Загадка тауматургии

— Ты вытащил меня только ради этого?

— Да брось. Ты предложила препарировать одного из этих чудовищ, — махнул ●●●●●● в сторону крутого спуска. — Создала на их основе наши новые тела. Весьма удобные, кстати.

— Благодарю.

— Затем предложила перенести представления в этот мир, чтобы Старейшие тоже могли участвовать.

— Весьма разумно. Дома... в Закулисье не безопасно. Коконы не остановят вестников, только замедлят.

— В общем, что я хочу сказать, — откашлялся он. — Если ты говоришь о какой-то задумке, значит, это что-то важное. Мы знакомы очень давно. Я видел тебя такой нервной лишь единожды. Когда мы бежали из Закулисья.

Она отвела глаза. Взгляд зацепился за стену гор вдалеке. Они заслоняли половину небосвода и, казалось, нависали над всем миром.

«Я словно маленький камешек посреди пустыни».

— Если не хочешь говорить, я пойму.

— Мы обречены, — спокойно произнесла она. — Или у нас или у этого мира нет будущего.

— Не совсем понимаю тебя.

— Я назвала это Дилеммой бесконечных желаний. Если бессмертное существо будет загадывать желания, то оно рано или поздно уничтожит себя. Или собственный мир. Это лишь вопрос времени.

— Думаешь, мы уничтожим это место? — усмехнувшись, спросил ●●●●●●.

— Мы уже это сделали. Наш дом превратился в месиво из облаков. Мы сделали его таким.

— В твоих словах есть смысл, — скрестил он руки на груди. — И какой выход? Как решить дилемму?

— Никак. Поэтому я и сказала. Мы обречены. Рано или поздно кто-то «загадает» наше полное уничтожение. Смерть очередного мира лишь оттянет неизбежное. Мы не можем кочевать вечно.

Воцарилась тишина. Театрал раздумывала над дилеммой во время представления. Мысли метались между двумя исходами. Она отчаянно искала выход. Третью возможность. Спасение для всех. Тщетно. У задачи не было ответа. Бесконечные желания вели к неминуемой гибели в любом исходе.

— Один из Старейших хочет «сброситься». Ты спросила, как я задобрил их, — перевел ●●●●●● разговор в другое русло. — Они задабривают меня. Обучают обращению с вестниками.

— А ты хочешь этого?

— Я все время играл. Попробую придумать сюжет и проработать героев. Хочу прийти к чему-то новому.

— Будет тяжело.

— Знаю. Надеюсь, мой предшественник подождет, пока мы расчистим этот мир. Работа работой, а участвовать в представлениях я хочу.

☽☽☽

— Сегодня «сброс»? — спросила театрал у ●●●●●●.

Он сидел на каменном троне посреди леса. Лучи света пробивались сквозь плотное покрывало листьев, ветер щекотал кожу под одеждой. Руки ●●●●●● покоились на рукоятке меча, который, казалось, рос из земли.

— Не уверена, что «короли» выглядят так, — добавила театрал и ткнула пальцем в белую рубаху.

— Я не король, — поправил он, пригладил рукой сальные черные волосы. — Они должна так ощущаться? Чувствую себя грязным.

— Что есть то есть.

— Ладно. Не хочешь пройтись со мной до места «сброса»? — встал ●●●●●● и вернул меч в ножны на бедре.

— Давай. Никогда не видела «сброс».

Они зашагали глубже в лес. Театрал посмотрела в сторону ближайшей деревни.

Старейшие подготовили крестьянские дома и соткали одежду для всех. Даже для себя. На Сцене им не угрожали вестники, поэтому хозяева представлений могли принять участие.

— В «сбросе» еще есть смысл? Старейшим больше незачем сбивать запах посланников богов.

— Есть, — коротко ответил он. — Главный враг Старейших — скука. Они видели тысячи сюжетов. Участвовали в сотнях представлений. Были кем угодно. Рабом, владыкой, птицей. Разве что насекомыми. «Сброс» стирает их личности. Обнуляет воспоминания.

