Горгона и генерал

31

— Я не хочу жениться на Ните Бронкс, — объявил вдруг король ни с того ни с сего.

Розвелл и Трапп изумленно уставились друг на друга.

Они завтракали втроем во дворце, и ничего в облике Джонни не предвещало неприятностей.

— Ну вот что сейчас началось, — протянул генерал с раздражением.

— Я не люблю эту девушку.

— Она тебя тоже не любит, — успокоил его Трапп. — Это будет идеальный брак.

— Не хочу и точка, — заупрямился щенок. — Король я или кто?

— Свергну, — мрачно предупредил его генерал.

— Опять отправлю в ссылку, — не замедлил с ответом Джонни.

— Неужели Его Величество влюбились в другую? — встрял Розвелл.

— При чем тут вообще любовь, — вспылил Трапп. — У нас была четкая договоренность с Бронксами, которую мы заключили во время переворота. Они свою часть обязательств выполнили.

— И дважды тебя едва не прихлопнули, — ухмыльнулся Розвелл. — А вот лично я поддерживаю Его Величество! Не хочет в жены Бронкса — пусть не берет. А эту семейку мы отправим куда-нибудь на север. А на ком мы теперь женимся? — повернулся он к королю.

— На Оливии Линд!

Рот Розвелла сам собой округлился, а глаза стали квадратными.

— Немолодой разведенной иностранке? — только и спросил он бессильно.

— Я люблю её с ранней юности! — насупившись, сообщил король.

— Она старше тебя на двадцать лет, — простонал Трапп, не зная, плакать ему или смеяться.

— Ты свою горгону тоже, — отпарировал Джонни.

— Оливия прекрасный человек, — попытался зайти генерал с другой стороны, — люби её в свое удовольствие. Жениться-то зачем?

Король молчал, упрямо таращась в свою тарелку.

Трапп молчал тоже, не зная, как реагировать.

Что за бардак в королевстве.

Ночью его разбудил Паркер.

— Мой генерал, — заговорил он, сонно переминаясь с ноги на ногу. Ночной колпак его был сдвинут набок. — Прибыл ваш адъютант Найджел Бронкс, он говорит, что этой ночью Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч была арестована.

— Этого еще не хватало! — Трапп потянулся за одеждой. — Пусть заходит. И отправьте за Розвеллом.

— В каком борделе его искать этой ночью? — почесал затылок Паркер.

— В самом главном.

— Я пошлю кого-нибудь во дворец, — кивнул камердинер.

Спустя минуту в спальню заглянул Найджел.

— Доброй ночи, генерал. Я взял на себя смелость прервать ваш сон…

— О, ради бога, — нетерпеливо перебил его Трапп, натягивая сапоги. — Что опять стряслось с этой женщиной?

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч была задержана за кражу со взломом.

— Вот до чего мы докатились! — неприятно удивился генерал.

— Стражу вызвала некая Люси Смолл. Вместе с госпожой Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч также был задержан Антуан Верд. Сейчас они оба в городской тюрьме.

— Какого черта они до сих пор там, Найджел? — разозлился Трапп.

— Командор столичной стражи отказался их отпускать даже по требованию великого генерала.

— Королем угрожали?

— Еще как. Ничего не получилось.

— Кто сейчас командует городской стражей?

— Бертрам Ганг.

— Ганг? Что-то знакомое. Ладно, поехали.

Бертрам Ганг был пожилым грузным человеком с удивительно белоснежной кожей. Он принял Траппа в своем кабинете, где среди хаоса и залежей донесений пил кофе на крохотном островке, расчищенном на столе.

— Великий генерал Трапп, — и не подумав встать, удовлетворенно кивнул он, — вы-то мне и нужны!

— Да неужели?

Трапп бесцеремонно смахнул стопку бумаг с кресла и уселся напротив. Налил себе кофе в треснувшую чашку сомнительной чистоты.

Он вспомнил этого человека, его выпуклые глаза с нависшими веками и кустистые брови.

Именно о дуэли с ним говорил недавно доктор Браун.

Они с генералом стрелялись из-за девушки по имени Маргарита, но была она Гангу женой, сестрой или дочерью, Трапп так и не мог вспомнить. Равно как и то, какой была эта Маргарита. Рыженькой? Смуглой? Тонкой? Пышной? Высокой? Смешливой или печальной?

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч пользуется большим уважением при дворе, — произнес Трапп холодно. — Подозреваю, что между нею и госпожой Смолл вышло лишь небольшое недоразумение. Можем ли мы уладить его до того, как Его Величество об этом узнает?

