Ходок-3

Глава 48. Нити сходятся вновь

Дороги судеб некоторых людей переплетены. Пока не выполнят своё предназначение, они будут встречаться вновь и вновь.

На небольшом холме, посреди бескрайней степи, стояли три человека. Все они были одеты одинаково. В тёмные, в пол, мешковатые балахоны. Двое из них носили маски, третий же имел лишь скрывавший лицо капюшон.

— Ты уверен, Скрат? — задал вопрос коренастый мужчина в личине медведя безмасочнику.

— Более чем, Беар! Мне доводилось встречать того парня раньше! Я проследил его путь до самой Сечи. Там он сгинул на два года без следа. Мой доклад об тех событиях ты должен был читать. Недавно мне поручили следить за Байдой…. Так вот. Один из агентов доложил, что видел сумасшедшего ублюдка в одном из Квадратов Чертога в сопровождении двух отроков.

— И что с того? — устала слушать затянувшиеся пояснения женщина в маске рыси.

— А то, что я заинтересовался, кто бы это мог быть. Не поленился, купил и просмотрел следящие кристаллы записи того посещения. И узнал, что один из пацанят — тот самый, которого мы ищем! Пусть хлопец и изменился за прошедшее время, но это точно он. Вместе с Байдой беглец зачем-то направился в Крабовые горы! — запальчиво месил ладонями воздух Скрат по прозвищу Лепрекон.

— Хм… Хорошо. Поймай сорванца и доставь нам. Тогда получишь шанс стать одним из девяти, — мотнул грузной головой Беар, — Но учти, даже при нашем с Рысей ходатайстве, будет назначен поединок. Получить статус алатаря не так просто. Так что готовься. А теперь, тебе пора.

После этих слов фигура Лепрекона замерцала и испарилась с возвышенности. После чего на пригорке остались только мужчина и женщина.

— Предложенный мной ранее план остается без изменений? — уточнила дама, пытливо глядя в глаза собеседника.

— Конечно. Если он добудет паренька, то это нам на руку. Если же нет, тогда ничего не изменится. Ты же знаешь, что у нас общие цели, — успокоил сообщницу Беар.

— Отлично. Тогда я продолжу выполнять свою часть сделки! — произнесла Рыся и тоже пропала.

После ее отбытия основание холма затряслось. Вскоре мужчина и возвышенность перенеслись совсем в другое место.

— «Как мне все надоело… Впрочем, ладно. У меня фора перед тем придурком. Да и Ульяна пропала именно в Крабовых горах. Я должен найти дочку, во что бы то ни стало. Заодно поищу и Байду с нужным нам пареньком, — устало стянул с лица личину медведя гетман и направился прочь со Скалы Демона[1]. Путь его лежал к размещавшемуся неподалёку Квадрату.

*****

В императорском зале для совещаний снова было жарко. Действующие лица в нем находились все те же. Сам Иосиф, митрополит, ректор и по совместительству начальник аналитического отдела, а также командующий вооружёнными силами страны. Впрочем, в отличие от нескольких последних раз теперь волнения носили скорее приятный характер.

— Так вы говорите, что только нашим гражданам удалось попасть в новый мир? Попытки остальных государств провалились? — довольно потирал руки Виссарион.

Калыван Драгобрат и Захарий Блаженный синхронно кивнули головами.

— Более того, Верховная недавно оставила сообщение, что нам нужно готовиться к возможному противостоянию с чужаками. Может даже их будут возглавлять такие же, как она, высшие сущности, — счёл нужным уточнить священник.

— Также, согласно агентурным данным войска других мировых держав приведены в полную боевую готовность. Их армии стягиваются к нашим кордонам! — подлил масла в огонь Калыван.

— А согласно военным каналам, это так? — обернулся Иосиф к Килию Шарикову.

— Да. Нам даже пришло несколько запросов на совместные учения. Но это все отговорки. Оправдание дислокации воинских подразделений возле границ! — подтвердил сведения особиста вояка.

— Вот оно значит как. Никто толком не знает, что будет дальше, а стервятники уже приготовились вцепиться нам в глотку. Похоже, их очень беспокоит тот факт, что только мы имеем перманентный успех в Слиянии, — нахмурился Светлый.

Остальная троица молчала. Они ждали приказаний самого могущественного инфа страны.

