Я убил Бессмертного. Том 4

Глава 17

Удар.

Моё лицо скривилось в болезненной гримасе; ох, это было больно.

Ещё удар. Враг не останавливается и жалость ему тоже незнакома; да почему всё так плохо-то?

Ох, блин. Какой позор. Новый удар достигает цели не встретив никакого сопротивления — и вот он, исход боя…

…и это мой ученик?

Джиан падает на пропитанный за день кровью песок. Бой проигран. Ох; я откидываюсь на спинку сидения и накрываю ладонью лицо.

Господи, как стыдно-то. И это убожество — мои ученики.

Хорошо, что я здесь инкогнито и никто не знает о том, что я с ними. После сегодняшнего блестящего выступления на арене, которое вызвало бурю восторга на трибунах, опуститься до такого…

Чёрт, я хреновый учитель. Или они бездари и идиоты. Возможно, то и другое. Но мне и правда нужно дать им пару уроков. Не то, чтобы меня всерьёз волновало их будущее или то, какое образование они получат — даже войдя в образ учителя, мастера Муна, я прекрасно помнил, что это лишь прикрытие.

Но… нельзя же ТАК позориться! Нет, пару уроков, и пусть они хотя бы бить научатся.

***

Мы погрузились в повозку. Будь моя воля — погнал бы их пешком, но три сломанных ноги на семерых — это как-то многовато. Итого, четверо шли рядом, трое ехали, сидя возле меня.

Из семерых учеников пятеро проиграли всухую, настолько позорно, что мне хотелось рыдать, глядя на их жалкие потуги. Кажется, в Хончи до моего появления вообще не задумывались об образовании для детей!..

Нет, они не были слабаками. Развитая мускулатура, какие-то зачатки боевых искусств… Но всё это настолько блекло рядом с умениями их противников, что… Комментарии были излишни.

Итак, пятеро продули. А что же оставшиеся двое?

Юнджи тоже проиграла. Но, по крайней мере, дочери наместника хватило сил, умений, а главное — стиля сделать это изящно и даже красиво. Её поражение нельзя было назвать иначе, чем достойным поражением после достойной схватки — в то время как другие вызывали совсем иные, куда менее лестные ассоциации.

Единственным же победителем в схватке оказался… Джунсо Мо! Тринадцатилетний пацан, которого изначально не хотели брать в турнир вообще, внезапно для всех — и для меня в первую очередь — проявил такую ярость, что я даже начал его уважать.

Правда, меня грызло подозрение, что кто-то из организаторов, пожалев «малолетку», поставил его в пару с таким же слабым противником. Да и ногу он тоже сломал, аж в двух местах. Но и после этого, со сломанной ногой, смог повалить противника на землю и даже не избить его, а банально отмудохать. Любые другие слова здесь были бы… неподходящими.

Именно об этом и шла речь в карете.

— …тогда я вспомнил вас, учитель! — несмотря на боль от переломов, глаза у пацана горели. — Ваши удары, когда она переломала вам руки… И подумал, что это ерунда по сравнению с какой-то ногой, и главное — сила воли…

Ого. А это приятно — вдохновлять людей на невозможное. Мои «переломы» были практически безболезненны, но знать об этом пареньку не стоило.

— Приедем — посмотрю, скорее всего, получится залечить твои кости, — прокомментировал я. — Посмотрим, как ты справишься завтра, во втором раунде.

— А я? — осторожно уточнила Чон, которая тоже хромала на одной ноге. — А мы?

Сидящий рядом с ней Тэмин закивал.

— А вы продули, — отрезал я. — Безбожно и позорно. Даже если я вылечу вам ноги — в следующем бою произойдёт то же самое. Так что ищите себе костыли, я не буду возиться с неудачниками.

Жестоко? Вполне. Зато педагогично. Ну, по крайней мере, так мне казалось.

— Но, учитель, — взвыл Тэмин — не столько от отчаяния, сколько от того, что у него была повреждена ещё и челюсть, — а как же наши тренировки?

