От ненависти до... любви?

— Значит, наша конспирация бессмысленна? — с горечью спросила я.

— Для тех, кто стремится узнать о магии больше, чем это требуется по школьной программе — да, — пожала плечами Астория. — Но для большинства — нет. В любом случае, я хотела сказать тебе спасибо.

— За что? — удивилась я.

— За Драко. Нет, подожди, — остановила она меня, потому что я хотела возразить ей. — Если я не скажу этого сейчас, то, скорее всего, не скажу уже никогда. А мне нужно это сказать. Из того, что мне рассказывал Драко, я поняла, что это благодаря тебе он вышел из того состояния, в котором оказался после войны. А значит, благодаря тебе он оказался в тот день в кафе. И получается, что именно тебя я должна поблагодарить за своё счастье.

Я прекрасно понимала, чего стоило сказать чистокровной Астории эти слова мне, магглорождённой. А потому просто кивнула.

— И ещё, — продолжила Астория. — Я понимаю, что если два таких непримиримых, как ты и мистер Малфой, врага заключили брак, значит, выбора у вас не было. Если брак магический и вы о нём не распространяетесь — значит, причина очень серьёзная. Но, наверное, рано или поздно вам всё-таки придётся сообщить о нём. И если вам понадобится помощь, вы можете рассчитывать на меня. Я имею влияние в газетах. Не такое, как в своё время было у Скитер, но всё же достаточное, чтобы к нему прислушивались.

— Спасибо, — только и смогла сказать я.

В это время в палату вошли Гарри, Рон и Люциус. Мы вопросительно посмотрели на них.

— Мы выяснили, что вызвало взрыв зелья, — начал Гарри, когда они подошли к нам. — Зелье действительно уникально, там нейтрализовано взаимодействие алихоции и белладонны, и нейтрализовано гноем бубонтюбера. А единственный компонент, который не должен контактировать в этом случае...

— Высушенные саламандры, — прошептала я. — Но ведь это не такой редкий ингредиент.

— Гермиона, — сказал Гарри, — мне нужно знать имена трёх человек. Гриффиндорец — невысокий, плотный, смуглый, темноволосый, темноглазый, на подбородке родинка. Слизеринец — высокий, худощавый, смуглый, тёмные волосы, зелёные глаза. И слизеринка — худощавая, невыского роста, тёмные волосы, светлые глаза.

— Гриффиндорец — это Ланс Эдвардс, — начала отвечать я. — Слизеринец — Макс Ланди. Девушка — либо Эмили Донахью, либо Кейтлин Вайрис. У неё волосы на уроке были распущены?

— Нет, заплетены в косу, — ответил Рон.

— Значит, Кейтлин.

— Что ты можешь рассказать о них?

— Ланса и Кейтлин я знаю только по именам, мой предмет они не изучают. А Макс — из магической семьи, хороший мальчик. Очень способный, живой, любознательный. Что ещё? Душа компании.

— Про двух других могу рассказать я, — к нам подошла директор. — Я так поняла, вы считаете, что взрыв был неслучаен, и вы подозреваете трёх студентов.

— К сожалению, да, профессор. Поверьте, я очень хочу, чтобы мои подозрения не оправдались.

Директриса глубоко вздохнула:

— Я тоже надеюсь, что ваши подозрения не оправдаются. У меня есть предложение — сейчас будет ужин, и вы сможете понаблюдать за интересующими вас студентами, не особо привлекая к себе внимание.

— Замечательная идея, профессор, — одобрил Гарри.

— Что же, тогда через пятнадцать минут в Большом зале, — с этими словами директор повернулась к выходу.

— Минерва! — окликнула я её. — Нельзя ли поужинать и Астории? Думаю, сегодня она переночует в Хогвартсе.

Со стороны моё поведение могло бы показаться наглостью — не спросить разрешения у директора школы, а поставить её в известность, что посторонний человек проведёт ночь в стенах вверенного ей учебного заведения. Но профессор МакГонагалл достаточно хорошо меня знала, чтобы понять, что если я поступила таким образом, то у меня на это были очень веские причины. Поэтому она лишь коротко кивнула и повторила:

— Через пятнадцать минут в Большом зале, мисс Гринграсс.