Тень во времени

– Поразительно, – прошептала Марция. – В ней словно два человека. Счастливая невеста и… Я видела такое выражение на лице умирающей Святой Ульги. Как вы этого добились?

– Я не помню, – Георг не хотел развивать тему.

– А вы ещё что-нибудь написали? Мама говорила… – она замолчала.

– Королева Маэрина лучше всех знала мои способности и сказала вам правду. Я просто любитель.

– Но это… – Марция показала на портрет.

– Это проблеск, озарение, если хотите, вспышка пламени, которое тут же окатили водой. Наверное, с каждым такое случается. Потом приходят будни, и ты возвращаешься к привычным делам. Я не смогу этого повторить, да и не захочу.

– Сильные чувства вызывают бурю в душе, но когда она уляжется, хочется покоя и тишины, – прозвучал в полумраке тихий голос Ноэля. Георг про него уже забыл. Да, их бури давно улеглись, хотя последствия до сих пор дают о себе знать.

При виде картины глаза Марции заблестели, черты её лица разгладились. Она не выглядела уродливой в полутьме, которую рассеивал свет свечей. Георг подумал, что она как Катрейна на картине: при свете одно, во тьме другое, точнее, на лице одно, на душе другое. Но что именно? Если бы он рисовал её, то вот так, перед иконой Миры, матери сына Божьего Зарии, и чтобы тень скрывала шрамы. Марция обернулась – барон вздрогнул: вот так же смотрела Катрейна с картины по пути… то ли к алтарю, то ли к могиле.

– Ваше Высочество, вам лучше пойти к себе, уже поздно.

– Подождите, хочу посмотреть ещё одну работу, – Марция подошла к портрету Эйварда.

– Дядя похож на брата, но губы другие, – заметила принцесса. И нос немного скошен. Зато у них обоих одинаковые глаза и чёрные волосы, как у вашей жены. «Дорин Килмах», – прочитала она. – Я слышала, он сейчас работает с Его Величеством?

– Да, Ваше Высочество, некоторые короли его любят.

– А вы?

– Я… я бы отправил его восвояси, – отрезал Георг. – Его картины отравляют душу, – он неосознанно повторил слова Маи. Что-то зацепило его в этом портрете.

– Как такое возможно? – удивилась Марция.

– Простите, я не так выразился. Катрейна не любила Килмаха, да и Райгард его выгнал…

– Кто это? – Марция смотрела в сторону Южной башни.

– Это летописец, её зовут Самайя, – ответил Ноэль.

Мая стояла у двери, ведущей из башни в галерею, и явно не ожидала найти здесь посетителей.

– Здравствуй, Мая, – поприветствовал её Георг. – У тебя всё в порядке?

– Разумеется. – Она кивнула и скрылась в проходе.

– Она жила с Дайрусом, я помню. Почему он выбрал летописцем её? – недовольно спросила Марция.

– Она сама выбрала, – угрюмо возразил Ноэль.

– Да, такой выбор врагу не пожелаешь, – заметил Георг. – Должность летописца – это проклятие.

– Тогда почему она согласилась?

– Слишком часто мы делаем не что хотим, а что должны, – с горечью сказал Ноэль. Это Марция поймёт.

– Что ж, благодарю вас, барон, господин Сиверс, – Марция направилась к двери в Северную башню, откуда было рукой подать до её покоев.

– Прошу прощения, я вас оставлю, – на полпути Георг поклонился. – Меня ждут дома.

Отправив Ноэля провожать принцессу, Георг вернулся в галерею. Мимолётное чувство, будто он пропустил нечто важное, не оставляло его с тех пор, как Марция заговорила об Эйварде. Георг подошёл к его изображению, присмотрелся. Он узнал те же белый и красный цвета, что пузырились на портрете Айвариха, сгорая в огне, но не чувствовал прикосновения к разуму. Что же тогда? Или дело в словах Марции? Она сказала, что Райгард с Эйвардом похожи. Дайрус пошёл в отца, Райгард Сиверс такой же. Истинный Кройдом, как сотни других до него. Что ещё? Георг прошёлся вдоль портретов и вернулся обратно. Кто-то из предков Эйварда отличался формой губ, носа или подбородка, но все они были одинаково честолюбивы и одинаково черноволосы. Георг похолодел. Второй раз картины сообщали ему то, что люди желали спрятать подальше от чужих глаз. Он слепец, не видел того, что лежало перед глазами! «Зато у них обоих одинаковые глаза и чёрные волосы, как у вашей жены». С портрета Эйварда на Георга смотрели глаза его черноволосой жены Ванды.