— Наши тренировки, как я посмотрю, находятся в настолько зачаточном уровне, что вас ещё гонять и гонять, — заметил я. — Я для вас и хромоногих занятие найду, поверьте.

И все заткнулись.

В другой день они, конечно, начали бы возмущаться. Осторожно — мой нрав и мои кулаки были им хорошо знакомы — но настойчиво. Мол, я их третирую (да, это действительно так). Мол, занимаемся уже столько времени, а основными изученными навыками являются уборка и готовка (и это тоже так, хотя чего ещё можно добиться за неполных две недели?).

Но сейчас все молчали, и я отлично понимал, почему так происходит. Мой авторитет в их глазах после сегодняшнего вырос до небес. Сильным — не возражают, а я доказал, что силён не только рядом с малолетними обалдуями, но и… с такими, как Шин или та объёмистая матрона.

Что ж — то ли ещё будет.

***

Экипаж подъехал к воротам дома; те из детишек, что шли пешком, уже зашли внутрь… и я услышал удивлённый возглас Юнджи.

— А?..

Отлично. Всё работает как нужно, и мне не придётся ни бросать легенду, ни убивать тебя, девочка.

— Юн? — вылезя из кареты, я увидел, как девушка быстро шагает к своему телохранителю. — Где ты был весь день?

Фигура, завёрнутая в плащ с капюшоном, шевельнулась и оторвалась от стены.

— Я был с вами, госпожа, — заметил Юн. — Почти всё время. Лишь вернулся немного раньше, чтобы проверить, что здесь всё в порядке.

Говорить за покойника — самое сложное, и то, что воротник скрывал разрез, а голова держалась буквально на честном слове, простоты этому процессу не прибавляло. Но у меня был опыт, а потому выходило сносно.

На этот раз. Через день-два он начнёт слишком сильно пахнуть, да и внешне станет ясно, что что-то не так.

— Ваше сражение, госпожа, — сообщил «Юн», скрещивая руки на груди. — Вы уверены, что хотите продолжить участвовать в турнире?

Чтобы Юнджи сама не захотела видеть Юна возле себя — он должен её оттолкнуть. Я улыбнулся, глядя со стороны, как нахмурилась девушка.

— Да, уверена, — отрезала она. — Если ты думаешь, что мне больше пойдёт так и оставаться слабой, чтобы вечно пребывать под чьей-то защитой…

— Я не думаю так. Но это может быть опасно. Поглядите на ваших товарищей.

— Они все живы! — вспылила Юнджи. — А сломанная нога или ребро — не катастрофа, а обычное дело для того, кто хочет стать сильнее!

— Госпожа, я лишь предложил.

Я всегда знал, как вывести людей из себя.

— Знаешь, что! — Юнджи поглядела на своего телохранителя в упор, снизу вверх. — Чем давать идиотские советы, лучше держись, как и до этого, в тени.

Отлично. Этих-то слов я и ждал.

— Как прикажете, госпожа, — пожал плечами Юн, отступая назад и скрываясь в доме.

Следующие пару дней она не удивится его отсутствию. Сама же приказала! А потом…

…потом будет потом, и за это время обязательно произойдёт что-то новое.

— Учитель, — меня нагнал ковыляющий на одной ноге Джунсо. Он опирался на какую-то палку, сломанная нога волочилась за ним, почти не касаясь земли, но лицо мальчишки сияло, — вы расскажете, как сделали ту штуку?

— Какую именно? — обернулся я на него.

— Когда превратились в это… с чешуёй и когтями…

А, вот оно что. Самое эффектное из трёх моих выступлений всё не давало ученикам покоя.

— Вы научите нас этому? — переспросил он.

Я пожал плечами.

— Этому не научишь за пару дней. Впрочем… я могу дать пару уроков.

У меня было благодушное настроение, и к тому же, я не собирался этой ночью покидать дом. Во-первых, я был измотан — и турнирным днём, и прошлыми ночами. Нужно же и мне когда-нибудь выспаться!..

