Друзья и герои

– Посмо́трите еще на них в апреле; но, разумеется, я надеюсь, что вы еще не раз побываете здесь до того.

Лужайка была засажена цитрусовыми деревьями, которые стояли на некотором расстоянии друг друга, напоминая балерин, готовых пуститься в пляс. Гарриет всё время поворачивалась спиной к Чарльзу Уордену, но в какой-то момент остановилась, чтобы разглядеть мелкие зеленые лимоны, и невольно глянула через плечо. Он наблюдал за ней с иронической улыбкой. Она тут же догнала майора и демонстративно продолжила восхищаться всем вокруг.

Когда они обошли дом и вышли к морю, облака слегка разошлись, демонстрируя вишнево-розовые краски. Сияние заката было скрыто. На мгновение весь сад озарился осенним светом, но затем облака вновь сгустились, и вокруг воцарились зимние сумерки.

– Да, нам уже пора, – с сожалением сказал майор. – Но вы же еще приедете, не так ли? Обещаете? Зимой я иногда даю приемы, просто чтобы скоротать сезон дурной погоды. Нам всегда не хватает красавиц – я имею в виду английских красавиц, конечно же. Гречанок у нас вдосталь, и они бывают великолепны! Но англичанки – это совсем другое: такие стройные, бело-розовые, такие естественные! Обещайте, что вы приедете.

Скромно улыбаясь, Гарриет пообещала.

В золотой гостиной зажгли свет. Майор постучал в стекло, открыл дверь и спросил:

– Можно к вам присоединиться?

– Разумеется, – ответил Каллард таким тоном, словно не понимал, что они делали в саду всё это время.

Очевидно, их разговор закончился уже некоторое время назад. Гарриет радостно вошла в гостиную, но встретила взгляд Гая и тут же пала духом. Он предостерегающе посмотрел на нее и мрачно опустил глаза. Ей сразу же захотелось покинуть эту подлую компанию, но тут майор объявил:

– Пойдемте. Раз вы покончили с делами, давайте выпьем чаю.

Столовая располагалась по другую сторону от входа. Чай подали на инкрустированном мрамором столике с позолоченными ножками в духе рококо. Инкрустация складывалась в композицию из фруктов и дичи и золотую надпись: «Радости изобилия». По самому центру изображения стояло блюдо с крошечными пирожными.

– Вы только поглядите на них! – воскликнул майор. – По мере роста цен пирожные становятся всё меньше. Боюсь, однажды они и вовсе исчезнут.

– Тогда вам не придется за них платить, – сказал Арчи Каллард таким тоном, будто замечание майора показалось ему вульгарным или неуместным.

Майор с виноватым видом рассмеялся и умоляюще произнес:

– Арчи, они же и в самом деле выглядят нелепо! Взгляни, их же невозможно съесть! Мне неловко, но… – Он повернулся к Гарриет. – Сейчас непросто достать еду, даже на рынке. Вы не находите, что сейчас очень тяжело с продуктами?

– Мы живем в гостинице, – ответила она.

– Как благоразумно! Но не в «Гранд-Бретани», я надеюсь? Я слышал, что военная миссия завладела нашей любимой «Гранд-Бретанью» и всех наших друзей выставили на улицу. Как тяжело, когда в такие времена тебя выгоняют из апартаментов! Кто знает, где они разместились. А какие мы устраивали там коктейльные вечеринки! Разумеется, с тех пор как дам эвакуировали, это случалось реже. Но всё же нам не подобает жаловаться. На их место прибыли другие.

– В самом деле! – сказал Арчи. – Вы словно намекаете, что правомочные жители Афин эвакуировались, а остались одни лишь жертвы кораблекрушения.

– Арчи, довольно!

Радуясь тому, что смог шокировать майора, Арчи повернулся к Чарльзу Уордену. Он хотел знать о миссии всё. В чем заключалась ее задача? Сколько там было офицеров? Какое положение занимал сам Чарльз?

Молодой человек отрывисто сообщил, что ничего не знает. Миссия только что прибыла в город.

