Загадка тауматургии

Сэмюэль громко откашлялся. Парень не выдержал, поравнялся с офицером. И миссис Фирова метнула раздраженный взгляд. Она смотрела на него, как на недоразумение. Сэмюэль сразу вспомнил школу. Учителя обращались с детьми точно так же.

Миссис Фирова перевела взгляд на Германа.

— Усмирите зверька, милок. А то, глядишь, загадит камеру, придется убирать.

Парень не нашел ответа. Из груди поднимался гнев. Сэмюэль сжал кулак, чуть отвел локоть назад.

— Довольно, — остановил охотник за мистикой. — Вы закончили?

— Да, — кивнула она. Миссис Фирова сделала вид, что не заметила действий Сэмюэля. — Отчет заполнен. Я отнесу вещи на склад. Отведите «подозреваемого» в камеру, а после убирайтесь. Вам нужен отдых. Настоящий.

— Как скажете, — махнул Герман рукой на прощание и повернулся к парню. — Идем.

Вдоль коридора строились двери. Из одних по полу стелился свет, а за другими властвовала тьма. В самом конце виднелась решетка.

Охотник за мистикой повел Сэмюэля к ней. Достал из кармана брюк связку ключей и на ощупь выбрал нужный. Два проворота, и решетка приглашающе отворилась.

Герман щелкнул переключателем, и комнату залил тусклый свет. На потолке длинные лампы потрескивали и мигали. Сэмюэль приобнял себя одной рукой. Огромная комната ощущалась холодной. Мерзлота словно проникала в душу.

Нос обжег запах едких химикатов. Глаза заслезились. Парень дышал с трудом, с каждым вдохом по горлу словно проходило пламя.

Он разглядел напротив входа две просторные камеры. Железная решетка росла с пола до потолка, двери выглядели как листы металла с замком и ручкой. По ту сторону стояли кровати. Они больше напоминали скамейки, на которые положили подушки и простыни.

Сэмюэль никогда не был здесь, но знал, для чего служили эти камеры. В обезьянниках размещали преступников до решения суда и буйных бродяг. Отец один раз забирал отсюда Дерека.

В повестях Дэнни описывал подобные места, но маленькая деталь тревожила парня. Чистота. Помещение блестело от неестественной чистоты. По углам не пряталась пыль, а железные прутья сияли под светом мигающих ламп. Сэмюэль подозревал: что водись в Пейлтауне животные, бедные крысы сразу бы умерли здесь.

— Что случилось? — заметил взгляд парня Герман.

— Они пустые. Почему?

— А это, — улыбнулся охотник за мистикой. — Недавно здесь был особо опасный преступник. Он знал практика тауматургии.

— Поэтому обе камеры пустуют?

Он не видел связи.

— У нас есть порядок действий для содержания практиков. На время заключения обе камеры освобождаются, а все мелкие преступники переправляются в тюремные вагоны, — объяснил Герман. — После казни или отправки камеры тщательно вычищаются и ставятся на карантин на пару недель.

Сэмюэль нахмурился.

— Только из-за одного практика? — недоумевал парень. На его взгляд, слишком много усилий.

— Тауматургия — болезнь. История помнит случаи, когда заключенные передавали знания или проводили ритуала прямо в камерах. Нередко отчаянные практики создавали смертельные болезни перед казнью.

— Ужас, — поморщился Сэмюэль.

— Тауматургия — это болезнь, — повторил офицер. Он подошел к первой камере и отпер дверь. Лист металла открылся без звука, словно его смазали совсем недавно. — Прошу.

Парень зашел без пререканий и повернулся на Германа.

— Я проведу здесь всю ночь?

— Да. Утром мы обыщем вашу квартиру и заберем Дерека Нейви. Затем я допрошу вас, пока мой напарник проверяет ту заброшку.

Дверь захлопнулась с грохотом. Охотник за мистикой щелкнул ключом в замке и вернулся к переключателю.

— Небольшой совет, — сказал он на прощание. — Постарайтесь сразу заснуть. Если вы невиновны, то и волноваться вам не о чем.

На последних словах Герман широко улыбнулся. И Сэмюэль понял: ему конец. Дневник Рентина лежал на кухонном столе. Завтра офицеры найдут отпечатки пальцев Андреа, приведут сюда Дерека, а после отправят обоих на костер. Они обречены.

Герман вдавил переключатель, и опустилась тьма. Парень услышал стук туфель охотника за мистикой. Шаги медленно удалялись.

Сэмюэль нащупал кровать и рухнул. Мебель слегка прогнулась под весом. Голова упала на подушку. Холодно и твердо. Набивка расползлась по бокам, голову и скамейку разделял тонкий слой ткани.

Он лег на спину и закрыл глаза. Прямо сейчас Сэмюэль желал лишь одного: как можно скорее уснуть. На помощь пришла усталость. Дневной ритуал истощил тело, а вечерняя прогулка — разум. Парень провалился в грезы почти сразу.

Обычной жизни пришел конец. Работа на заводе уже казалась далеким воспоминанием. Таким теплым и приятным. Беззаботные деньки, повторяющиеся будни. Он потерял их. Разрушил собственными руками. Каждый раз Сэмюэль повторял одно предложение, жалкую отговорку:

«У меня нет выбора».

Довольно. Если выбора нет, он выгрызет его собственными зубами и возьмет собственными руками.

Ему приснилась квартира.