А во-вторых… с Силой нужно было обращаться с осторожностью. Пока ещё это я использовал её, но что, если вскоре она начнёт использовать меня? Обратиться в то, что я ненавижу больше всего на свете, мне вовсе не хотелось. Эту ночь я хотел использовать, чтобы разобраться в себе и понять, почему всё работает не так, как я задумал.

Ну, а заодно… рассказать что-нибудь детишкам. Может быть, это честолюбие, но мне нравится, когда на меня смотрят такими глазами и ждут откровения.

***

— Госпожа.

Стражник говорил, не поднимая головы, стоя на одном колене и уперев взгляд куда-то роскошный ковёр, устилавший пол её покоев. Понятно, что таковы правила… но Ино Сонним всё равно не могла избавиться от ощущения, что он разглядывает замысловатый узор на ковре.

— Говори, — велела она, изучая свой маникюр.

— Мы проследили за Белым Мастером. Он поселился не в гостинице, а в доме одного из горожан, местного торговца тканями.

Занятно. С чего это торговцу тканями предоставлять жильё случайному рыцарю?

— Он сейчас там? — осведомилась Ино.

— Так точно, госпожа. Трое людей следят за домом.

— Пусть следят тщательнее. Мы всё ещё не знаем, как Белый Мастер выглядит под всеми этими тряпками и своим шлемом, не пропускайте никого.

— Я так и велел им, госпожа.

— Что ж… — Ино поднялась с места. — Действовать нужно тихо и осторожно.

Можно, конечно, было бы вломиться в этот дом. Можно было бы прижать лицами к стене всех его обитателей, окружить Белого Мастера — поди, не отмахался бы своей странной дубинкой, если направить на его шею сразу десяток клинков — и сделать всё силой.

Вот только если Белый Мастер всё-таки не тот, кого они ищут — настоящий некромант узнает о произошедшем и всполошится. Сложно быть… той, кого узнает кто угодно и где угодно.

— Выдвигаемся туда, — приказала Ино Сонним. — Переоденьтесь в гражданское.

Возможно, ей самой не нужно было делать этого, но…

За всю свою жизнь Ино ещё никогда не пыталась слиться с толпой и сесть в засаду. Ей было попросту интересно.

***

— Госпожа.

Стражники узнавали её — ну, разумеется — даже сквозь простой и неброский наряд; взгляды упирались в землю.

— Туда, туда смотрите, бестолочи! — вспылило Ино шёпотом. — Не упускайте их!..

— Из дома никто не выходил, госпожа, — с почтением доложил один из стражников; остальные молчали. — Все внутри.

Ино попыталась вглядеться в тускло освещённое окно, но увидела лишь силуэты голов за тонкой занавеской.

— Перестраховываются… — пробормотала она.

Ох. Едва ли кто-нибудь, кто мог бы заметить их со стороны, стал бы смеяться — не посмел бы — и всё-таки это выглядело смешно. Дочь Матери Рока и её телохранители ховаются под забором, стараясь слиться с местностью…

— О чём они там говорят? — Ино прислушалась.

— Мы… не очень поняли, госпожа, — смущённо признал стражник. — Разговоры ведутся странные, и слова какие-то непонятные.

И… пожалуй, что да. Ино могла расслышать, что говорили в доме, но вот понять…

— Концепция гендера, — заключал голос, — это всего лишь костыль для навязывания обществу шовинистически-патриархального паттерна поведения, и это становится очевидным, стоит хоть немного об этом поразмыслить. Там, где традиционная устаревшая мораль до сих пор определяет судьбы людей, ни о какой свободе и равноправии не может быть и речи…

— Но это же… — судя по тону, собеседник и сам не до конца понимал, что несёт его оппонент. — Так как же выходит… тут ведь…

— Да что конкретно непонятно? Это же так просто!

— Но, стало быть, если ты говоришь — вот, всё зло от этих гендеров… Так ведь как от них избавиться, если даже понять, кто они такие, не выходит, и видеть я их в глаза не видел…

— Так ты и не слушал, — вмешался третий голос. — Сказали же тебе: не в гендерах дело, а в этом… в патриархальности! Власти патриархов Тёмной Церкви, стало быть!