Тень во времени

Глава 27. Заговор

– А Его Величество? – тихо спросил Георг.

– Он нездоров. – Лицо Марции ничего не выражало. По крайней мере, она на это надеялась. Дайрус отказывался выходить, общаться с людьми, отказывался принять реальность. Ей было тошно смотреть на его истерики, и она на время сбежала из комнат мужа.

В тронном зале собралось очень мало людей: только члены Королевского совета, да и то не все. Места Энгуса Краска и Сайрона Бадла так никто и не занял. Райгард Сиверс отправился в Корнхед, Таурина Беллгора не пригласили, как и юного барона Ульрика Холмкреста, место Валера Мэйдингора пустовало давно. Слуг, стражу и секретарей попросили выйти, никаких записей не велось.

Марция прошла к трону и уселась на место короля.

– Барон Ворнхолм сообщил мне, что он готов представить доклад о причинах многих событий в нашей стране. Прошу, барон.

– Благодарю. – Ворнхолм неторопливо положил руку на бумаги, словно собираясь с мыслями, и встал. – Помимо Энгуса Краска я допросил Дорина Килмаха…

– Он умер, не так ли? – прервал его Эйвард Ривенхед. Он всё ещё злился на барона за вопросы, которые тот задавал его сестре. Георг, правда, ничего нового от неё не узнал, кроме того, что торговца в Барундии ей посоветовала старая цыганка: она подошла к Илзе на площади Арпена и предсказала, будто та выйдет замуж за Дайруса. Марция потребовала от Эйварда отправить сестру в монастырь – он отказался. Илза не в себе, сказал он, ей нужна поддержка семьи. По крайней мере, он пообещал держать её подальше от двора и отправить в загородное поместье, когда дороги станут безопаснее.

– К сожалению, Килмаху удалось покончить с собой.

Ворнхолм сказал Марции, что это могло быть убийство, и потребовал отдать ему Дима, которого подозревал в работе на Краска. Марция тоже хотела допросить Дима, но он исчез из дворца. Летопись упомянула, что он сбежал в Малгард, где хозяйничали наёмники отца.

– Итак, о чём же вы хотели нам поведать, барон? – нетерпеливо спросил Марик Седой.

– Пятьсот лет назад, – начал барон Ворнхолм, – в Сканналию пришло эктарианство. Язычников убивали, лишь некоторые выжили и сохранили традиции. Они объединились в Орден Волхидов. Часть осталась в Сканналии, многие уехали; они не теряли связи друг с другом, мечтая вернуть утраченную власть. Волхиды считали себя потомками богов и не хотели забывать о своём наследии. По их мнению, именно они должны править Сканналией, а вовсе не эктариане. Они начали медленное восхождение наверх. Многие из членов ордена стали преданными эктарианами, убивая собственных товарищей ради сохранения тайны и шанса подняться к вершинам новой власти. Род Краска как раз из таких. Его предок убил родственника – язычника по прозвищу Красный Раскин, грозу эктариан. За это предок Энгуса получил титул барона, взяв фамилию Краск. Но и Краски, и другие семьи не забывали, кто они. Из поколения в поколение они передавали надежду на то, что им удастся вернуть власть.

– Это невозможно! – вмешался Эйвард. Несколько баронов кивнули.

– Я сам не сразу поверил, – холодно усмехнулся Ворнхолм. – Однако это не больше сказки, чем Истинная Летопись. Эти люди проникали всюду, даже в Королевский Совет, как видите. Они есть в университете в Нугарде, есть в деревнях и городах, есть на улицах Нортхеда. Никто не знает о них почти ничего. Многие из них просто живут как все, ожидая своего часа, лишь некоторые реально занимаются делами Ордена.

– А Краск и Килмах назвали их имена?

– Нет, они твердили, что не знают имён, но я сам могу назвать несколько. Вы все знаете Краска, а также Сайрона Бадла. Многие бывали в бор… харчевне, которая принадлежала парню по имени Фил Дурошлёп. Краск сказал, что проводник по имени Боб тоже из их числа. – Георг посмотрел на Эйварда, тот хмыкнул:

– Но зачем они помогали королю Дайрусу?

