Тень во времени

Глава 24. Лабиринты воспоминаний

– Вы звали меня, Ваше Величество? – Георг, которого оторвали от работы, казался недовольным.

– Он по-прежнему без сознания, – обвиняюще сказала Марция. – А вы говорили…

– Я лишь предполагал.

– И что теперь? Ждать, когда он умрёт? Что делать? – она старалась держаться, не сдаваться, как учила её мать, но всему есть предел. Марция смотрела на мужа, чьё лицо искажала гримаса. – Я даже не знаю, приходила она или нет!

Марция всю ночь провела без сна и с рассветом влетела в спальню короля. Всё осталось на прежних местах, Дайрус лежал на постели. Марция почувствовала отчаяние. Лицо мужа по-прежнему казалось бледным и безжизненным. Георг тоже изучал короля, потом окинул взглядом спальню, зацепившись почему-то за невысокий столик у кровати. Он провёл рукой по гладкой светло-коричневой поверхности.

– Вы давно пришли? – спросил Георг.

– Сразу, как рассвело!

– А где свеча отсюда?

– Какая свеча?

– На столе следы воска. Вы её брали? – Марция покачала головой, уставившись на воск, застывший посреди стола Дайруса. Насколько она помнила, на этом ореховом столике с резными ножками никогда не стояли свечи, только вино и еда. Сейчас он был пуст.

– Кто-то был тут ночью?

Георг, похоже, подумал о том же, потому что добавил:

– И ушёл вместе со свечой.

Марция посмотрела в сторону двери, ведущей в комнату Маи. Значило ли это?..

– Что теперь? Она приходила, но лучше ему не стало.

– И хуже не стало, – возразил Георг.

– Предлагаете продолжать?

– Думаю, да.

Марция закусила губу и коснулась лба Дайруса. Привычный жар ослабел, она с удивление отметила, что в эту ночь Дайрус не намочил постель.

***

– Я рада, что ты не ушёл, – Дайрус обернулся на знакомый голос. Вокруг клубился туман, световая дорожка убегала вдаль, рядом зиял проём. Он напоминал дверной, только непонятно, куда и откуда он вёл. Он словно завис во тьме, окружённый туманом. За проёмом толклись блестящие путаные нити разных цветов. Дайрус старался на них не смотреть.

– Я дал слово, – сейчас ему казалось, что именно оно помогло выдержать этот бесконечный день, полный непонятных разговоров где-то вдалеке.

– Ты доверяешь мне? – Дайрус удивился этому вопросу: он считал, что это само собой разумеется.

– Ты доверяешь мне настолько, что пойдёшь со мной сквозь страх, боль и стыд? – уточнила Мая. Лучше бы не уточняла, подумал Дайрус и выдавил:

– Да.

Мая улыбнулась:

– Тогда пошли! – Она протянула ему руку, он как утопающий ухватился за неё:

– Пошли!

Она повела его к тому самому дверному проёму. По эту сторону прозрачной «двери» была пустота, где они сейчас находились, а за «дверью» летали и дрались тонкие разноцветные нити. Дайрус заколебался.

– Не бойся, это всего лишь воспоминания. Они не причинят вреда. Они запутались, как нити в неисправном ткацком станке. Нам нужно привести их в порядок.

– Но их так много… Потребуется целая жизнь!

– Тебе не придётся переживать их снова, просто посмотри им в лицо.

– Мне страшно, – неожиданно для себя признал Дайрус. Его пугали бесконечные нити, «дверь» из ниоткуда в никуда, Мая, читавшая его мысли.

– Мне тоже страшно, – Мая посмотрела на него, но её зелёные глаза не выражали страха.

– Тебе?

– Мне страшно, что будет со всей страной, с твоей женой, со мной, если ты уйдёшь.

– Я? Да кому я нужен? – бросил Дайрус, и вдруг понял, что это тоже стало одним из его страхов. Мая усмехнулась:

– Идём, ты увидишь, кому ты нужен, а кто тебя боится. – Она потянула его за руку.

– А если ты потеряешься? – Он с опаской смотрел на запутанные нити.

– Не отпускай меня, и я тебя удержу. Представь, что ты – корабль, а я – твой якорь.

