Тень во времени

Райгард слушал непривычные откровения Георга, не решаясь возразить. Он знал нравы священников, да что там – даже о пантеархах Латеи ходили анекдоты, высмеивающие их похотливость, жадность и извращения. А уж что творилось в монастырях? Беременные монашки, инцесты, связи монахов промеж собой, развлечения с маленькими мальчиками. В одном из монастырей двое монахов убили настоятеля и украли его ценности; один настоятель вместо того, чтобы защищать монастырь во время погромов, сторговался с Айварихом так, что и сам в накладе не остался. Поневоле многие задавались вопросом: служат они Богу или себе, используя веру в своих целях? Против этого выступили когда-то зарианцы, но разочарование быстро наступило и в тех идеалах, которые они проповедовали. Слишком много появилось противоборствующих сект, люди перестали бояться наказаний и преступлений, некоторые требовали раздела имущества, как в Гимере при Янисе Руханском. Говорили: если эктарианские священники обманывали с помощью хитрости, то зарианские открыто вели порочную жизнь, чем пользовались проповедники язычества. Этот клубок противоречий ещё ждал того, кто его распутает. Или разрубит.

– Ты не веришь в рай? – осторожно спросил Райгард, когда молчание затянулось. Георг никогда раньше не говорил так откровенно.

– Для меня рай – лишь иллюзия бессмертия, крючок, на который ловят испуганных приближением смерти людей. Но что такое смерть, на самом деле никто не знает, хотя за любые сомнения королева Марция отправила бы меня на костёр!

– Ты неправ!

– Неправ? Она отменила часть законов Айвариха, возродила Свет Веры, уже запылали костры! Зарианцы беспокоятся, Марция отказывается их слушать. Уверен: если их веру запретят, то начнутся гонения и казни, хотя будь я проклят, если понимаю, как можно запретить веру?! Только уничтожив любого, кто от неё не отречётся! Королева, как и её мать, считает, что вера должна быть одна, и неважно, сколько прольётся крови ради того, чтобы этого достичь!

– Я думал, она тебе нравится, – удивился Райгард. Марция – жена Дайруса, а он мало пёкся о вере подданных. Те бароны, что при Айварихе приняли зарианство, не торопились от него отказываться: оно не так сильно облегчало их кошельки. Сам Райгард так и не надел лик Зарии на золотую струну и считал, что рано или поздно обе веры объединятся, потому что Бог у них один. Возможно, он поторопился: слова Георга о действиях Марции напомнили времена Айвариха. Неужели это начнётся снова? Снова будут пылать костры и гореть Самуилы-Данники?

– Она – дочь Маэрины. – О гонениях на зарианцев в Барундии говорить было излишне: одна религиозная война с Шагурией чего стоила.

Райгард про себя признал правоту Георга и сменил тему:

– Ты не поговоришь с королевой насчёт обвинений? Я хочу позвать отца сюда, но не стану рисковать, пока моё положение неясно.

– Скоро я представлю ей доклад, – пообещал Георг. – А пока я хочу, чтобы ты перебрался ко мне.

– К тебе?

– Да. Ты больше не служишь в королевской страже, дома в Нортхеде у тебя нет. Ты где остановился?

– Да у старой моей хозяйки. Правда, по-моему, она меня боится.

– Мой дом большой, хватит и тебе, и твоему отцу.

Райгард всегда считал, что Георг предпочитает уединение, но, кажется, слухи о его проблемах с женой правдивы: он не хотел оставаться с ней наедине даже в собственном доме. Райгард был не в восторге от мысли стать между супругами, но Георг редко его о чём-то просил, да и не селить же отца в небольшой съёмной квартире, где хозяйка начнёт бесцеремонно вспоминать, как они с Райгардом весело проводили время.

Выходя из комнаты, Райгард столкнулся с Вандой. Она пытливо посмотрела на него. Райгарду показалось, что она его сейчас зарежет.

***

– Боюсь, мне нечем вас порадовать, Ваше Величество, – Жарес Барр развёл руками.

– Он умрёт? – Марция боялась такого исхода: рана показалась ей тяжёлой, она уже готовила себя к этой новости. Именно поэтому она пригласила Барра в свои покои и выставила слуг.

