Дело о похищенных туфельках

ГЛАВА 29, в которой Флай пытается признаться, а Миллсу все время звонят

Было около половины десятого, когда Флай, наконец, добрался до дома, пожал руку улыбчивому патрульному и немного постоял на лестнице, возвращая уже ставший привычным облик Лидии. Теперь, когда он воочию увидел настоящую Лидию, превращение его очень смущало. Девушка была спортивного сложения, сильная, красивая. С пропажей его туфель она оказалась в опасности — к этому Флай постоянно возвращался в своих мыслях. Да, в опасности! И потому хотелось как можно быстрее покончить с проблемой. С Корни Эдвеллом. Где ж его только искать? Флай даже понятия не имел, как им придется его «ловить на Муху» — неужто придется разгуливать по темным улицам? И что дальше? Предложить миловидной одинокой девушке прокатиться может не только маньяк!

Флай отпер замок своим ключом, вошел в квартиру — внутри было тихо, уютно и пахло жареной рыбой.

Руис дремал в кресле в одной из комнат, Тони возилась на кухне у плиты. Видно было, что она не очень умелая, но старательная хозяйка: просыпанная мука, в которой девушка панировала рыбу, была везде, даже на лице у Антонии, на столе царил беспорядок. Но сковородка и кастрюля терлись друг о друга боками на плите, и запахи были приятные, а главное, разрумянившаяся Тони в домашних брюках и растянутой, но уютной с виду кофте, вызывали у Флая удивительные чувства.

И, уступив им, он обнял девушку. Та в удивлении отстранилась.

— Переоденься, испачкаешься, — сказала она странно сдавленным голосом.

Руис приоткрыл глаза, когда Флай скрипнул дверцей шкафа.

— Все хорошо? — спросил полицейский ничуть не сонным голосом.

— Да. А у вас?

— Прекрасно. Но я умираю с голоду, а Тони очень медленно готовит. Неудивительно, что она расплевалась с предыдущим парнем. Смотри, как бы и тебе с нею не помереть.

Лид пожал плечами.

— Я так далеко еще не заглядывал, — признался он. — Выйди, я переоденусь.

— Давно хотел поглазеть на Лидию без одежды, — ухмыльнулся Руис.

— Я ей при случае передам, — не остался в долгу Флай.

Перепалка была не серьезной, он это чувствовал. Но ему надоели подобные разговоры в компании с Малышом и Медоедом — вернее, надоело их слушать. И уж меньше всего такие речи были приятны в его собственный адрес. А Лидия Пай теперь воспринималась им как его второе «я». Руис все-таки вышел, оставив Лида одного. Подумалось: давно он не был один. Вот так, чтобы совсем один, и надолго. А ведь менталисту это необходимо! Снять с себя ощущение чужих чувств, состояний, проблем. Однако сейчас ему бы больше хотелось остаться не наедине с собой, а наедине с Антонией, только сняв с себя маску, от которой уже тошнило.

Он сменил свой танцевальный мужской наряд на одно из одолженных Лидией платьев. Клетчатое, в розово-рыже-оливковую клетку, оно очень ему… то есть Лидии шло. Посмотрел в зеркало, хмуря брови. Честность! Вот он закатил Рести целую отповедь про честность, а сам чем занимается?

Пока он пялился в зеркало, вернулся Руис.

— Я ухожу, — сказал он.

В комнату тут же всунулась и Тони.

— И не вздумай! Между прочим, для меня готовка — целый подвиг, — сказала она.

— Для меня целый подвиг — это объяснять невесте, где меня носит каждый вечер, — шутливо ответил Руис. — Она не понимает, что такое сверхурочная работа. Вчера мы с парнями проторчали у ассоциации танцев чуть не до ночи, потому что две вертушки из списка, видите ли, решили пообщаться там с подругами. Сегодня… Про сегодня и вовсе боюсь рассказывать! Сидел почти два часа в квартире с красоткой, а потом пришла еще одна! Что бы ты сказала, Тони, если б твой жених тебе такое поведал?

— Убила бы вилкой для рыбы, — сказала Тони, смеясь, но тут же осеклась и посерьезнела.