Дайрус хотел съязвить, но язык не шевелился. Мая уверенно вела его вперёд. Когда они миновали дверной проём, у Дайруса зарябило в глазах. Вокруг мельтешили люди и события, он с трудом улавливал какие-то лица, обрывки воспоминаний. Голова закружилась, глаза не знали куда смотреть. Он прикрыл их и позволил Мае вести себя по живому лабиринту памяти.

Сначала он увидел себя с Ноэлем перед Гиемоном и Маэриной – как в том сне. Мокрый и жалкий, игрушка в руках взрослых. А вот триумф под Нортхедом, когда он торжественно надел корону отца. Дайруса снова переполнили чувства, испытанные три года назад. Да, корона не упала ему в неба, не досталась по праву рождения. Он её заслужил! Это он вёл за собой людей, а не Гиемон с его деньгами! Дайрус улыбался как никогда в жизни и очень удивился, увидев серьёзное лицо девочки, невероятно похожей на королеву Маэрину. Он узнал её – Марция. Ей только десять лет, страшные шрамы ещё не изуродовали её лица. Марция казалась серьёзной – она вообще редко улыбалась и никогда не шутила, насколько помнил Дайрус. Наверное, она не могла по-другому, учитывая монастырь и строгое воспитание, которое его миновало в детстве. Дайрус всегда воспринимал серьёзность Марции как высокомерие. Впервые он заметил неуверенность и страх.

Они оказались на праздничном пиру в день её приезда в Сканналию. Он тогда почти не смотрел на невесту, танцуя с Илзой. Дайрус покосился на самого себя в танце, потом перевёл взгляд на Марцию, сидевшую прямо, не глядя по сторонам. Все веселились, она же старалась показать, что её это не касается. Он опять заметил неуверенность и понял: нет никакого высокомерия. Есть страх, как и у него. Он с детства прятал его под развязными манерами и задиристостью, она – под маской холодности. Шрамы помогли ей отшлифовать эту маску до совершенства. Дайрус подошёл к Марции и начал изучать её лицо. Он, кажется, впервые смотрел на него без отвращения.

Дайрус почувствовал, как дёрнулась рука Маи в его руке, и повернулся. Они оказались в подвале, где Дайрус встретил Маю. На полу лежали тела насильников. Мая – не та, которая стояла рядом, а юная девочка – сжалась в комок и плакала навзрыд. Ещё одно воспоминание – через несколько дней в его комнате во дворце короля Барундии. Они с Маей занимаются любовью, потом она рыдает в темноте, сжавшись как в том подвале. Дайрус покраснел: ему в голову не приходило, что ей так неприятно. Он обернулся к ней, но увидел другую спальню – спальню во дворце Сканналии и брачную ночь. Точно такое же выражение он теперь видел на лице Марции. Он тогда был пьян, злился на неё, сейчас ему хотелось схватить себя за волосы и оттащить от жены. Он вёл себя как скотина. Дайрус увидел похороны, куда потащил жену из-за того, что она помешала ему пойти в бордель. Неужели он сделал это, чтобы отомстить ей? Но она не виновата, что такова цена его короны. Он сам согласился на брак и получил за это трон, ей же достались яд и одиночество. Теперь он сам отлично знал, какое это мерзкое сочетание. На мгновение он увидел заседания Королевского Совета, самого себя со скучающим видом и Марцию, страстно выступавшую за отмену очередного закона Айвариха. Она здесь на своём месте, а он? Чьё место он занимает? Он ничего не сделал для страны за все три года. Все начинания шли от Ривенхеда, Краска, Ворнхолма, даже от Райгарда. Что он за король?

– Ты можешь править, но не хочешь, – послышался знакомый голос. Его собственный голос! Он увидел себя в блестящих доспехах, изображённых Килмахом. – Тебе следовало покориться мне.

– Нет, ты умер! Убирайся!

– Я умру только вместе с тобой, забыл?

– Ты и так мёртв!

– Не бойся, Дайрус, – услышал он голос Маи. – Это лишь воспоминание. Всмотрись в него.

