Дело о похищенных туфельках

ГЛАВА 34, в которой Флай танцует под «Вспышку»

Обнимай меня, обнимай,

Заставляй меня тебя слышать.

Понимай меня, понимай,

Мы поднимемся еще выше.

Забавляй меня, забавляй –

Моя милая славная кукла.

Обнимай меня, обнимай,

Отступают тоска и скука.

Обнимай меня, обнимай,

Мнись в руках моих, будто тесто.

Не бросай меня, не бросай:

Разобьемся, так оба вместе!

Песня запнулась на последних аккордах, мелодия смялась, смылась, стерлась из-под босых пальцев ног — и началась снова. В десятый раз. Флай считал. Упрямо считал, а для верности каждый раз оставлял на стене царапину ногтем — достаточно было, не поднимаясь с пола, протянуть руку и коснуться старой древесины. Комната была обшита досками — кроме стены с зеркалами и станками. Доски засалились так, словно их очень долго касались грязными руками. На темных густо-жирных пятнах легко оставались царапины. Пока что их было всего две.

Примерно двадцать минут.

Обнимай меня, обнимай…

Флай мутно посмотрел на стену. Тридцать раз отзвучала проклятая песня. В голове шумело. Эдвеллу не удалось нанести достаточно точный удар после того, как преступник понял, что магическими уловками Флая не взять. Как всякий менталист, он достаточно плотно был обернут защитами и блоками. Иначе, пожалуй, с ума сойдешь — улавливать все от всех. А в блоках увязали все несложные одурманивающие чары, тем более, технари не слишком хорошо владели такого рода магией. Все, что касалось духа, а не тела, давалось им тяжело.

Обнимай меня, обнимай…

Он обнимал. У Флая после удара недостало сил, чтобы сопротивляться, ни ментальных, ни физических. Еще в машине Эдвелл, усадив новую жертву на сиденье рядом, страстно прижался сбоку, впился мокрыми губами в шею — и, зарычав, отпрянул.

А привезя в дом, где, по-видимому, измывался над девушками, начал обнимать уже крепче и уверенней. Флай с ужасом ждал, что будет дальше. Обездвиженный, связанный, с гудящей от боли головой, в которой, кажется, и на донышке не оставалось магии. Талангер уверял, что Эдвелл психопат-импотент. Но что, если у него вдруг хоть что-то получится? Так глубоко маг-визуалист в своих манипуляциях не продвигался: он лишь наложил иллюзию снаружи, чтобы у парня был круглый, словно у девушки, лобок. Иллюзия получилась даже ощутимой — точно так же визуалист соорудил Флаю и женскую грудь. Только молодой человек из любопытства давно уже все осмотрел — это было как будто резиновое и гладкое. На груди едва проступали два небольших пупырышка сосков, а лобок и вовсе был просто ровным, аж страшно делалось — а что, если в этом образе понадобится справить естественные потребности?

Но только иллюзия есть иллюзия, и сквозь нее получалось, если постараться, нащупать то самое.

Обнимай меня, обнимай…

Но зато это точно был Эдвелл. И Флай теперь знал, пусть и приблизительно, где находится его логово. Внушало надежду, что агенты магического сыска знают нужный квадрат. Убивало надежду то, что в последний раз, когда Лид видел карту, квадрат этот был слишком велик.

На седьмом повторе Эдвелл щелкнул замком и вошел в комнату, выключив свет.

— Вы… можете не выключать, — преодолевая сильную тошноту, сказал Флай. — Я знаю, кто вы.

— Надень вот это, — в него полетели туфли.

Да, те самые. Когда простукиваешь молотком каждый шов, сложно не узнать, чью обувь держишь в руке. А потом на смену придут туфли Ары… Зачем это все? Что «Башмачной фее» дает эта перемена обуви?

— Туфли Ары Деннитсон на меня не налезут, — подумал Флай и по резкому движению Эдвелла понял, что подумал вслух. Ничего не оставалось, как развить мысль. — У меня шестой размер. И вообще, я мужчина.

Он попытался придать себе прежний вид. Отчаянно и изо всех сил. Но только удар по голове что-то нарушил — ни к чему его попытки не привели. Флай чувствовал себя все еще в теле Лидии Пай, даже не прикасаясь к ненастоящей груди.

