Дары джиннов

* * *

Капитан Уэсткрофт стоял на крепостном валу, руководя учебными стрельбами. Шестеро солдат-альбов, построенные в шеренгу, целились в вязанку сена из богато разукрашенных ружей ручной работы. Чего ещё ожидать, когда оружейные фабрики существуют только в Мирадже. Потому наши пески так и привлекают к себе весь остальной мир. Мы способны за один день вооружить больше стрелков, чем все они вместе за месяц.

Золотая насечка на стволах сияла в последних лучах заходящего солнца. Сложный узор в виде переплетающихся лиан изящно перетекал на деревянные приклады. Ружья выглядели больше парадными, чем боевыми.

Наконец вязанка разлетелась от дружного залпа – нетрудно было догадаться, что изображала она Сэма – и рухнула со стены в пропасть. Я невольно посмотрела вниз, наблюдая за долгим падением.

– Мисс Амани? – Капитан небрежным кивком распустил солдат и повернулся ко мне. Если он и был удивлён моим появлением, то никак этого не выказал. – Чем могу быть полезен?

– Я хотела бы поговорить о Сэме.

– Понимаю. – Заложив руки за спину, он не торопясь зашагал по крепостному валу. Я последовала рядом.

– Хотелось бы включить его освобождение в условия нашего соглашения о сотрудничестве…

Сейчас здесь не хватает Шазад. Вот кто умел вести такие переговоры, а мне оставалось лишь по мере сил подражать.

– Боюсь, это невозможно, – с искренним сожалением вздохнул капитан.

Стремительно темнело, и во внутреннем дворе крепости под нами уже вспыхивали факелы и фонари, разгоняя сумрак.

– Лучше бы это стало возможно, – произнесла я твёрдо, приказным тоном, вспоминая манеру подруги. – Сэм теперь с нами, и не вам решать, как с ним поступить.

– Тем не менее он дезертир, – покачал головой альб, – и этого никак не изменить. Армия держится на дисциплине, а в дальних экспедициях нарушение порядка ещё опаснее. Если я собираюсь послать с вами своих солдат через пустыню, они должны неукоснительно выполнять приказы. – Он остановился и хмуро взглянул на меня. – Казнь вашего приятеля послужит уроком остальным трём сотням.

Три сотни! С такой силой у нас появится реальный шанс вернуть Ахмеда. Может быть, даже огненную завесу Ашры одолеем, если у альбов хватит магии.

Отказаться было бы глупо с моей стороны. Впрочем, в глупости меня обвиняли уже не раз. Чего ещё ждать от невежественной и безрассудной девчонки из Захолустья, не способной разглядеть своей выгоды.

– Кэптен! – крикнул кто-то по-альбийски, и Уэсткрофт посмотрел со стены вниз, с тревогой вслушиваясь в сбивчивую скороговорку часового у ворот.

– Прошу прощения, – торопливо бросил командир и направился к каменным ступеням, спускавшимся во двор.

Я последовала за ним и вскоре сама увидела, в чём дело. В сумрачном проёме открытых ворот маячила освещённая факелами фигура в окровавленном и изорванном альбийском мундире. Морщась от боли, солдат зажимал бок.

Его товарищи уже бежали на помощь, но мои более опытные соотечественники из гарнизона не спешили соваться во тьму. Слишком уж подозрительно выглядел одинокий раненый, явившийся с наступлением ночи, особенно для обитателей песков. За годы жизни в Пыль-Тропе я сама привыкла то и дело оглядываться через плечо и сторониться тёмных углов, где прячутся кровожадные твари. Однако с тех пор знаний у меня прибавилось.

– Это не человек! – Слова сорвались с моих губ так легко, что не могли не быть правдой. Демджи никогда не лгут.

Альбы подскочили к бывшему товарищу и подхватили под руки, даже не заметив, как у него в пасти блеснули в свете факелов бритвенно-острые клыки, нацеленные на горло ближайшего солдата.

Кричать и предупреждать было поздно. Капитан не успел опомниться, как револьвер из его кобуры оказался у меня в руке. Пасть гуля распахнулась, но грянул выстрел, и пуля вошла чудищу между глаз. На украденном человеческом лице не успело отобразиться даже удивления.

