Огонь под пеплом

* * *

И этот туда же!

Наполеон с ненавистью смотрел на испитое лицо Луи с потухшим взглядом и глубокими морщинами у рта. Брат моложе его на девять лет, но выглядит почти ровесником, только волосы пока сохранил. Упрямый осел!

Почему все его братья вставляют ему палки в колеса, вместо того чтобы подталкивать его колесницу? Один — мягкотелый сибарит, другой — самодур, третий строит козни у него за спиной, четвертый — пустоголовый повеса и бабник… Все они (кроме Люсьена) принимают у него из рук короны, награды, деньги, как будто так и надо, почему-то не собираясь за всё это воздавать! А ведь это не часть отцовского наследства, это завоевания Франции и ее императора! Так почему же он один должен думать об интересах Франции и подчинять ей свои собственные, наступая на горло своим чувствам, не зная ни покоя, ни отдыха, тогда как они считают себя вправе поступать, как им вздумается?

Началось всё как раз с Люсьена — казалось бы, самого верного, самого надежного! Без него переворот 18 брюмера с треском провалился бы и Наполеон не стал бы Первым консулом. Это Фуше их поссорил, но не оговорил же он брата: тот и вправду тратил безумные деньги на целый полк любовниц, смотрел сквозь пальцы на злоупотребления своих любимцев, а самое главное — вызвал беспорядки в армии, допустив печатание памфлета «Параллель между Цезарем, Кромвелем, Монком и Бонапартом». Отправленный послом в Испанию, он брал там взятки, не следовал инструкциям Талейрана, который был тогда министром иностранных дел, однако Наполеон, вместо того чтобы наказать его, обеспечил ему синекуру в Трибунате.

Как оказалось, зря: Люсьен решил, что ему сойдет с рук что угодно. Когда, нежданно овдовев, он встретил эту… женщину, любовницу Лаборда, Наполеон запретил ему жениться на ней: он приготовлял брату достойную роль в мировой политике. И что же? Сначала Люсьен пустился на какие-то нелепые ухищрения, словно вычитанные из плутовских романов: велел выкопать подземный ход между своим особняком и соседним домом, где он поселил свою дульсинею, чтобы попадать из своей картинной галереи прямо к ней во двор (отводил глаза соглядатаям Первого консула), а потом всё же женился на ней тайком, когда она родила ему сына. Наполеон потребовал немедленно расстаться с ней, Люсьен ему нагло заявил: «Ты тоже женился на вдове. Только моя не старуха и не смердит». Как смел он так сказать о Жозефине! Знал, что матушка на его стороне: она никогда не любила Жозефину, даже на коронацию нарочито не пришла. Но матушка — это одно, а младший брат — иное. Наполеон велел ему убираться; Люсьен уехал в Рим под крылышко к папе и наслаждается там теперь семейным уютом, не упуская случая бросить камушек в огород императора французов. На ошибках полагается учиться. Больше никаких поблажек! Ни в чём! Никому!

Глядя в упор в воловьи глаза Луи, Наполеон отчетливо произнес, стиснув кулаки:

— Благодаря тебе Голландия превратилась в английскую колонию. Так знай: я сожру Голландию!