— Мужчина?! — прорычал Эдвелл.

Вспыхнул свет.

Лид мог поклясться, что администратор не делал для этого никаких движений. Видимо, его магия так легко взаимодействовала с электричеством, что одной мысли оказалось достаточно.

Молодой человек зажмурился, прикрывая лицо локтем. Собственная рука сейчас казалась чересчур тонкой и беззащитной.

— Вы можете раздеть и посмотреть, — с вызовом сказал он. — Я не могу снять иллюзию. Вы приложили меня слишком сильно. Но вы можете увидеть…

Рука Эдвелла легла на грудь, скользнула по шелковистой ткани платья, сжала мягкое и упругое полушарие. Флай знал, что работа визуалиста безупречна, не зря же, натолкнувшись на него, соперник по танцам с удивлением посмотрел на Лидию Пай. Хорошо, что дело было не на соревнованиях, а не то наверняка бы донес до судейства новость, способную вышибить перспективную пару с площадки…

Однако Эдвелл не решался расстегнуть лиф платья и взглянуть на мнимую Лидию.

— Смотри, — сказал Флай, дергая застежку.

Администратор глянул только мельком — и отвернулся.

— Танцуй, — велел он и щелкнул пальцами.

Обнимай меня, обнимай,

Мы танцуем в последний раз…

Мужской голос ныл, стонал и вздыхал, мелодия колыхалась волнами. Раз, два, три.

— Да я даже встать не могу, — сказал Флай.

— Вставай и танцуй, иначе умрешь, — приказал Эдвелл.

Флай помотал головой, и зря — боль усилилась. Его маленький бунт не прошел просто так. Что-то произошло — музыка стала громче, свет — ярче, и против его воли тело поднялось на ноги. Колени подгибались, ступни вставали косо, туфли на них казались тяжелыми колодами. Руки повисли, словно плети. То, что подняло его, неприятным теплом опутало сначала ступни, затем лодыжки, поднялось по бедрам к туловищу и, наконец, захватило все тело.

Обнимай меня, обнимай…

Проникай под кожу все дальше.

Только в музыке есть покой.

Только в музыке нет фальши.

Обнимай меня, обнимай.

Поднимай меня выше, выше.

Мы ворвемся в безумный рай.

Мы танцуя умрем на крыше.

— Мне все равно, что ты такое, — сказал Эдвелл, кладя одну руку на талию мнимой Лидии.

И второй насильно приподнял ее руку на уровень своего плеча.

Флай бессильно смотрел в лицо администратора.

— Мне нужно все, что ты сумеешь натанцевать. Все, до последней капли. Если ты мужчина — что ж, может быть, это как раз поможет мне.

— С вашими проблемами вам нужен не танец, вам нужен курс у специалиста, — сказал Флай. — Хороший маг вам помог бы, Корни.

Он бы коснулся воспаленного разума Эдвелла, если бы мог. Проник бы под кожу, или как оно там прозвучало в песне. Но неизвестная магия, непонятная сила уже передвигала Флая так, как было угодно Эдвеллу.

Обнимай меня, обнимай…

Флай скрипнул зубами. Сбился он со счета, все-таки сбился. В который раз известная песня зашла на новый круг? В сороковой? В пятидесятый?

— А что потом? — спросил он, не по своей воле кружа в танце.

— Потом ты примеришь ее туфли, — слегка задыхаясь, ответил Эдвелл. — Если они окажутся малы, я отрублю тебе пальцы. Мне все равно. Ты должна танцевать.

— Но без пальцев я не смогу, — терпеливо сказал Флай. — Послушайте, Корни…

— Не называй меня по имени, девка!

— Послушайте. Я мужчина. Более того, я маг, менталист. Я могу вам помочь. Не так, как помог бы специалист-мозговед, но могу. Дайте мне немного отдохнуть, и вы увидите — я могу помочь!

— Мне не нужна помощь, — яростно дыша Флаю в лицо, сказал Эдвелл. — Мне нужна она!

