Старовский раскоп

* * *

После свадьбы Ингмар долго ходил вокруг своей молодой жены, не решаясь … стать ей мужем по-настоящему. Ему, Ингмару, стало еще страшней, чем в "цветочно-конфетный" период. Тогда Юта могла отказать. Могла, и, Саат видит, Ингмар бы не посмел ее принуждать! А теперь Юта — жена. Обидеть её?

Нет. Жена — робкая девочка, испуганно вздрагивающая от любого слишком вольного прикосновения. И как с ней быть? И Ингмар ходил вокруг Юты, не решаясь… говоря себе: "Я не боюсь, я просто не буду торопиться". Ведь если не торопиться, то взять можно любую крепость.

Но шли дни, складывались в недели, а там и месяц минул. И — ничего. Идеальная чистота в доме, идеальные ужины, Вера ворчит, что скоро ей совсем нечего будет делать, останется только сидеть, сложа ручки, и совестно теперь брать с хозяина деньги.

Юта училась, усердно исполняла обязанности молодой жены, а вот подступиться к ней Ингмар по-прежнему не мог. Смешно, глупо, стыдно…

Волки совсем оборзели. Глава у них молодой, слишком рьяный, создает кучу проблем и нервирует, накручивает и без того напряженные нервы. Совсем ничего хорошего не принесла эта женитьба.

Саат, ну что же делать-то? Чай, не мальчик уже!

В углу рассмеялись.

Ну да. Вспомнишь ее, она и придет. Впервые слышал, чтобы богиня смеялась.

— Бедный маленький охотник! Наохотил себе самку, а теперь не знает, что с ней делать!

Саат сегодня была особенно красива. Луноликая, стройная, таинственная в том же углу кабинета, за прозрачным тюлем шторы.

— Она меня не любит, — тихо сказал Ингмар.

— Невелика беда. Твоя женщина. Что хочешь, то и делай с ней. Хочешь — бери. Не хочешь, не бери. Знаешь ведь, что никуда она теперь от тебя не денется, раз женился.

— Знаю, — еще тише ответил Ингмар. И подумал, что богиня его — бессердечная стерва. Хотя, конечно, думать так про богиню не полагается.

А она опять засмеялась.

— Думай потише, если не хочешь быть услышанным.

— Я не знаю, что мне делать.

Саат смеяться перестала. Штора колыхнулась.

— Раньше, когда браки заключались в Святилище, таких проблем не возникало. Обряд наделял супругов любовью.

— Юта полюбила бы меня?

Но за шторой было уже пусто.