*****

В просторном храме, возле высоченной статуи, происходил ежегодный обряд посвящения. Монумент изображал красивую в свободных одеяниях и с прялкой в руках женщину. Она являлась воплощением почитаемой всеми валькириями богини Мокошь[2].

Обычно Хела не посещала подобных мероприятий. Но не сейчас. Сегодня полноправной участницей их организации готовилась стать ее названная дочка. От того, как примет новую воспитанницу Покровительница, зависела дальнейшая судьба девочки.

Два года назад воительница спасла малышку и привела в Цитадель. Настоятельница распознала в крохе дар, и та обучалась в одной из элитных групп послушниц. Самой же Хеле присвоили статус опекунши.

Поначалу малютка была нелюдима и всех сторонилась. Она словно опасалась предательства. Но постепенно искренняя любовь взяла верх над ее недоверием. Аня рассказала валькирии все о произошедших с ней событиях. И услышала в ответ нелицеприятную правду о том, что ее отчим и мать, скорее всего, убиты, а брат сгинул в Велграде.

Подобные вести не сломили, а закалили девочку. Благо Хела постаралась, рассказала о своей нелёгкой судьбе и борьбе.

— У тебя, в отличие от меня, имеется дар. Не знаю, как ты его получила, но он точно есть! Обрети силу. Возможно, тогда ты найдёшь брата, и уж наверняка, отомстишь за смерть родных! — так мотивировала воительница подопечную.

И та вняла совету. Она работала, не покладая рук. Бывшая беззаботная непоседа стала лучшей ученицей выпуска. Таким образом, инициация была лишь простой формальностью. Во всяком случае, в это верила Хела. Но вот парадокс, все же переживала за падчерицу. Дело заключалось в том, что если Великая Мать отвергала воспитанницу, то ту изгоняли из Цитадели.

Такое происходило не часто. Мокошь являлась доброй богиней. Многие воительницы считали ее одной из ипостасей Септонии и не делали отличий между небожителями.

Между тем, обряд шёл своим чередом. Девочки в возрасте от десяти до тринадцати лет подходили к памятнику, преклоняли колени и ждали. Затем соискательниц божьей милости окутывало зелёное свечение. Кого ярче, кого тусклее, но богиня не отринула никого.

После чего послушницы со счастливыми улыбками подходили к настоятельнице и получали дальнейшие распределения. Кураторы каждой из них уже подготовили им место в структуре могущественнейшего женского ордена страны.

Словно испытывая нервы, воспитанницу Хелы допустили к инициации последней. Анна подошла к статуе, но на колени бухаться не спешила. Она смотрела на богиню с вызовом и, казалось, мысленно что-то потребовала у неё.

Старшие сёстры зашептались, а настоятельница перекривилась. Нахалку уже хотели выгнать из храма прочь. Даже названная мать поразилась поступку всегда тихой крохи. Но тут произошло невиданное доселе явление. Строптивицу поглотил столп ярчайшего света. На мгновение она даже скрылась из виду.

Когда сияние погасло, взорам изумлённых валькирий открылось чудо. Вместо худенькой, мускулистой и не по годам физически развитой девочки перед ними предстала молодая дракониха со сверкавшей золотом чешуёй.

— «Полная трансформация в таком юном возрасте!» — мысленно ахнула Хела.

Ещё бы, лишь наиболее одаренные члены наизнатнейших фамилий империи при помощи тайных родовых техник могли достичь чего-то подобного в районе тридцати-сорока лет. Да и то редко.

Постепенно черты благородного зверя оплывали. Через минуту, на полу без сил распласталась обычная с виду, пусть и выглядевшая немного старше своих лет, девчонка.

Одновременно с завершением инициации за тысячу вёрст отсюда схватился за сердце и подскочил с кровати моложавый и крепкий старик.

— Кто-то из членов рода пробудил идеальную форму предка? Невероятно! Но кто?! И почему мне об этом ничего неизвестно?! — потирая грудь, недоумевал Андрий Драконий Коготь. Потом начал спешно облачаться в одежды.

[1] Скала Демона- особое, подконтрольное высшим чинам Сечи место. Согласно определенному графику оно переносится из Чертога на Землю.

[2] Мокош- богиня в славянской мифологии, единственное женское божество, идол которого стоял в воздвигнутом князем Владимиром киевском капище наравне с идолами других богов. При их перечислении в «Повести временных лет» Мокошь замыкает список, начинающийся с Перуна. Её образ связывают с прядением и ткачеством, а также с судьбой и ремёслами.