– Они не помогали. Они выполняли план, используя всех подряд.

– И каков план?

– Как я сказал, захват власти и смена веры.

– Да разве это возможно? Вы слышали, чтобы хоть где-нибудь язычники победили эктариан? – взволнованно спросил барон Эрегард Данрог.

– А вы слышали о стране, где есть Истинная Летопись? – парировал Георг.

– Да что она может?

– Она может показать силу магии, уничтожить клятвопреступника и разрушить страну. Она как Бог, существование которого бесполезно отрицать, или идол, которого невозможно утопить, – отчеканил Георг.

– Следует ли понимать ваши слова так, что вы восхищаетесь этой дьявольской вещью? – враждебно спросил доминиарх Теодор Ривенхед.

– Если хотите, опровергните меня, – предложил Георг.

– Ему проще вас сжечь. Вы-то ведь не Летопись, – зло пошутил барон Честер Узенрек, претендовавший на должность главы Казначейства вместо Сайрона Бадла. Его длинная борода негодующе покачивалась, источая аромат духов, заставлявший всех мужчин кривиться.

– Не думаю, что это решит проблему, – заметила Марция. – Прошу прекратить провокации. Не хватает между собой войну устроить на радость скантам! Продолжайте, барон.

– Вы правы, Ваше Величество. Война – главное оружие скантов. Мы ведём её своими руками друг против друга, порождая волны ненависти, а сканты подталкивают эти волны в нужном направлении. – Георг по очереди осмотрел собравшихся.

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил барон Данрог. Марик весело покосился на него. Все знали об их вражде: сын барона Сигурд хотел занять место главы Королевской стражи вместо Райгарда, потом вместо Николя. Сигурд слишком любил выпить, и Марция предпочла Марика. Барон всячески протестовал, не раз оскорблял Марика, на что тот реагировал насмешками и избиением людей Данрога на улицах. Ни барон, ни его сын, однако, не рискнули вызвать Марика на поединок.

– Вы спрашиваете, как люди могут помыслить о возврате к язычеству? А как эктариане становятся зарианцами? Почему они рушат монастыри и церкви, в которые ходили, уничтожают книги, сжигают на кострах ближних, отказываются от святых и ликов? Почему люди становятся еретиками и меняют веру?

Ворнхолм переждал негодующие возгласы. Марция тоже нахмурилась: ей не нравились его слова. Он, что, сравнивает язычников с эктарианами?

– Барон, переходите к сути дела, – недовольно потребовала Марция.

– Суть в том, что раздоры порождают неуверенность и страх, люди ищут, на что опереться. Если в эпоху войн им предложат нечто, способное дать мир и спокойствие, она вцепятся в это изо всех сил. Вот на что рассчитывал Орден Волхидов.

– Чушь собачья! – взорвался барон Йоэл Поллендар, раздувая щёки от возмущения. Он редко присутствовал на заседаниях Совета, предпочитая жить в поместье у Нугарда. Толстяк Поллендар славился ненавистью к зарианцам: её не вытеснила даже политика Айвариха. – На что рассчитывают эти скоты? Да мы им глотки перережем, пусть эти твари только покажут свои мерзкие рожи! Всех их надо давить: и язычников поганых, и еретиков! Отправить за ними собак и затравить нахрен, чтоб кишки наружу! – Ко всему прочему, барон был несдержан на язык.

– Нам не удалось поймать никого из тех, чьи имена мы знаем, – заметил Георг.

– Так дайте эту работу охотникам, а не жалким цыпам, которые только кудахчут да рот разевают! – потребовал барон Поллендар, привстав на скамье.

– Барон, об этом мы поговорим позже. Давайте дослушаем доклад, – оборвала его Марция. Барон Поллендар зыркнул на Ворнхолма и шлёпнулся на место.