Среди деревьев показалась пещера. Они зашли внутрь. ●●●●●● создал в руке шар света.

— Когда станешь Старейшим, сделай одолжение. Убери старые постройки. Руины сбивают с толку и превращают спокойную повседневность в расследование следов древней цивилизации. Роли ведут себя одинаково каждый раз.

В Закулисье старые декорации развеивались вместе с коконом. На Сцене они сохранялись. Один из Старейших решил, что их лучше оставить. Захотел посмотреть, как поведут себя роли. Это создало новый сюжет с исследованием и чтением летописей магической расы говорящих рыб. Роли унаследовали часть традиций. Было весело наблюдать празднование Дня первого выхода из воды. Вся деревня наряжалась в легкую одежду и ныряла в ближайшее озеро.

Сюжет завораживал первое время. Второй раз все повторилось. В третий — то же. Менялись только названия расы и традиции. Это быстро переросло в клише.

— Увы, — пожал ●●●●●● плечами. — Не хочу вносить крупные правки в свое первое представление. Я даже решил назвать древнюю вымершую расу в нашу честь. Театралами.

— И вместо выдуманных летописей оставить настоящие?

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Предсказуемо.

Кривые каменные стены сменились большими плитами, пол выровнялся. С потолка свисали голубые светильники. В подземном храме властвовал полумрак. Сладковатый запах гнили витал в воздухе.

Театрал бросила взгляд на стены. На плитах виднелись руны. Последняя мера. Если вестник освободится, рунная ловушка разорвет его связь с телом и вышвырнет обратно в Закулисье.

Они заточили полезных посланников богов в храмах по всему континенту. Остальных изгнали за ненадобностью.

— Привел подругу? — раздался третий голос.

Старик в королевской мантии стоял посреди просторного зала. За его спиной извивалась фигура. Смесь разных животных. На спине хлопали десятки маленьких крыльев, острые когти скребли пол под собой. Тело покрывал черный мех. На шее, спине и руках виднелись белые вкрапления. Вытянутая морда существа не двигалась. Она сохраняла одно и то же положение независимо от тела. Вестник не отрывал двух красных глаз от старика.

— Зачем тебе меч с формулой?

— Для представления, — отмахнулся ●●●●●●. — Мы можем немного подождать?

— Конечно, — кивнул старик. — Приступай, как будешь готов.

Он повернулся к вестнику и сел на пол.

— Это и есть Забвение? — полушепотом спросила театрал.

— Оно самое. Сама понимаешь, настоящее имя я тебе не скажу.

— Не очень и хочется.

●●●●●● наклонился к ней, поднес руку ко рту и прошептал:

— Знаешь, я много думал о твоей дилемме. Бесконечные желания, да?

— Прошли десятки лет, а ты еще помнишь ее? — приподняла она бровь. — Думала, ты выкинул ее из головы.

— Я не смог. Пытался, но не вышло. Все время возвращался к ней кем бы ни был. Она убивала меня изнутри.

— И что с ней?

— Я нашел ответ! — радостно воскликнул ●●●●●●.

Слова эхом отскочили от стен пустого помещения. Театрал посмотрела ему через плечо. Старик в королевской мантии повернулся к ним. Вестник замер. В синем свете блеснули желтые зубы. Оно улыбалось.

— Ответ, — полушепотом повторил ●●●●●●. — Вернее загадку. Представь, что находишься в комнате с девятью людьми.

— Мне это не нравится.

— Послушай. Прошу, дослушай меня. Ты в комнате с девятью людьми. У каждого неограниченный запас желаний. Загадать можно все что угодно, и это исполнится. Что ты загадаешь?

«Зачем тебе меч с формулой?» — повторились в памяти слова одного из Старейших.

Они не использовали в представлениях формулы. «Магия» и «чары» появлялись ближе к середине сюжета.

Театрал попятилась. ●●●●●● побрел за ней, держался на одном расстоянии.

— Все умрут? — спросила она. Пазл сошелся. — К такому ответу ты пришел?