Гарриет подумала, что голос его звучит высокомерно, и мысленно прибавила к общей его неприятности излишнее самомнение.

Где-то в доме зазвонил телефон. В столовую вошел слуга и сообщил, что вызывают мистера Калларда.

Арчи раздраженно дернул головой и спросил, кто звонит. Услышав, что звонят из Британской миссии, он охнул. Майор вздохнул, словно сообщая, что так теперь выглядят их дни.

Каллард вышел; остальные молча дожидались его возвращения. Взглянув на Чарльза Уордена, Гарриет обнаружила, что он уставился на нее, и тут же отвернулась.

– Боюсь, мне пора возвращаться в контору, – сказал он.

– Но вам-то никуда не надо, верно? – улыбнулся майор Гаю и Гарриет. – Прошу вас, останьтесь, выпейте хереса!

Прежде чем они успели ответить, в столовую стремительно вошел Арчи. Теперь он выглядел совсем по-другому: исчезли и наигранная важность, и ирония. Он уже не играл роль. С исказившимся от ярости лицом он, не обращая внимания на гостей, обратился к Куксону:

– Вы знали, что Бедлингтон сейчас в Каире?

– Бедлингтон? Нет, не знал. – Майор встревоженно потер нос. – Но почему вы спрашиваете? Что произошло?

– Вы должны были знать.

– Возможно, но мне никто не сообщил. Все слишком заняты, чтобы держать меня в курсе, а здесь я далек от происходящего. Почему вы так раздражены? Что случилось?

– Потом расскажу.

Каллард снова вышел и хлопнул дверью.

– В чем может быть дело? – спросил майор расстроенно. – Арчи такой темпераментный! Возможно, это какой-то пустяк.

Херес больше не предлагали. Майор был так встревожен, что едва заметил уход гостей.

Чарльза ожидал служебный автомобиль, и он предложил подвезти Принглов. Тронутый его любезностью, Гай тут же взбодрился и, пока они катили по темной Пирейской дороге, подробно рассказывал о вечере, который задумал устроить для летчиков в Татое. Возможно, он только что придумал этот проект, – Гарриет, во всяком случае, не слышала ни о чем подобном, – но, говоря о нем, он воодушевлялся на ходу. Собеседование в Фалироне было позабыто. Если он и пал духом, это было позади, и Гарриет в очередной раз восхитилась его способностью мгновенно восстанавливаться.

Пусть ему так ничего и не предложили, пусть перспективы его были (как она опасалась) туманны – он уже готов был строить новые планы. Вечер в Татое был всего лишь одним из них. Он сказал, что подумывает поставить «Отелло» или «Макбета». И почему бы не повторить постановку «Троила и Крессиды»?

Стоило ли вообще сочувствовать ему? Неудачи не загоняли его в тупик – в? отличие от Гарриет, с которой это происходило слишком часто. Он просто поворачивался к ним спиной.

Гарриет заметила, что Чарльз Уорден смеялся вместе с ее мужем, а не над ним. Слушая воодушевленную речь Гая, он поддакивал, словно никогда раньше не встречал такого жизнелюбивого человека. Ей стало очевидно, что причиной сдержанности, с которой Чарльз отвечал Калларду, было не высокомерие, но всего лишь неодобрение беспардонности последнего. Пришлось признать, что этот молодой человек был не так неприятен, как ей казалось.

Автомобиль остановился у главного входа в «Гранд-Бретань».

– Давайте как-нибудь повидаемся, – сказал Гай.

– Да, обязательно, – согласился Чарльз Уорден.

Пока они шли к гостинице, Гай был не в силах говорить ни о чем ином, кроме этого нового знакомства, пока Гарриет не прервала его:

– Дорогой, расскажи же, что предложил тебе Каллард.

Гай не желал отвлекаться от радующей его темы и ответил равнодушно, словно речь шла о чем-то неважном:

– Ничего. Он вообще не может ничего обещать.

– Но была же причина, по которой он послал за тобой?

– Он просто хотел меня увидеть.

– Он тебе ничего не рассказал?