– Итак, в течение пятисот лет Орден выживал, укреплял позиции в структурах власти и обычной жизни, не приступая к действиям. Лишь недавно они начали выполнять план: сделать из короля марионетку, заставить его поступать по-своему. Король постепенно принял бы нужные законы, провёл бы в органы власти нужных людей. Король Эйвард первым стал их жертвой. Дорин Килмах написал портрет, в красках содержались вещества, способные воздействовать на разум человека… – Георг рассказывал то, о чём Марция уже слышала. Она рассматривала членов Совета и думала, не совершила ли ошибки? Может, стоило сохранить всё в тайне? Но если заговор так велик, как бы она справилась в одиночку? Марция лишь себе признавалась, как ей страшно. Она знала, кто такие еретики, но язычников считала давно уничтоженными. Как с ними бороться, если они никому не известны, если никто не знает их имён? Нет, пусть Совет поймёт, с чем они имеют дело.

Чем больше рассказывал Ворнхолм, тем скептичнее казались бароны, только старый Проспер Иглсуд, услышав подробности смерти дочери, заплакал.

– Ладно, мы поняли, они заставили короля отравить жену, заставили любовницу отравить соперницу, только при чём тут вера? Кто убедит целый народ перестать верить в одного бога и принять аж двенадцать других? – резонно спросил барон Орвальд Кривенмер, чьё лицо наполовину скрывали рыжие бакенбарды. – Разве у них есть армия, как у Валамира? – Все удивлённо воззрились на барона, который редко говорил так много.

– Возможно, у них есть люди, способные создать армию, но рассчитывали они на другое.

– На что?

– На чудо. – Все рассмеялись.

– На чудо Истинной Летописи, позабытое за сотни лет, – уточнил Георг. – Вы помните, когда Летопись пришла во дворец?

– В день высадки короля… то есть тогда ещё принца Дайруса, – сказал барон Ильяс Чевиндом.

– И её принесли во дворец после убийства прежнего летописца, верно? Но зачем?

– Ну, чтобы король Дайрус не мог снова… – Чевиндом смущённо замолчал, потирая вспотевшие ладони.

– Его Величество не имел к убийству никакого отношения, это Краск внедрил двух головорезов в Лесную Стражу с приказом избавиться от старика. Потом он сдал их палачу и убедил Айвариха, что опасно оставлять Летопись вдали от Нортхеда, где её легко захватить. Он же предложил на место летописца племянника, который был королю как кость в горле из-за отношений с его сыном. Энгус опасался Ивара: из-за Алексарха тот стал убеждённым эктарианином. Его не посвящали в тайны Ордена Волхидов, зато он хорошо знал дядю. Энгус не убил Ивара, а предпочёл использовать. После клятвы Ивар служил королю, но не мог сообщить то, что изменило бы ход истории, если это не отражала Истинная Летопись. А члены Ордена были крайне осторожны и ничего не делали собственными руками, не переписывались, не хранили ничего компрометирующего. Летопись не знала даже их имён, потому что их не вписывали в церковные книги при рождении, они не подписывали никакие письма или документы. Краск и Килмах были исключением, большинство же членов Ордена обходились без имён. Безымянные, так я бы их назвал. Даже Сайрон Бадл обходился без подписей и держал на своей мануфактуре компаньона для этой цели. У скантов существовали способы быстро доставить устные сообщения, они использовали корабли, лошадей, притоны. Писать в Сканналии письма они не решались, боясь попасть в поле зрения Летописи.

– И что? – нетерпеливо спросил барон Поллендар. – Какая, нахрен, разница, где хранится эта чёртова Летопись? – Марция хотела сделать ему замечание, но вспомнила слова матери: если у Йоэла Поллендара отнять его ругательства, он вообще ни слова не скажет.

– Когда Летопись хранилась у Черты, о ней почти забыли; стоило ей вернуться во дворец, о ней заговорили. Убийство летописца добавило ей популярности, клятва на эшафоте породила страх и поклонение. – Георг многозначительно замолчал.