В итоге Руис все же ушел, оставив Флая и Антонию наедине.

— Очень вкусно, — неловко сказал Лид, откладывая вилку.

— У тебя хороший аппетит, — улыбнулась Тони.

— Обычный, — пожал Флай плечами. — Послушай, у меня к тебе разговор.

— Не стоит, Лидия, — торопливо сказала Тони. — Я все понимаю, мне надо уехать. Просто… Просто я не могу!

— Чего не можешь? — удивился Флай.

— Я не могу просто так взять и бросить все. Мне кажется, что если я сейчас не сделаю все, что могу — то уйду из танцев навсегда. А танцы — это моя жизнь. Наверно, это слишком громко звучит… Да?

— Нет… не слишком, — с легкой запинкой ответил Флай.

Эх, жаль, что он не сообразил снова купить мороженое. Сели бы рядом на диванчике и заели бы все, что сегодня было, сладким ледяным лакомством! И заодно бы обсудили каждую мелочь. А сейчас, кажется, без мороженого будет сложновато. Лид подумал, что не может понять смешанных и рваных чувств — столько всего вместе на него нахлынуло. Тони и не думала прятать своих эмоций и уж тем более их блокировать!

Так что же она на самом деле ощущала? Захваченный врасплох, Флай не знал, что и думать. А Тони продолжила:

— Руис мне все сказал! Все!

Лид зажмурился. Ну вот, кажется, опоздал он с признанием!

— Ты меня ненавидишь? — на всякий случай спросил он, открыв глаза и честно глядя на Тони.

Но в водовороте эмоций девушки не было ненависти, в этом он мог поклясться!

— Ненавижу? Нет! За что же? — спросила Тони. — Ты меня просто спасла, мне было некуда идти и… И не с кем танцевать! Ты появилась так вовремя! Но этот маньяк, или кто он там, он все испортил. Руис рассказал, что задержали Бато Кея, а еще — что нам с тобой сидеть дома безвылазно, потому что маньяк на свободе. Но я теперь подозреваю вообще всех мужчин, а если его сейчас же не поймают, я буду их ненавидеть. Всех до одного! Испортить нам фестиваль! И это когда мы с тобой уже в полуфинале! Почему мужчины вечно не могут удержать свои причиндалы в штанах?

— Маньяк — это не просто мужчина. Это больной человек, он не может сдержать свою жажду, к тому же этот-то, говорят, как раз импотент, — начал пояснять Флай, но его не слушали.

Антония встала со стула и принялась кружить по кухне. Двигалась она резко, суетливо, и Флаю пришлось даже спасти пару тарелок от этого разрушительного маленького смерча.

— А какое мне дело, болен он или здоров? — причитала при этом девушка. — Из-за него мне придется сидеть здесь, пропустить тренировки, концерт и полуфинал! Может, мне всю жизнь пропустить, потому что-то кто-то болен? Может, лучше вообще сразу помереть, порадовать больного человека? Я хочу жить! Я хочу танцевать! В конце концов, хочу, чтобы этого всего не было, а только ты, я и танцы! И никаких мужчин, раз они такие… Больные!

Она прижала кулачок к губам, но рыдания все равно вырвались наружу. Флай тоже поднялся со своего места и прижал девушку к груди. Странное это было чувство, держать ее на расстоянии несуществующего наколдованного бюста, странное и неловкое. Навизуализированная грудь словно ничего не ощущала в полную силу — примерно так ощущаешь прикосновение к онемевшей руке или ноге.

Но при этом чувства… Эмоции, которые пробили бы любую защиту. При этом свои приходилось держать под замком. К чему они сейчас были? Ты, я, и никаких мужчин… А ведь Флай только что хотел признаться Антонии в том, что он именно мужчина. И вряд ли ей понравилось, что он-то совершенно здоров! Ему еще никогда не приходилось выбирать между долгом и совестью, честностью и безопасностью людей, любовью и работой. И не было никакого понимания, что все-таки важнее.

Поэтому Лид просто держал девушку в объятиях, слегка укачивая и гладя ее по волосам. Сейчас приходилось наплевать на себя, лишь бы успокоить ее, вот и все.

