Я убил Бессмертного. Том 4

Подлить в кубок Мордекаю пару капель — дело нескольких секунд. Никто и не заметит, как обычно. Ничего такого, едкого или пахучего — просто снотворное из диких трав. Никто не удивится, когда Мордекая потянет в сон. Для того, кто махал железными палками весь день, а затем ещё и на вино налёг, усталость — это естественно.

Так всё и произойдёт. А пока — покушаю рыбки. Местный повар настоящий знаток своего дела; нужно будет обязательно передать ему свой комплимент.

***

— Сюда, — велел я командным тоном. Фигура сэра Мордекая послушно плелась за мной, слегка пованивая. Добирались бы до замка Виссариона чуть больше недели, а мёртвые так быстро приходят в негодность…

Ничего-ничего. Здесь, в замке, найдутся и предотвращающие распад артефакты, и обильные запасы формальдегида.

Великая вещь — некромантия. На свой шестой год я только начинал касаться самых её основ, но поднять одного покойника, к тому же, убитого мной лично — это мне было уже вполне по силам.

Жестоко? Да. Были ли у сэра Мордекая Саншайна свои планы на жизнь? Вполне вероятно. Но и у меня были свои планы. А именно — я хотел вернуться домой, к семье, спасти их от того, что убило меня, жениться на Анне Талл, занять место своего отца, достичь успеха…

Как видите, планов у меня было много, и один амбициознее другого.

Нужно сказать, я никогда не был полным чудовищем. Я всегда узнавал о рыцарях, с которыми мне предстояло сражаться, побольше — и никогда не проворачивал этого с теми, у кого были жена, дети или что-то в этом роде.

Но… как-то так сложилось, что у чемпионов не бывало ни детей, ни жены. Вся их жизнь была битвой. Эмоции как-то притуплялись — может, оттого, что их постоянно били чем-нибудь железным по железному же шлему. Довольно ограниченные, яростные, зацикленные на самих себе… и сильные.

Одним из таких стал и сэр Мордекай. Что ж, я предложу ему лучшую в его жизни битву. А стать для этого нежитью… невеликая цена для того, кто ценит раж боя превыше всего.

Убить его было не менее просто, чем поднять в виде зомби. Несмотря на громкое и красивое название, Бессмертные были вполне себе смертны. Зато теперь можно хвастаться, что я убил Бессметрного. Десять раз.

— Становись здесь, — велел я, заводя Мордекая в подвал, где уже стояли у стенки — неподвижно, спокойно — девять таких же, как он. — Жди.

Ну, вот. Моя Армия Тьмы пополнена новым экземпляром. Когда-нибудь я поведу её атаковать и, может, она сумеет одолеть того, кто по-настоящему бессмертен.

Или, скорее всего, нет. Но она, по крайней мере, выиграет мне лишний месяц на подготовку действительно действенного плана.

***

…я не планировал сейчас пересекаться с учителем. Хотел быстро помыться с дороги — и завалиться спать. До попытки убийства оставалось четыре дня, а я почти ничего не подготовил, занятый турниром. Нужно было придумать что-нибудь простенькое, но оригинальное — я не любил понижать градус.

Виссарион попался мне сам. Он, чуть шатаясь, шёл по лестнице — непривычная для него походка. Объёмистая, под стать его росту, бутылка в руке, знакомое амбре… Я не сразу поверил своим глазам.

— Учитель, ты… пьян?! — вырвалось у меня прежде, чем я сообразил, что вопрос был не очень-то вежливым.

Виссарион поднял на меня мутный взгляд, в котором читалось что-то в духе «Ну тебя-то ещё кто просил лезть?»

— Да, пьян, — кивнул он. — Вопросы?

— Эээ… что-то случилось? — я не нашёл ничего лучше, чем спросить это.

— Случилось, — снова согласился Виссарион. — Много лет назад случилось. А сегодня годовщина. Я всегда пью на годовщину.

— Но я никогда раньше не видел…

— Отсутствовал, должно быть, — равнодушно пожал плечами Виссарион. Он стоял, покачиваясь и чуть опираясь о стену. — Или сидел взаперти на хлебе и воде.

— А годовщина… чего? — раз уж я сегодня наглею, то до конца.

Виссарион покачал головой.

— Не помню. Прошло уже слишком много лет; четырёхзначное число. Что упомнишь за такой срок?

С этими словами он оторвался от стены и пошёл дальше, явно давая понять, что разговор окончен.

Ха. Не помнит. Я глянул в глаза Виссариону. Совершенно трезвый взгляд.

Всё ты помнишь, старый чёрт. Просто мне не хочешь говорить.

Впрочем… в принципе, может, это и не моё дело.