В тот же миг на меня уставился десяток ружейных стволов. Я послушно вскинула руки, их тут же заломили за спину и выдернули из пальцев револьвер.

– Это не ваш солдат! – крикнула я погромче, чтобы услышали мираджийцы, стоявшие в стороне. – В него вселился гуль-оборотень!

В глазах капитана мелькнуло понимание, но солдаты-альбы продолжали смотреть враждебно. Эмир Билал, озабоченный только своей болезнью, не удосужился, похоже, рассказать своим союзникам, какие опасности подстерегают их по ночам.

Внезапно за воротами шевельнулась ещё одна тень. Удивляться нечему: поднимаясь по склону к крепости, мы насчитали немало свежеразрытых могил и мертвецов со следами гульих зубов.

– Вон ещё один! – показала я головой.

Мираджийцы первыми направили ружья в сумрак за воротами, но чудища уже поняли, что разоблачены, и держались в тени, перебегая с места на место так быстро, что прицелиться стало невозможно. Затем одно из них внезапно прыгнуло и прокусило солдату плечо до кости. Крик раненого эхом прокатился по склону горы. Другой солдат, из хорошо обученных ветеранов Рахима, вовремя подоспел на помощь, и гуль покатился по земле с перерезанным горлом. Из мрака выскочил новый противник, но тут же свалился от залпа нескольких ружей.

– Заприте ворота! – велел капитан и повторил то же самое по-альбийски. – Живее!

Тяжёлые железные ворота стали медленно закрываться, и солдаты двух армий, смешавшись в толпу, поспешно отступили во двор, не опуская ружей. За воротами мелькали уже десятки зловещих силуэтов, то показываясь в круге света от факелов, то вновь скрываясь во мраке. Выбравшись на ночную охоту из своих пещер в горах, гули жаждали новой добычи.

Рядом с моим ухом прогремел выстрел. Удачный или нет, проверять не требовалось: я видела, как солдат держал ружьё – словно боялся его. Альбы слишком привыкли полагаться на свою магию.

Не тратя времени на просьбы, я выдернула ружьё у него из рук и прицелилась. Бах! Бах! Бах! Трое гулей повалились навзничь, растворяясь во тьме. В четвёртый раз курок щёлкнул впустую: закончились патроны.

– Проклятье! Где у вас хранятся боеприпасы? – спросила я по-мираджийски: те немногие альбийские слова, что знала, вылетели из памяти.

Солдат непонимающе покачал головой, хоть я и тряхнула бесполезным ружьём. Раздражённо закатив глаза, я повернулась к капитану.

– Нам нет необходимости устраивать сражение, пересидим за стенами, – пожал он плечами.

– А они спустятся в долину и накинутся на деревню? – фыркнула я. У мирных жителей Ильяза нет шансов отбиться от такой орды. – Где патроны?

– Под навесом у восточных ворот, – неохотно пробурчал Уэсткрофт.

– Обогнув главную башню, я подбежала к закрытому навесу, пристроенному к крепостной стене. Альбийские цвета выглядели болезненным нарывом на тёплой поверхности камня.

Внутри располагались рядами ружья, шпаги и револьверы. Имелся даже небольшой запас ручных бомб, аккуратно разложенных на подставках. Арсенал явно предназначался для похода на Изман. Я потянулась к ящику с патронами и вдруг остановилась.

Со стороны западных ворот слышались крики и выстрелы – опьянённые человеческой кровью гули ещё не оставили попыток прорваться в крепость.

Мне не раз приходилось драться в рядах восставших, ощущать и ярость, и страх, и панику, думая лишь о том, как бы остаться в живых. Но такой гнев, как сейчас, вспыхнул впервые. Он исходил из самых потаённых глубин души, древний, как моя кровь, как сама пустыня.

«Наши пески не для того, чтобы их топтали армии чужеземцев, откармливая гулей и нетопырей своими мертвецами, и не предмет сделок и договоров. Не надо нам ни галанов, ни альбов, ни прочих незваных гостей из-за края горизонта. Не отдам! С нашествием монстров солдаты справятся и сами, а я пока займусь своей собственной войной. Вот и кинжал висит на стене – пригодится».