Тень во времени

– Передай Её Величеству, что я выеду немедленно. Мой муж не должен ждать помощи ни единой лишней минуты. – Посланец вышел.

– Ты! – Ванда ткнула пальцем в слугу. – Подготовь дом к прибытию господина, понял? – Тот кивнул, тревога на его лице показалась Ванде предательством.

– Госпожа, вам нельзя ехать одной! – запротестовал он.

– Я не хочу ждать, пока вы будете плестись за мной на жалких клячах! Если к тому времени, когда я спущусь, Анхаль не оседлают, я сдеру с тебя шкуру хлыстом! – слуга кивнул и исчез.

Ванда кликнула служанку, быстро переоделась в платье для верховой езды и плащ. Она сбежала по ступенькам со второго этажа и вышла во двор, где суетились многочисленные слуги. Ливень прекратился, зато с неба сыпал мокрый снег. Может, Георг замёрз насмерть? До зимы целый месяц, однако холод пробирал до костей. Чудо, если он выживет в такую погоду. Но нет, лучше знать наверняка, пока есть шанс что-то сделать. Ванда решительно влезла на лошадь и уверенно направила её в ворота. Анхаль отлично слушалась хозяйку. Ванда привыкла к её скорости и выносливости. В хозяйстве Георга ей не было равных.

Дорогу Ванда знала: она не раз одна или с мужем прогуливалась по дороге, но её всегда сопровождали слуги. Сейчас же она неслась в одиночестве на скорости, которую в такую погоду не позволил бы себе самый лучший наездник. Ванда буквально летела вперёд по пустой дороге, не оглядываясь по сторонам. Грязь разлеталась из-под копыт. Их стук успокаивал её, придавал уверенности.

Марция написала, что Георг лежит у развалин храма. Ванда знала это место – там росла огромная сосна. Развалины оказались на месте, а вот от сосны мало что осталось. Ванда от неожиданности осадила кобылу, та присела на задние ноги, словно испугалась чёрного обугленного ствола, торчащего из земли. Ветви словно смело огненным вихрем, от ствола осталась головешка, вокруг дерева выгорел весь кустарник. Во впадине у дерева образовалась огромная лужа, на пригорке среди этой лужи на спине лежал Георг, на бледном неподвижном лице запеклась кровь. Снег припорошил его сверху, одежда совершенно отсырела. Ванда не поняла, жив он или нет. Она слезла с кобылы, перепрыгнула через лужу и протянула руку к его шее. Замёрзшие пальцы отказывались что-либо чувствовать. Ванда сжала шею сильнее. Георг застонал, не приходя в себя. Ванда выругалась. Откуда в этом холодном человеке столько жизни? Интересно, если она сейчас покрепче сожмёт шею, это сочтут убийством или неудачной попыткой помочь?

Ванда услышала ржание лошади и не сразу поняла, что это Буревестник, конь Георга. Надо же, вернулся. Даже лошади хранят верность её мужу, что уж говорить о людях! Она не решила, что делать с Георгом, лихорадочно ища способ избавиться от него до прибытия людей короля. Буревестник подошёл совсем близко и тревожно ржал прямо под ухом, источая трупный запах. Ванда раздражённо схватила коня за повод, отвела в сторону. Она не хотела убивать мужа под взглядом этого животного. Ванда сама не понимала, почему её так нервирует присутствие Буревестника. Ну его, ещё сглазит.

Рука Ванды скользнула по мешку у седла: запах шёл оттуда. Она сразу поняла, что там лежит. Ванда сняла мешок и опустила на землю. Рука дрогнула, Ванда сжала её в кулак. Она должна увидеть. Руки сами развязали верёвки, окоченевшие пальцы не слушались – голову пришлось вытряхивать из мешка, а не вынимать.