— Расскажите, — предложил Флай. — Расскажите, зачем вам нужна Ара. Вы же хотите поделиться этим? Вы ни с кем никогда не делились этим, да? Ну так расскажите. Вы же все равно не оставите меня в живых.

— Пока ты стоишь на ногах, ты будешь танцевать. Потом я надену на тебя ее туфли.

— Туфли Ары, — сказал Лид. — Скажите это. Назовите ее по имени. Ведь вы ее любите, Корни.

— Не смей называть меня по имени! Не смей произносить ее имя!

Обнимай меня, обнимай,

Проникай под кожу все дальше…

Эдвелл ударил по лицу без предупреждения, отшвырнул Флая к стене. Тот ударился спиной и головой. В шее что-то щелкнуло — на какое-то время боль полностью прекратилась, вот только проклятая слабость никуда не ушла. Но Лид чудом устоял на ногах и даже принял боевую стойку. Будь что будет, и даже лучше, если сейчас Эдвелл убьет его — хотя, конечно, и не хотелось бы. Зато, злой и во второй уже раз неудовлетворенный, он ринется наружу. А там — там наверняка уже ищут. Ему уже не добраться будет ни до Тони, ни до Ары. Они в безопасности, а Эдвелл — нет…

Жаль, конечно, что план Миллса дал осечку в таком неудобном месте. Всего-то просчитались они, думая, что Эдвелл выйдет на охоту после концерта, то есть уже вечером, а он схватил фальшивую Лидию прямо в коридоре. Оглушил наблюдателя, который заметил, что дело неладно, и стремительно выволок на улицу с черного выхода — там, разумеется, не дежурил Руис Орлео, да и вообще никого не оказалось. Приложил головой об стену, подогнал машину поближе — и затолкал Флая на переднее сиденье.

Кто ж думал, что администратор совсем потерял разум и осторожность? Хотя, конечно, стоило подумать. Флай поежился: а что, если этот выход караулили, но Эдвелл убил какого-нибудь полицейского? Запросто мог.

— Иди сюда, Корни, — сказал Флай голосом как можно более низким. — Не хочешь помощи? Тогда мне придется убить тебя.

Эдвелл коротко рассмеялся. Конечно, смешно, когда тебе угрожает хрупкая девушка. Да будь Флай сейчас даже парнем — все равно администратор здорово превосходил его габаритами. Ну что ж, и такого противника можно победить. Вспомнить, как они дрались на улице в детстве — очень хорошие мальчики, все они превращались в настоящих демонят, если дело доходило до стычек с малолетними хулиганами. И дрались не до первой крови, а как минимум до потери сознания. И даже на грани этой потери ухитрялись побеждать. А если нет, то позор на всю жизнь!

Вот и теперь, позор ему, если сдастся. И лучше всего, конечно, было бы победить или погибнуть с честью и пользой.

Обнимай меня, обнимай…

Вместо того, чтобы драться, Эдвелл поманил Флая к себе.

— Мне нужно, чтобы танцевала, девочка. Знаешь, что я говорил предыдущим? Что если они будут хорошо танцевать, стараться — я отпущу их. Тебе не скажу. Ты и так знаешь. Ты будешь четвертой. Твоя подруга — пятой. А затем я приглашу на танец ее.

— Назови… Назови Ару по имени. Ты же любишь ее, — упрямо повторил Флай.

Его тело снова плохо слушалось его. На этот раз Эдвелл только смотрел на танец. И боль вернулась в многострадальную голову. Но теперь уже Лид чувствовал, что и магия постепенно возвращается. Еще немного, и он сумеет одолеть Эдвелла. Приблизившись к нему в танце, Флай сделал выпад в попытке поймать администратора — за шею и в железный захват. Если как следует прицепиться, то можно будет повалить Эдвелла, а затем попробовать подавить волю.

Но, невзирая на массивность, администратор все же был танцором — что подразумевало и реакцию, и гибкость, и ловкость. Он легко уклонился, и Флай упал.

— Я приглашу ее, — продолжил Эдвелл. — И дам ей ее собственные туфли. Те, в которых ты потанцуешь для меня завтра и, может, послезавтра. Думаю, ты выносливее, чем кажется. Первая девочка тоже была выносливая, вторая сдалась быстрее.