Дело о похищенных туфельках

ГЛАВА 22, в которой занятые люди танцуют

Позавтракав тем, что нашлось в холодильнике у Лидии (там оказалось не так чтобы много еды, и было решено купить что-то на ужин, чтобы не чувствовать себя нахлебницей), Антония Бреннер собралась в студию. Вчерашний легкий плащ-пыльник она накинула на плечи, длинную юбку как могла разгладила влажными руками, не найдя утюга. Возможно, он где-то и был, но не нашелся! Свежевымытые волосы оказалось нечем посушить и уложить, поэтому Тони просто растрепала их пальцами — высохнут на летнем ветерке. Прихватила легкую цветастую косынку, сумку — и сборы были закончены. На часах — половина восьмого, хоть пешком до студии Бато Кея иди!

Наблюдателя Тони заметила сразу. Сложно не увидеть на своем пути, допустим, ходячий гардероб или книжный шкаф. А здоровяк с широченным разворотом плеч и неповоротливой шеей был похож на шкаф. Хотя насчет книжного Тони, наверно, погорячилась — у наблюдателя было такое лицо, будто он в жизни ни одной книжки не прочитал.

Если это и был тот самый «Малыш», о котором говорила Лидия, то назвали его так, видимо, в насмешку. Он шел, якобы прогуливаясь, и даже сделал вид, что опаздывает на трамвай, в котором собралась ехать Тони. Замешкался на ступеньке заднего входа. Антония взяла да и выскочила из передней двери, и что ж вы думаете? Здоровяк будто бы тоже передумал ехать. И все так же неторопливо пошел за Тони по шумному утреннему проспекту. Вовсю щебетали воробьи, грохотали по рельсам трамваи, гудели автомобили — и все эти звуки, при кажущемся разнообразии, объединялись в одну летнюю мелодию. Пожалуй, чересчур шумную, веселую и беспорядочную, но зато весьма жизнерадостную!

Тони свернула к продуктовому магазинчику и, зайдя внутрь, убедилась, что Малыш остался снаружи. Вон он, прислонился к фонарному столбу с видом праздного прохожего, и закурил сигарету! С таким отсутствующим видом — сразу понятно, что наблюдает, а не скучает просто так. Тони метнулась за полки с пакетами крупы и муки и с радостью увидела, что за ними открыта дверь на склад. Где-то в его глубине переговаривались две женщины, наверное, приемщицы товара или упаковщицы.

Антония не стала привлекать их внимания, а нашла темный уголок и там принялась за переделку своего скромного гардероба. Для начала собрала растрепанные волосы в пучок и увязала цветастой косынкой, затем извлекла из сумки косметику и густо намазала веки синими тенями, а губы — розовой помадой. Сняла пыльник, затем блузку. Последнюю сложила и сунула в сумку, а юбку подтянула до подмышек и подпоясала ремнем от плаща. Импровизированное платье глупо таращилось на груди над поясом, и стало казаться, будто у Тони огромная грудь. На спине тоже наверняка был пузырь, но Тони перехлестнула ремешок сумки наискось, через плечо, и повертелась так и сяк. Жаль, что нет зеркала, но что ж поделаешь? Плащ она перекинула через сумочку, сложив его подкладкой вверх. Изменив таким образом внешность, девушка выскользнула обратно в торговый зал, взяла на прилавке небольшую шоколадку и кусочек бисквита и расплатилась. Продавщица окинула ее удивленным взглядом, но ничего не сказала. Мало ли что нынче носят? Даже и юбки вот так стали надевать, вот модницы какие!

Тони вышла из магазина и на всякий случай изменила и походку. Была легкая и быстрая, стала неторопливая и немножко неуверенная. Нервозности Тони было не занимать, но, посмотревшись в витрину, она подумала, что выглядит просто ужасно. Если наблюдатель ее узнает, что он подумает? Что у танцовщицы в голове ку-ку?

Но Малыш только скользнул по ней взглядом, задержавшись им на пузыре на груди, и отвернулся, продолжив наблюдать за выходом из магазина. Тони не стала испытывать судьбу и до самого угла старательно ковыляла так, словно туфли мешали ей жить. Даже сделала вид, что подвернула ногу. И лишь зайдя за угол, стремглав понеслась по улице к студии. Ей казалось, что от слишком короткой юбки одни неприятности, и было страшно, что ветер поднимет подол. Тогда все увидят верх чулок и застежки-клипсы, которыми они крепились к поясу. Вот ужас-то будет!