Макса нельзя было узнать. Ванда рассматривала голову со всех сторон в поисках знакомого взгляда синих глаз, светлых волос, прямого носа, но видела лишь следы разложения, не оставившие ничего от живого Макса. Глазницы зияли тёмными провалами, кожа почернела от смолы, волосы покрывала корка крови и грязи, в ушах копошились черви. Один из них пополз по пальцу, Ванда брезгливо стряхнула его на землю и втоптала в грязь. Она прикрыла глаза. Да, Макс умер, теперь она могла это принять, однако Георг должен жить! Она решила это внезапно и, подчиняясь импульсу, опустила голову брата на землю и подошла к мужу.

Разложив на пригорке непромокаемый плащ, подаренный отцом, Ванда попыталась перетащить Георга на него. С трудом перевернув его на живот, она заметила на спине кровь и не решилась двигать мужа дальше. Теперь она ощутила его дыхание – едва слышное и хриплое. Наверняка он простудился на сырой земле. Она уселась на плащ, положила голову Георга на колени и застыла, осматриваясь вокруг. Что же случилось? Судя по состоянию дерева, в него ударила молния. Не она ли вызвала падение? Может, лошадь испугалась? Но тогда откуда кровь на спине? Ванда присмотрелась: на ремне сзади остался след острия. Наконечник? Она приподняла ремень: кожаная куртка пробита, отверстие заплыло кровью. Но где стрела? Она осмотрела землю и заметила её – деревянный стержень с бронзовым наконечником, каких полно в Нортхеде. Стрела, должно быть, ударила в ремень, пробила его, но вошла в тело неглубоко и выпала при падении. Кто же стрелял? На этот вопрос ответа не было, хотя вряд ли убийца торчит тут до сих пор. Почему он не добил Георга, раз уж решил поиграть в разбойников? Два золотых перстня на пальце и цепь на шее мужа указывали, что это не ограбление, да и конь в целости и сохранности. Ванда замёрзла без плаща, и всё же ей в голову не пришло его надеть. Георг должен выжить!

Ванда услышала топот. Двое королевских стражников, лекарь и пятеро слуг неслись во всю прыть. Она не стала вставать, только махнула им рукой, заметив, как они в суеверном ужасе уставились на дерево. Наконец один из них – Гордей Иглсуд – отвлёкся от горелой деревяшки и подъехал к луже.

– Господин барон жив? – с тревогой спросил он. Ванда кивнула, Гордей слегка улыбнулся. Он всегда смотрел на мужа как на небожителя, даже когда Георг перекупил у старшего Иглсуда отличную кобылу. Лекарь Марции – Жарес Барр, а не привычный Карл, – ощупал Георга и крикнул Иглсуду, что раненого можно передвигать.

– Госпожа баронесса, вам лучше отойти. Мы всё сделаем, – Иглсуд отдал приказ слугам, те, поглядывая то на Георга, то на дерево, начали сооружать из её плаща носилки. Похоже, с повозкой они в такую погоду решили не заморачиваться. Ванда незаметно сунула голову Макса обратно в мешок и привязала его к седлу Анхаль. Затем она отошла в сторонку, внимательно наблюдая за работой и время от времени одёргивая неловких слуг. Гордей одобрительно поддакивал. Когда всё было готово, он пристроился сбоку. Процессия медленно двинулась в Нортхед. Ванда ехала с другого бока, то и дело осаживая Анхаль, норовившую вырваться вперёд. Это не игра и не скачка, это начало пути Георга к смерти, и торопиться не надо, хотела сказать ей Ванда, но из-за лишних ушей ей оставалось лишь помалкивать, поражаясь собственному решению.

Ванда ехала сюда добить Георга, но, глядя на голову Макса, она представила, как брат без головы блуждает в тумане, не находя входа в мир богов, которых так любил, и смерть мужа показалась ей слишком лёгкой и быстрой. Георг не верит ни в богов, ни в загробный мир. А если он прав? Если на том свете ничего нет? И никто его там не накажет? Нет, такой смерти он не заслужил. Георг должен умирать долго, медленно, полностью осознавая причины мучений. Только так он расплатится за преступление.

