить друг друга в случае опасности, — мягко добавил Лонгботтом.

Несколько минут Суворов размышлял. Потом аккуратно свернул полученный пергамент, вложил в порванный конверт и обмотал верёвочкой.

— Ты не зря работал на аврорат, Нев, — он благодарно сжал плечо напарника.

— Это не аврорат, — протянул Лонгботтом. Он улыбался так, как улыбаются, вспоминая самые светлые моменты жизни. — Это Отряд Дамблдора.

* * *

Россия, Мурманск,

октябрь 2003 года

Раздражённые учителя, перепуганные студенты, постоянные письма из Попечительского совета и бесконечные слухи — подобный коктейль не настраивал на мирный лад, и уже который день Северус Снейп пребывал в отвратительном настроении. Если ученики не спали, они обсуждали несостоявшийся матч. Если не обсуждали — то плодили тараканов в своих головах, а потом делились ими с окружающими. Кроме того, в школу прислали трёх авроров, дабы те выяснили, что случилось с многострадальными трибунами. Результаты аврорской работы появились во вторник, когда бравый слуга закона принёс директору новость: под левой учительской трибуной обнаружили остатки магловской взрывчатки. Судя по всему, её подложили ровненько под крайние места в центре, туда, где обычно сидели родители и четверо профессоров: преподававший английский язык Элиава, литератор Волошин, зельевар Бергман и мастер чар Суворова.

Во время взрыва Волошин повредил руку, а Элиава заработал небольшое сотрясение мозга. Бергмана спасла Клара, усадившая его рядом с собой, а Суворова заняла место заместителя. Снейп прикрыл глаза. Родители сидели чуть дальше от края, значит, ставка была не на них. Арина казалась самой явной мишенью, но взрывать из-за неё чуть ли не половину трибуны? Несерьёзно.

Не стало легче и когда кто-то из учеников поинтересовался у авроров, найдут ли они того, из-за кого у них проверяли палочки. Снейп был готов снять скальп с языкастого обормота, но всю историю с оглушением и падением Арины пришлось рассказать, исключив деталь с «подарком Игоря Олеговича».

Авроры подключили следственный отдел и вызвали МАБ — международный аврорский блок. В школе обучались дети самых разных стран, так что российские власти не имели права заниматься делом единолично. На лестницах, в кабинетах, возле гостиных и в Обеденном зале выставили круглосуточные посты авроров. Множество служак круглые сутки патрулировали территорию школы. Проверяли всю приходящую корреспонденцию, контролировали камины. Снейпу даже пришлось подписать бумагу, позволяющую наблюдать за приготовлением пищи. Он знал, что домовики будут плакать и прижигать пальцы, но не знал, чем крыть. С одной стороны, он искренне восхищался оперативностью властей. С другой стороны, понимал, что Дурмстранг оказался под огромным микроскопом, отслеживающим все нюансы школьной жизни. Над самим директором нависла нешуточная угроза, но пока никто не спешил срывать с него маску.

Взрыв во время матча был пустяковым: маггловское средство загодя прилично обработали магией. Всех спасли, всех подняли на ноги, трибуну восстановили. Профессор чар явно принимала лошадиные порции Умиротворяющего бальзама, но вела уроки и даже надела любимую чёрную мантию.

Борцы со злом прилежно искали злоумышленника — и не находили.

Северус Снейп никого не искал. Он думал, кому могла помешать Арина Суворова. У него были определённые догадки, но связать их с падением трибуны оказалось делом нелёгким.

А в четверг случился скандал.

Адамсон, уже взвинченный постоянными дежурствами авроров в его ненаглядных теплицах, решил высказать возмущение прямо посреди коридора. К несчастью, ему навстречу шёл тот самый аврор, который помял «драгоценные дьявольские силки». Траволог предъявил претензии и потребовал впредь быть аккуратнее. Аврор, на беду свою, оказался не слишком сдержанным и сообщил Адамсону, что это дьявольские силки наносят вред мирному населению, а не наоборот. Подоспел Эрик и решил поддержать товарища. Потом подтянулись господа авроры... и началась каша-мала. Прибывший с опозданием Волошин надрывался, как мог, но не сумел разнять дерущихся. Пробегающие мимо ученики наслаждались картиной.

Возможно, обе стороны всласть помутузили бы друг друга, отвели душу и разошлись, но на импровизированной сцене появились новые действующие лица.

— Что вы себе позволяете? — шипение директора вклинилось в кряхтяще-воющие звуки драки и нарушило момент единения учительских и аврорских душ.

Комок дерущихся распался, продемонстрировав всех участников потасовки. Под глазом у Йохансона наливался цветом фингал, похожий на спелую сливу, траволог ощупывал припухшую губу, и только бравые авроры сделали вид, что проходили мимо. Видимо, им не впервой.

— Ничего особенного, господин директор, — буднично сообщил один из борцов за справедливость (судя по его драной мантии, боролся он уже давно и не только за справедливость). — Местный конфликт.

— Северус... то есть, господин директор, прошу прощения, но я не смог ничего предпринять. Не оглушать же их, — виновато промямлил профессор литературы.

— Не обращайте внимания, мы повздорили по пустячному поводу, — голосом «не будите злую собаку» добавил другой аврор. — Но мы приносим свои извинения.