Обуреваемая этим беспокойством, Тони влетела в студию и не заметила, как один из прохожих на другой стороне улицы загляделся на нее и даже немного задержался, будто запоминая, куда она нырнула.

Она лишь думала, что ловко обвела наблюдателя вокруг пальца, и поделом ему! Нечего посылать следить за нею всяких неповоротливых малышей. Разве можно доверить свою жизнь вот такому обалдую? К тому же ей неприятно было, что кто-то станет следить за нею день-деньской, не пропуская ничего, даже самых интимных вещей. «Я и сама о себе позабочусь, спасибо! — думала девушка. — Уж во всяком случае, маньякам ничего не обломится, если я буду осторожна и ни с кем из незнакомых общаться не стану!»

Тут ей отчего-то вспомнился вчерашний мужчина, предложивший подвезти. Тот, у которого в машине играла музыка. И Тони с гордостью сказала себе, что вот, она же не села к незнакомцу. Ее просто так не похитить, вот! Она умная.

С такими мыслями Тони вбежала в раздевалку и там едва не сбила с ног танцмейстера Бато.

— Где Мэтт? — спросил он, опуская всяческие приветствия и пожелания добрых утр.

— В тюрьме, — не подумав, ответила Антония.

— Дошутишься, — сказал Бато. — Сегодня тебе выступать. От лазных студий в рамках фестиваля плосили по палочке танцолов на отклытую эстладу в палке.

Антония, занятая собственными размышлениями о маньяках, туфлях и судьбе Мэтта, попавшего под арест, не сразу поняла, о чем толкует танцмейстер. Палки какие-то…

— Постойте. Сегодня подготовка к четвертьфиналу, я собиралась весь день провести в студии. Зачем открытая эстрада? Какой парк? Пусть кто-то другой танцует!

— Кто-то длугой уже ласписаны по длугим площадкам, — вздохнул Бато. — В детскую танцевальную школу, в клуб инвалидов, общество железнодоложников и так далее. Я налочно оставил тебе и Мэтту самое плиятное. Так где он?

— Я же говорю — в тюрьме, — хмуро ответила Тони. — Так получилось.

— И до обеда не выйдет?

— Вряд ли, — сказала Тони. — Извините, учитель Бато, я не…

И тут же оборвала сама себя.

— А вы не позволите мне выступать с другим партнером? В любительском конкурсе есть хорошие варианты, молодые люди и…

«И Лидия!» — едва не сорвалось у Тони с языка. Бато Кея слушал, чуть склонив голову набок, похожий на чайку — белая рубашка, смуглая кожа, черные глаза.

— И я могла бы выбрать там кого-нибудь, а вы посмотрите на нас в деле, на этой площадке, — заторопилась Тони, — и решите, могу ли я идти в четверть финала с другим партнером! Ведь один раз возможна замена, всего один?

— Если кто-то прошел очеледной тул, — медленно начал Бато, — до полуфинала… то можно.

Тут на пороге раздевалки вежливо кашлянули. Там стояла Лидия — такая милая в цветастом платье! На Антонию в ее странном наряде и боевой раскраске она смотрела с удивлением и нежностью.

— Холошего утла! Вы что-то хотели, балышня? — вежливо спросил танцмейстер.

Лидия растерялась лишь на секунду, да и то Антонии показалось, что новая подруга просто определяет, как лучше обратиться к этому строгому человеку. Она кокетливо улыбнулась и сказала:

— Я поклонница барышни Бреннер, очень хочется взять индивидуальный урок.

— Вы из какой студии? — сурово спросил Бато, насупившись.

— Это моя новая подруга, мы познакомились на фестивале. Ее кузен будет со мной сегодня танцевать. Вы его наверняка видели в студии Ары Деннитсон.

Бато ревниво засопел.

— Вот пусть бы и оставался в студии Деннитсон, — проворчал он.

— Но тогда я не смогу сегодня выступить на площадке, — возразила Тони.

