Дело о похищенных туфельках

ГЛАВА 8, в которой Тони пытается репетировать с Мэттом, а Лид берет урок у Ары

— Это наш лучший номер, — застонала Антония, в отчаянии садясь на пол. — И ты делаешь столько ошибок! Что на тебя нашло, а?

Мэтт сердито плюхнулся рядом.

— Что это вчера вечером было? — спросил он.

— Это я тебя должна спрашивать! — вскричала девушка, отодвигаясь от парня как можно дальше. — Что такое ты вчера устроил?

На красивом лице Мэтта не появилось и тени раскаяния или смущения! Он лишь ухмыльнулся своей самой кривой и противной ухмылкой. Даже в дни пылкого увлечения этим холеным красавцем Тони никогда не любила эту ухмылку: она была настолько циничная, что девушка сразу начинала просить парня не делать этакую гримасу.

— Все вы, девчонки, просто жуткие жабы, если дело касается денег или других личных интересов, — сказал Мэтт. — К примеру, взять тебя: ты же просто похотливая дрянь.

— Я не просила тебя давать мой подробный портрет, Мэттью, — вспылила Тони. — И кто тут похотливый кабан, если не ты?! Удрал на свидание вместо того, чтобы пойти со мной выступать, а теперь меня же пытаешься обвинить в похоти?

— Я задержался, да, — с достоинством заявил Мэтт, — и что я вижу? Ты уже нашла мне замену как в танцах, так и в обниманцах! Уверен, Тончик-батончик, что, не дай я ему по роже — вы бы вместе дошли до твоего дома и там…

— Если ты добиваешься, чтоб я тебя разрумянила пощечиной, то продолжай, — сквозь зубы выговорила Тони. — А нет, так заткнись и продолжим репетировать номер. Как бы ты ни вел себя, скотина, а я хочу выступать! Да! Я хочу в конкурс, хочу дойти самое меньшее до полуфинала, а может, и победить!

Мэтт с легким кряхтением поднялся на ноги.

— За это я тебя и полюбил, Тончик-батончик. За целеустремленность. Хочешь победы — возьмешь любой ценой. Да?

— И тебе не мешало бы поучиться, — выпалила Антония, чувствуя, что еще немного, и вместо «танца ветра» будет бешеная пляска урагана, от которой ее партнера размажет по зеркальным стенам зала.

Вот, вот, эту бы энергию и в танец, как убеждал Бато Кей! Страсть в первозданном виде, жаль только, что не любовная. Что бы там ни говорил знаменитый танцмейстер, а на ненависти двигаться хуже: сам не заметишь, как сгоришь.

— Мои победы — мое дело, Тончик, — тем временем пробурчал Мэтт, и Тони вдруг осенило.

Она поняла, отчего он вчера был так зол и почему сегодня вял, но язвителен.

— Тебе просто вчера не перепало на свидании, — сказала она. — В этом все дело, да? И ты рассчитывал на секс из жалости с бывшей девчонкой, которая ждала тебя весь вечер на танцевальной встрече? Ути-пути, миленький, как же ты ошибался! И, в общем-то ты был недалек от истины: Лид мне понравился! Во всяком случае, танцует он лучше тебя!

Теперь в зале заштормило: ведь тут назревало уже два урагана ненависти и страсти. Мэтт рывком поднял Тони, и, прижимая к себе, двумя резкими поворотами перекрыл расстояние от почти середины зала до угла, где стоял проигрыватель. Музыка водопадом ринулась наружу из двух маленьких колонок, мутным потоком закружила танцоров. Они забывали дышать, то и дело сбивались, срывались и падали в бездонные пропасти, и тогда тела их словно тащило по перекатам жестокой мелодии и жесткого ритма. Будь это выступление на конкурсе — оно бы не получило больше пяти баллов, но вольный номер сорвал бы шквал аплодисментов. «Стласти» здесь было хоть отбавляй — в зале даже стало нечем дышать. И, едва музыка завершилась, Мэтт чуть ли не отбросил прочь теперь уже ненужное и бесполезное тело партнерши, а она — она кинулась назад, в атаку, чтобы доказать ему: нет, между ними все кончено лишь в любовном плане. А в профессиональном все только начинается!

— Я бы убил тебя, если б мог, — процедил парень, перехватывая девушку за запястья. — Все вы, девчонки, просто ведьмы.

— Ты просто неудачник, и сваливаешь все на нас, — насмешливо ответила Тони. — Продолжим репетицию?

Но Мэтт развернулся и вышел.

Задыхаясь, чуть не плача злыми огненными слезами, Антония смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь.

Ну… ну ладно. Ведь не убивать же он пошел, на самом-то деле?

В танцевальный класс заглянул учитель Бато, сверкнул узким черным полумесяцем глаза.

— Поссолились? — спросил он.

— Нет. Все отлично, — отрывисто ответила Тони.

— Вот и холошо, — сказал Бато. — Сейчас детская глуппа будет. Пловедешь улок?

Тони кивнула. За детские занятия хорошо платили, а ей что-то вдруг захотелось съехать с квартиры. Слишком уж недалеко она была с домом Мэтта — не хотелось даже думать о том, что он вот так может ворваться к ней. Да и ключ у него был. Все еще!