– Нет, но…

– Он будет жить? – неуверенно спросила королева. Она боялась верить в чудо.

– Э… – лекарь вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. Его покрытая потом лысина блестела, отвисший нос слегка подёргивался. Марция испуганно посмотрела на него, стараясь, чтобы страх не выглядел слишком явным. Она должна держать себя в руках. – Видите ли… Как бы так сказать…

Она сжала губы. Этот мямля раздражал её все два дня, что шла борьба за жизнь Дайруса. Георг прислал и своего врача, но Марция отдала предпочтение Барру. Его оставил отец, и, надо заметить, дело он знал: это был великолепный хирург, привычный к резаным, колотым и пулевым ранениям, прошедший в том числе и шагурийско-барундийскую войну. Он уверенно собирал сломанные кости, невозмутимо чистил гнойные раны, хладнокровно отрезал омертвевшие конечности, отбиваясь от визжащих в страхе солдат, но, к сожалению, его мастерство в обращении со скальпелем, пилой и нитками не делали его хорошим собеседником. Из него приходилось буквально вытаскивать каждое слово – беседа с ним превращалась в допрос.

– Вы считаете, что король выживет? – повторила Марция.

– Да. – Он кивнул с такой уверенностью, что она облегчённо вздохнула. Это главное, а остальное… Может, он станет калекой, как Ноэль Сиверс? Она обеспокоенно спросила:

– Он выздоровеет?

– Э… видите ли… у него отнимутся…

– Ноги? – она вздрогнула.

– Нет, – он покачал головой, и ей захотелось его ударить. Да что же это такое? Марция всегда считала себя выдержанной женщиной – сейчас она готова бросаться на любого. Возьми себя в руки, приказала она себе. Лекарь вытер пот грязным красным платком.

– Отнимутся… его… в общем, не будет работать его детородный орган, – выдавил он. Марция поняла, почему он так долго ходил вокруг да около. Она покраснела, только потом до неё дошло, что он сказал. Детородный орган? То есть он не сможет?.. Её муж станет?.. Она даже про себя боялась назвать его импотентом.

– Видите ли, повреждены кое-какие сосуды, вот, ну, и мошонка, то есть вместилище… – он умолк. Марция больше не пыталась его разговорить: ей и без того хватало новостей.

– Это можно вылечить? – спросила она. Оцепенение прошло: Марция всё ещё надеялась на лучшее.

– Нет, то есть, не знаю, – спохватился лекарь, не глядя на королеву.

– Он не сможет… выполнять супружеские обязанности? – выдавила она.

– Ну… в ближайшее время не сможет, – подтвердил лекарь, блуждая взглядом по комнате.

– А есть ли надежда, что сможет потом? – осторожно спросила Марция.

– Ну, я видел многое, знаете, настоящие чудеса, и умирающие выздоравливали, в общем, кто знает…

Марция слушала, и ей всё отчётливее казалось, что это был приговор. Окончательный, что бы ни трещал лекарь. На неё навалилась дикая усталость, она пошатнулась.

– Ваше Величество! – воскликнул лекарь, помогая ей сесть на стул.

– Что такое?! – Комната наполнилась людьми, среди которых Марция видела Ривенхеда, Ворнхолма, Сиверса… Ну почему Райгард Сиверс не приехал раньше? Почему так задержался? Теперь у неё ни нормального мужа, ни детей! Марция стиснула кулаки: никто из них не должен догадаться о проблеме Дайруса.

– Всё в порядке, я просто устала, – Марция улыбнулась негнущимися губами, отмахиваясь от перепуганных служанок. – Думаю, я перенервничала. Мастер Барр, я попросила бы вас приготовить успокаивающее, а я пока пойду отдыхать. К счастью, – она повысила голос, обращаясь к присутствующим, – господин лекарь заверил меня, что мой муж вне опасности. – Лекарь живо закивал, роняя пот, все зашумели. Она видела улыбки, слышала поздравления, но сейчас ей хотелось остаться одной. Ей нужно пережить горе и решить, как быть дальше.