Лидия что-то хотела то ли сказать, то ли спросить, но Антония изо всех сил сжала ей руку. «Молчи, пожалуйста, молчи!» — взмолилась она мысленно. Лидия в ответ пожала ей руку и тихонько кивнула, словно услышала эту безмолвную просьбу.

— Я переманю кузена Лидии, а потом, глядишь, из любительского поднимем его до профессионального уровня, учитель Бато, — весело защебетала Тони. — Вы сами говорили: один раз нам позволено поменять партнера.

— Только один! — строго предупредил Бато.

У Тони отчего-то екнуло сердце, но Лидия обняла подругу за талию и мелодичным голосом спросила:

— Мы можем переодеться?

Танцмейстер смерил ее долгим взглядом и вышел из раздевалки.

— Что случилось, Тони? — спросила Лидия.

— Как что? У меня куча планов, и ближайший — сегодня днем! Выступление! Вечером концерт! Завтра с утра четверть финала!

— И что? — захлопала ресницами Лидия.

Тони едва не застонала.

— Ищи где хочешь, Лидия, но только притащи мне своего кузена!

— Сегодня точно не смогу, — взмолилась девушка. — Ты ушла от наблюдателя, нового пока не будет. Я не могу тебя оставить, чтобы пойти искать Флая. Но… Послушай! Утреннее предложение станцевать еще в силе?

Тони метнулась к шкафчику Мэтта, в раздражении топнула ногой — она не подумала, что Мэтт чуть ли не на голову выше Лидии!

— Насчет костюма что-нибудь придумаем, — сказала подруга. — Для начала давай порепетируем. Что ты планируешь показывать на этом выступлении?

— Выступление — пустяки, — махнула рукой Тони. — Что угодно! А вот сегодняшний тур — это три танца, грахитана, данза и фараденца.

— Ну и отлично, — Лидия пожала плечами. — Мне надо пару минут, чтобы переодеться.

Танцмейстер Бато Кея, заглянув в малый танцевальный зал, обратил внимание, что любительница из конкурирующей студии танцует хоть и с дозволительными огрехами, но талантливо. Она не старалась, как это бывает у начинающих. И не боялась, как это случается с не очень уверенными продолжающими. Нет, она отдавалась танцу целиком и полностью. Единственное, что показалось Бато странным, так это чуточку резковатые и излишне уверенные для женщины движения. Но так как она танцевала за мужчину, это можно было отнести за поведение «в образе».

Быть может, и хорошо, что Мэтта больше нет, подумалось Бато. Меньше проблем будет. Тони теперь свободна, ее плечи перестали опускаться под гнетом личных проблем, и она вся теперь отдана любимому делу. А мужчины, что мужчины? Пффф, какие пустяки. Теперь и сам он, Бато Кея, сможет вести красивую блондинку в танце, вызывая ревность и зависть, как вызывал их Мэттью Гонт! Кружить ее и кружить, пока они оба не начнут падать от усталости, и отдаваться вместе с нею магии танца…

Да, теперь уже можно.

Бато случайно скрипнул дверью, и обе девушки повернулись к нему, не сбиваясь с такта.

— Извините, мы заняты, — с легкой улыбкой сказала Тони.

И Бато подумал, что не только танцевать с нею хотел бы. Она была так прелестна! Он вошел в зал, дождался окончания лихой и эмоциональной данзы. Игла проигрывателя перескочила на другую дорожку, данза уступила торжественной, умеренной, полной сдержанной страсти грахитане, и Бато оттеснил Лидию.

— Настоящий мужчина ведет женщину не в танец, а на костел любви, — поведал он. — Женщине никогда не станцевать так, как мужчине.

Антония вдруг закусила губу, словно заставляла слова остаться там, где они зародились. Танцевала она теперь чуть более осторожно, но все равно отлично. Танцмейстер чувствовал под ладонями ее гибкость и силу. Он учил эту девочку еще когда она перешла из детской группы во взрослую — с семнадцати лет. И учил многих других девушек, девочек, женщин — нередко влюбляясь в них, но не показывая этого никому и никогда. Переживал желание присвоить и остывал, потому что навечно женщину своей ведь не сделаешь. А потом, дальше, что? Дальше личные отношения испортят женщине то, что действительно важно: мистические, даже магические взаимоотношения с танцем.