– Он рассказал… ему хотелось сказать мне об этом лично, и это, конечно, очень благородно с его стороны… что его принудили назначить старшим преподавателем Дубедата. У него не было выбора. Грейси заставил его дать обещание.

– Понятно.

Разочарование охватило ее с такой силой, что она ничего больше не смогла сказать.

Гай продолжал оправдывать Калларда. Гарриет понимала, что это свидетельствует о его собственном разочаровании, но могла лишь слушать и сердиться вместо него. В конце концов она сказала:

– Так, значит, Арчи Калларда назначили только на том условии, что он вознаградит Дубедата за его услуги Грейси?

– Судя по всему, да. Надо сказать, Каллард очень сожалел. Он сказал, что ему очень жаль, и он надеется, что я не буду против работать под началом Дубедата.

– Он хочет, чтобы Дубедат тобой командовал? Он что, ненормальный?

– Он сказал, что работа будет, но не прямо сейчас. Он надеется пристроить меня, когда всё придет в норму. Честно говоря, мне понравился Каллард. Он неплохой парень.

– Возможно. Но ты лучший английский преподаватель в этом городе, и при этом тебе предлагают сидеть без дела в надежде, что Дубедат предложит тебе несколько часов в неделю! Это чудовищно!

– Я приехал сюда вопреки приказам. Мне придется согласиться на любую работу.

– А что это за история с лордом Бедлингтоном в Каире? Ты не мог бы написать или телеграфировать ему? Ты приписан к Лондону, и у тебя есть право требовать лучших условий.

– Возможно, но какая от этого будет польза? Бедлингтон ничего обо мне не знает. Грейси, Каллард и, подозреваю, Куксон поддержали кандидатуру Дубедата. Меня поддержать некому. Я здесь всего лишь незваный гость. То, что меня послали из Лондона, не дает мне никакого приоритетного права на выгодную должность. Я мог бы устроить скандал, но если я не выиграю, то на всю жизнь испорчу отношения с Организацией.

Гай обнял безутешную Гарриет за плечи.

– Не печалься. Дубедат занял эту должность – так удачи ему. Мы прекрасно сработаемся.

– Вы не сработаетесь. Ты будешь работать, а Дубедат – изображать важную птицу.

Безропотность Гая раздражала Гарриет едва ли не больше, чем сложившаяся ситуация. Казалось, его амбиции ограничились получением образования. Его душевная леность могла сделать его жертвой более амбициозных людей, и он даже не заметил бы этого. В конце концов, куда проще быть использованным, чем самому кого-то использовать.

– Неужели так будет всю жизнь? – спросила она с горечью.

– Как?

– Ты будешь работать, а окружающим будут доставаться все почести.

– Господи, милая, ну чего ты от меня хочешь? Тебе бы хотелось, чтобы я стал чиновником? Эдаким умником, который кормится талантами других?

– Почему бы и нет, если это более выгодно? Почему тебе за твои таланты платят меньше, чем другим – за их отсутствие? Почему ты готов с этим мириться?

– Я не готов. Но такова природа вещей в существующем строе. Когда у нас будет народное правительство, всё переменится.

– Сомневаюсь.

Они подошли к гостинице. Гай взял ее за сжатые в кулаки руки и улыбнулся, глядя в ее бледное и сердитое личико.

– «Прикрой ее от ужаса в душе»[40], – повторил он свою обычную цитату.

– Кто-то же должен беспокоиться, – возразила она и вспомнила поговорку, которую слышала в детстве: – «Если не будешь стоять за себя, тебя растопчут».

Гай рассмеялся.

– Кто же меня растопчет?

– Люди. Жизнь. Весь мир.

– Неужели ты правда так думаешь?

Гарриет промолчала. Она переживала за него больше, чем он сам переживал за себя. Ей всегда казалось, что он преуспеет благодаря своей доброте, но теперь стало ясно, что вперед вырываются другие, не обладающие ни добротой, ни какими-либо талантами. Она чувствовала себя обманутой, но решила попытаться примириться с положением дел.