— Почему все? — искренне улыбнулся ●●●●●●. — Я останусь и буду следить, чтобы наши наследники не пошли по тому же пути. Буду незаметно направлять их.

— Это не решает дилемму! — вскрикнула театрал, чтобы Старейший услышал. Старик поднялся и зашагал к ним. — Ты не избавишься от бесконечных желаний! Рано или поздно ты решишь уничтожить или все живое или весь мир!

Старейший сорвал мантию и побежал.

— Нет, — спокойно заявил ●●●●●●, положил ладонь на рукоятку меча. — Уж себя-то я знаю. Я просто избавляюсь от неизвестности. Кто знает, когда один из Старейших решит покончить со всем?

Театрал отскочила от него в сторону. Припала к земле. Оттолкнулась. Нужно увеличить расстояние! Убежать как можно дальше! Ему нужно время, чтобы вытащить меч.

●●●●●● не удивился резкому порыву. Он два раза постучал по навершию меча.

Ее обдала волна холода. Невидимая стена столкнулась с душой внутри плоти. Театрал услышала треск. Мост разрушался. Связь души и тела слабела, разум клонило в сон. Мысли заплетались.

— Еще увидимся. Я верну тебя на Сцену. Ослабленную. О прежнем всемогуществе не может быть и речи. Направлять человечество в одиночку я не смогу. Мне нужны будут помощники. Передай эти слова остальным. И... — запнулся он, — мне правда жаль за то, что произойдет дальше.

Она моргнула. Темный храм сменился неестественно ярким пространством. Небо светилось ядовитой желтизной, во все стороны тянулись белые облака. Закулисье. Ублюдок сломал ее канат с телом!

Вокруг ноги скользким червем обвилась связь. Театрал взмахом руки отрезала конечность. Сжала тело в белый шар. Сорвалась с места.

— Что за? — раздался удивленный возглас неподалеку.

Десятки. Сотни театралов озирались вокруг. Они выглядели как на Сцене. Девушки носили сарафаны и платья. На мужчинах виднелись рубахи, некоторые горбились под весом кольчуги.

Она узнала каждого. «Знакомые», «друзья» и «родственники» ее будущей роли. Театралы протягивали связи с другими, чтобы указать ролям, с кем они взаимодействовали когда-то. Создавали иллюзию прошлого.

●●●●●● воспользовался ее связями и сломал мост у части участников представления.

Две бледные ладони вынырнули из облачной земли и крепко сжали шар.

Другие театралы побежали прочь. Подальше от нее.

Она изменила собственную плотность. Потекла сквозь длинные пальцы неизвестного. Вырвалась комком белой слизи из пространства между ладонями.

Щелкнули ножницы, и душа распалась на две равные половинки. Театрал хотела закричать, но рта не было.

Вторая часть души упала на землю. Растворилась в облаках. Рана закрылась в секунду. На месте остался ровный шов. Вдалеке кто-то закричал.

Костлявые пальцы впились в нее. Она текла сквозь, пыталась убежать. Удар лишил ее сил.

Холодный металл коснулся комка слизи. Ножницы. Огромные ножницы нависали над ней. Пара бледных рук держали ушки.

Щелчок. Вестник отсек половину резерва маны. Щелчок. Из души вырвали механизм для преобразования повествования в заклинания. Щелчок. От нее расходятся волны изменений. Остальные кричат. Щелчок. Извиваются на земле. Щелчок. Молят убить себя, пока эта тварь не отрезала что-то еще. Пока оно не изменило их через нее.

Она пытается. Щелчок. Тянется к душе, вестник мешает. Сбивает ее снова и снова. Щелчок. Снова. Щелчок. И снова.

Театрал наблюдает, как преображаются другие. Щелчок. На их душах выступают новые швы. Щелчок. Они теряют себя. Щелчок. Их крики прерываются бесстрастным щелканьем ножниц.

В Закулисье возвращается мертвая тишина. Театралы больше не кричат. Посреди пустого мира беззвучно постанывают и плачут феи.