А Флайминг Лид в этот же день потратил свой обеденный перерыв и выпрошенный сверху час на урок у безупречной Ары Деннитсон. Группа у нее была маленькая — всего четыре человека, то есть две пары. Флай пришел пятым, и то лишь потому, что несколько дней назад он оказался единственным, кто выслушал жалобы танцовщицы на пропавшую обувь. И убедил, что этим делом займутся. Увы, со вторым, как мы знаем, вышла некоторая заминка. Хотя Флая и обнадеживало то, что шеф Миллс велел ему записать свои соображения о туфлях!

Итогом его беседы с Арой и стали уроки в студии. Администратор, правда, долго ворчал, да и сегодня бросал на Флая косые неприязненные взгляды. До всего-то ему было дело, этому администратору! Он даже нередко стоял в дверях и подглядывал в щелку на танцоров. Был он невысоким, довольно красивым человеком сложноопределяемого возраста: то ли тридцать пять, то ли сорок, а то ли и больше! Небольшая полнота таких мужчин даже красит, считали многие девушки из студии, поглядывая за завидного холостяка. При доходах танцевальной школы администратор был отнюдь не бедным человеком.

Как заметил Флай, Ара выделяла господина Эдвелла — обращалась к нему подчеркнуто вежливо, улыбалась ему особенно тепло, и тот отвечал взаимностью.

Нынче, танцуя с Арой — другой пары ему не нашлось — Флайминг Лид видел, что дверь в зал слегка приоткрыта. И даже почудилось ему, что серый, чуточку навыкате, глаз виден в щель! И кругловатый подбородок, очень гладко выбритый, и скульптурно-фактурный нос!

— Не отвлекайся, Лид, — сказала Ара.

Они остановились, не дожидаясь, пока закончится танец. Две пары продолжали кружиться как ни в чем не бывало. Ара Деннитсон тяжело дышала, старательно не подавая вида, что устала.

— Это уже седьмое занятие на сегодня, — сказала она недовольно, видя, что Лид смотрит с сочувствием. — Эх, как хорошо быть молодым и не уставать! Молодым и талантливым! Вон как Пит с Клер!

Флай только глазами захлопал. В паре Пита и Клер выделялась только девушка — легкая, словно перышко, смешливая. Многие танцоры в работе и репетициях сохраняли на лице выражение сосредоточенности, смотрели словно внутрь себя, а если и улыбались — то улыбка их была подобна намертво зафиксированной лаком прическе. Клер же смотрела на партнера и на других живым, озорным взглядом, двигалась не заученно, а словно сама проживала музыку, а улыбалась так, что на душе становилось тепло и светло. Побольше бы таких девушек, думалось Лиду. И еще — внезапно пришло в его голову! — такое оживление на лице очень шло бы той милой блондинке. Как ее назвал партнер? Тончик-батончик? Ужасно. Ее зовут, должно быть, Антония или как-то так.

Да! Пара Пита и Клер продолжала вертеться и извиваться соответственно с резвым ритмом баккорты, а Ара следила за ними, отчего-то грустно улыбаясь.

— Но ведь вы талантливы, — сказал Флай галантно. — Вы безумно талантливы, госпожа Деннитсон!

На что Ара только усмехнулась — неожиданно жестко и недобро.

— Это только годы, десятилетия изнуряющей работы. Дисциплина и вся жизнь в бесконечных репетициях. А у вас, молодой человек, и у Клер, и еще у редких людей — никакой дисциплины и бездны работы. В вас все двигается под музыку само. Вы сами звучите и вибрируете. Море ошибок, ужасная техника, недостаточный опыт — и несомненный талант. Даже жаль, что вы юноша.

— Э… отчего же? — изумился Флай, но ответа не получил.

Великая танцовщица покрутила ногой и проворчала:

— И еще туфли эти.

На сухощавой лодыжке уже появилось красное пятно: ремешок натер нежную тонкую кожу.

— Давайте на сегодня закончим, — предложил Флай. — Вернее, закончим этот урок, а потом я приду вечером. У меня ведь, как ни крути, еще будет полчаса?

— Если я найду пластырь, то целый час, — пообещала Ара.

И дверная щель стала чуть шире. Это господин Эдвелл не выдержал и всунулся чуть больше, чем обычно.

— У меня есть пластырь, — сообщил он.

— У вас есть отменный слух, господин Эдвелл, — проворковала Ара.

И, когда Флай уже собрался и пошел к выходу, придержала молодого человека за руку:

— От него просто мурашки по спине, да?

У Флайминга никаких мурашек от Эдвелла быть не могло, и он лишь плечами пожал в ответ.

— Вы его в чем-то подозреваете? Опасаетесь? — спросил он.

— Ах, вы слишком молоды, Лид, — хохотнула Ара, — не в этом смысле мурашки, а совсем в другом! — и поманила к себе администратора.

Тот легким, танцующим шагом направился к ней по светлому паркетному полу — так, словно фея звала его плясать на залитый лунными лучами луг!