Где-то сейчас наверняка патрульные прочесывали весь город, где-то наверняка не спал шеф Миллс, размышляя, как бы поймать маньяка. Где-то прятался и сам маньяк, одержимый своей страстью, сжигаемый чудовищным голодом. Быть может, презрев опасность и заглушая слабый голос разума (если таковой еще звучал), он в это время угонял старый автомобиль, неприметный, серый, и выходил на поиск девушки — уже хоть какой-нибудь, если его сильно прижало.

Но их с Тони мир сжался до теплой маленькой кухни, где горел свет и жужжала под лампочкой маленькая рыжая муха.

В это время шеф Миллс и капитан Тидо действительно не дремали. В квартире Миллса не нашлось ни капли выпивки и, что еще хуже, ни единой карамельки: все запасы обосновались на работе, для дома ничего не осталось. Там были только пыль, застарелая тоска и одиночество. Поэтому они с Эстер все же спустились в маленький бар, что был прямо под квартирой шефа. Улыбчивый бармен налил по полстакана виски и положил на блюдечке несколько сливочных помадок, сообщив, что карамелек нынче у него нет. Что ж, Эстер и Андор решили быть непритязательными. Хорошее питье вовсе не нуждается в закуске, да и вообще, еда должна быть отдельно, а выпивка отдельно. Заедать ее конфетами — это уже причуда.

Но и выпить им толком не дали. Не успели шеф и капитан выдохнуть после первой порции огненного питья, как в тихом баре, где было мало посетителей и много духоты, раздался пронзительный телефонный звонок.

— Капитана Тидо спрашивают, — сказал бармен, глядя при этом на Миллса, как на завсегдатая — Эстер он знал хуже. — Сказали, что она должна быть с вами.

— Патрульный Нельви, — представился капитану Тидо звонивший.

Да так звонко, что она отстранила телефонную трубку от уха, и Миллсу стало все слышно.

— Дежурный по отделению велел сообщить вам. Вдруг понадобится? Мы нашли нелегальный рынок подержанных машин, — сообщил патрульный. — Немножко потрясли хозяйку, так вот она призналась, что у них воруют авто. Конечно, об этом она не заявляла: там у них… Нелегально все.

— Понимаю, — невесело хохотнула Эстер. — Вот почему об угоне машин никто не заявлял.

— Там в основном за долги, — ответил ей патрульный. — Согласно словам хозяйки, за последний месяц украдено два серых «бисквита», белый «Вальдо-шесть» и мини-фургон, недавно перекрашенный в серебристый из белого. Получился такой… грязно-серый. Сегодня у них тоже пропала машина, но другая, возможно потому, что серого ничего не было: бисквит, четвертого года выпуска, голубой, без номерных знаков. Хозяйка говорит, что он скорее рыжий от ржавчины, но когда-то был именно голубой. Причем был он не то что бы не на ходу, а скорее неисправен. Но угнали тихо, без лишнего шума, так что скорее всего, маг-техник это был. Вот.

Шеф Миллс выдохнул в трубку:

— Адрес рынка?

— Заречная поляна, шесть. Это за переездом Трех Углов, — сказал Нельви с готовностью.

И неуверенно прибавил:

— Как в песне вот, да?

— В какой песне?

— «Я украду тебя, увезу на сером волке», — процитировал патрульный. — «Бисквит», конечно, не «Волк», но…

Миллс с недоумением посмотрел на капитана Тидо. Та пожала плечами.

— Какая-то модная песня, Нельви? — спросила она.

— «Вспышка» же, — ответил патрульный чуть ли не обиженно. — В каждом радио, ну?

— Я свои мысли-то слушать не успеваю, не то что музыку, — проворчала Эстер. — Это все, патрульный?

— Все, — ответил парень.

По ходу беседы он говорил все тише, убавляя и убавляя свою звонкоголосость, а Миллсу хотелось услышать все. Вот почему в самом конце разговора они с Эстер почти что нос к носу дышали в одну телефонную трубку. И, когда Тидо ее вернула бармену, а тот повесил на аппарат, что висел за стойкой — Андору волей-неволей пришлось остаться без приятного соседства. А ведь они только что почти касались щеками!