***

Кэйрон провожал армию Гиемона взглядом, пока хвост обоза не скрылся за поворотом. Штырь заржал, Кэйрон едва удержал его: конь намеревался наброситься на кобылу Ванды. Кэйрон был не прочь последовать его примеру: Ванда сама как та кобыла – статная, красивая, необузданная и опасная. Кэйрон полюбовался ею, делая вид, что успокаивает коня.

– Он без сознания. Лекарь сказал, что он вне опасности. Ты должен придумать, как с ним поступить…

– Ванда, мой жеребец запал на твою кобылу. Боюсь, он набросится на неё прямо сейчас.

– И что? – Ванда с недоумением посмотрела на Штыря. Кэйрон мысленно пнул её за непонимание.

– А то, что всему своё время, – он пришпорил Штыря. Ванда, поняв его посыл, рванула следом.

Они проехали по опустевшей дороге в сторону ушедшей армии. Ехать по ней после тысяч людей было непросто. Кэйрон сбавил шаг.

– Не боишься так открыто со мной встречаться? – насмешливо спросил принц. – Ты же ещё не вдова!

– Я стала вдовой, когда Георг убил Макса, – отчеканила Ванда, бросая Анхаль вперёд. Кэйрон мысленно выругался: на такой дороге лошади могут ноги переломать. Штырь, не спрашивая разрешения, поскакал следом и вскоре поравнялся с кобылой.

– Только не говори, что ты с Максом…

– Тебя бы это смутило? – Ванда удивлённо подняла брови. Кэйрон пока не имел возможности проверить силу её страсти в постели, но не сомневался: её натура себя проявит.

– Я давно забыл, что такое смущение, – засмеялся Кэйрон. – Брат и сестра в одной постели – не самое худшее, что я видел. – Неужели у них что-то было? Ладно, сейчас это неважно.

– А что худшее?

Кэйрон промолчал. Ванда, при всей её страсти и грубости, слишком наивна и романтична. Кэйрон не собирался рассказывать ей о себе – тогда она получит над ним слишком много власти. Нет, власть – для мужчин, удел женщин – им помогать. По своей воле или против неё.

– Что говорит лекарь?

– Что надо ждать. Рана от стрелы лёгкая, ему здорово повезло. Но у него сотрясение мозга и сильная простуда. Он всё время бредит.

– Не жалеешь, что он жив? – Откровенно говоря, Кэйрон, услышав, что Ванда отправилась за мужем, надеялся больше не увидеть его живым. Почему она ничего не сделала?

– Нет, – Ванда усмехнулась. – Я мечтала убить его, когда узнала о смерти Макса, теперь же…

Кэйрон скосил на неё глаза – в голосе Ванды звучало злорадство.

– Передумала? – с деланным любопытством спросил Кэйрон.

Ванда остановила кобылу, поглаживая её по шее.

– Нет, – она покачала головой. – Такая смерть была бы карой богов. Что мне боги? Я отомщу сама!

Кэйрон ощутил холод сквозь мех плаща. Единственное, чем не нравилась ему Сканналия, – это её природа. Морозы, длинные ночи, пустынные пространства без единой души и звенящая тишина густых лесов. Он направил коня обратно.

– Как ты отомстишь? – он предпочёл бы просто добить Георга.

– С твоей помощью, я надеюсь. Я хочу, чтобы он потерял всё, чтобы те, ради кого он так старался, уничтожили его своими руками.

Кэйрон покачал головой: почему женщины так всё усложняют? Смерть есть смерть, какая разница насколько она быстра или мучительна?

Проводив Ванду до Золотых ворот, Кэйрон направился к Марику Седому – они часто виделись в последнее время. Марик сказал, что у него есть интересные новости из Барундии.