Вокруг сгустился туман, фигура начала искажаться. Лицо «Дайруса» расплылось, опухло, напоминая утопленника. Ничего более отталкивающего он не видел. Дайрус подошёл, заглянул в это лицо, стараясь не отводить взгляда. Зрачок вытянулся как у кошки и рассыпался на осколки.

– Я не ты! – заявил Дайрус. – Я жив.

– А зачем тебе жить? Кому ты нужен? Тебя никто не боится и не любит, все презирают, вокруг одни враги. Тесть пытался тебя отравить, жена мечтает от тебя избавиться, любовница едва не отправила тебя на костёр, племянник мечтает занять твой трон, советники дают тебе советы и не считаются с твоим мнением. Смотри! – Чужак широким жестом обвёл вокруг. Дайрус разглядел знакомые лица. Георг Ворнхолм смотрит на него с презрением в день коронации; Энгус Краск собирается воткнуть кинжал ему в спину; Дорин Килмах шутит во время сеанса рисования и одновременно готовит его к безумию; Илза подливает яд в кувшин; Райгард и Илза в постели; Ноэль объявляет всем, что его сын имеет права на трон, а Дайрус мошенник и самозванец… Нет, это чушь! Дайрус потряс головой. Опять эта чертовщина, когда ему снились сны о прошлом, которого не было, или о событиях, в которых он не участвовал. Легко спрятать фальшивку среди настоящих воспоминаний, но он не позволит себя запутать. Последнее воспоминание и впрямь превратилось в сверкающую нить и рассыпалось. Дайрус улыбнулся, крепче ухватился за руку Маи и двинулся вперёд. Снова Ноэль на корабле успокаивает его во время качки. Марция сидит вместе с ним в постели, обнимает его и шепчет: «Дайрус, не бойся, я тебе помогу. Ты хороший мальчик, я не сделаю тебе ничего плохого. Давай спрячемся вместе». Маэрина, заявившая мужу: «Можешь жертвовать своими племянниками, если желаешь! Я родную кровь убийце не отдам!» и другая, незнакомая ему женщина, чей портрет он видел в Тёмной галерее, передаёт его Ноэлю, требуя спасти любой ценой, даже ценой жизни собственного сына. Сколько жертв ради него, а он отправил Ноэля в тюрьму из-за навета Краска. Он отобрал у Райгарда должность и отдал её Николю, хотя тот собственными слугами руководить неспособен. А всё из-за Илзы, поверившей его словам после их первой ночи в Арпене. Илзы, которая была ему не нужна, но которую Райгард любил с детства. Если так дальше пойдёт, он разгонит всех, на кого можно опереться при управлении страной. Новое воспоминание вспыхнуло перед ним, Дайрус отшатнулся. Он снова увидел портрет, светившийся в темноте. Темнота расступилась, портрет раскололся пополам. Георг Ворнхолм с мечом в руке смотрел на фрагменты доски как на змею. Дайрус презирал и ненавидел барона, а он спас ему жизнь, избавил от чудовища. Дайрус хотел протянуть ему руку и поблагодарить – воспоминание превратилось в эхо. Потом он увидел того, кого не видел никогда. Женщина – красивая, очень бледная, со светлыми волосами – лежала на постели и прижимала его к себе. Дайрус раскрыл рот: он не мог этого помнить. Ему было несколько часов от роду, он не помнил свою мать. Эмма Чевиндом улыбалась сыну, рядом стоял отец – король Райгард – и смотрел на жену. Дайрус затаил дыхание, боясь спугнуть воспоминание. Оно тоже превратилось в тонкую нить – он проводил её с сожалением и болью. Он больше не боялся, что-то внутри рвалось наружу. Дайрус с удивлением понял, что ему хочется петь. Он улыбнулся, как в тот день, когда впервые надел на себя корону отца.

Он не помнил, сколько прошло времени, сколько он просмотрел событий. Страх ушёл, остался лишь восторг и ощущение силы. Он наконец-то чувствовал себя тем, кем всегда мечтал быть, – хозяином своей судьбы! Дайрус протянул руку к следующему воспоминанию, и тут рука Маи коснулась его плеча:

– Пора возвращаться.