— Госпожа Смолл вполне недвусмысленно сообщила мне о том, что Его Величество не будет против, если госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч проведет какое-то время в гостях у городской стражи. Заверяю вас, мы отдали ей лучшую камеру.

Когда это Люси Смолл и Джонни начали дружить против горгоны?

Или король так намекал генералу про то, что любовь зла?

В любом случае, Люси не стала бы блефовать от имени короля, а это значит, что Гиацинту ждали в том доме. А идиот Трапп все прощелкал.

И почему все его решения не вмешиваться в дела гематомы то и дело заканчивались крахом?

— Хорошо, господин Ганг, — вздохнул Трапп, — чего именно вы от меня хотите?

— Внука, — моментально ответил тот.

Генерал попытался скрыть изумление.

Он ожидал какой-нибудь мести за интрижку с Маргаритой, кем бы она Гангу ни приходилась.

Такое развитие событий предсказать было трудно.

Поскольку Трапп продолжал молчать, бездумно разглядывая дно треснувшей чашки, Ганг пояснил свою мысль:

— Маргарита — моя единственная дочь. После того, как вы её бездушно бросили, она удалилась в монастырь. И я хочу, чтобы вы выкрали её оттуда и обвенчались с ней немедленно. После этого мы продолжим разговор о дальнейшей судьбе госпожи Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч.

— Да чтоб вас, — Трапп встал, — пусть госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч и дальше будет предоставлена своей судьбе. Мне-то какое дело?

Девчонка, выросшая на улице, сможет провести несколько месяцев в тюрьме, в конце концов.

Кто её просил вламываться в дом Люси Смолл?

И ведь Трапп предлагал свою помощь!

Может, хоть заточение поможет мозгам горгоны встать на место. Уж больно они у неё набекрень.

Возле двери ноги Трапа сами собой остановились.

— В каком монастыре, — с ужасом услышал он собственный голос, — находится ваша дочь?

Розвелл ждал его на ступеньках управления порядка.

— Женщины тебя погубят, Трапп, — со смехом воскликнул он. — И когда ты уже угомонишься?

— Сегодня, — безрадостно буркнул генерал. — Ты привез приказ короля об освобождении горгоны?

— А король не принимает. Закрылся в своих покоях, положил мокрую тряпочку на лоб и стонет. Притворяется больным.

— Гаденыш.

— А зачем ты заставлял его жениться?

— Мстительный глупый гаденыш. Вот не зря король Ричард не желал оставлять ему трон. У мальчишки вата в голове вместо здравого смысла.

— Давай отравим старика Бронкса и скажем, что так и было, — предложил Розвелл с невинной улыбкой.

— Слышать ничего такого не хочу, у меня аллергия на яды. С Бронксами мы потом решим, что делать. Сегодня у нас с тобой дела поинтереснее. Как давно мы с тобой не наведывались в монастырь Святой Проповедницы?

— Давненько нас там не было… Вот за что я тебя, генерал, уважаю, так это за творческое мышление. Пока горгона в тюрьме, ты собираешься изменить ей с монашкой! Или кто там у тебя? Настоятельница?

— Хуже. Будущая жена.

Розвелл расхохотался.

— Одна женщина ждет твоего ребенка, в другую ты влюблен, а на третьей женишься. Мне кажется, Бенедикт, что даже для тебя это перебор.

— А я разве виноват? — пожал плечами Трапп, забирая у Найджела поводья. — Просто у меня было слишком бурное прошлое.

Розвелл тоже вскочил в седло.

— Вперед, мой генерал, — вскричал он звонко, — наставим рога боженьке!

К Гиацинте Трапп смог пробиться лишь поздним утром.

Она сидела на полу камеры и играла в карты с тощей вертлявой девицей, в которой неуловимо угадывалась горничная.

— Наконец-то, — сердито вскричала горгона, стремительно вскакивая на ноги. — Где вы шлялись всю ночь?

— Простите, — Трапп посторонился, пропуская охранника с ключами, — боюсь, что мой сон был слишком крепок.

— Как ты посмел беззаботно дрыхнуть, — гематома вышла из камеры и остановилась совсем близко, — пока я тут страдаю?

— Ну, справедливости ради, ты не выглядишь уж очень страдающей, — попытался оправдаться Трапп, но Гиацинта лишь злобно сузила глаза, презрительно дернула плечом и прошла мимо.

— А Антуан? — спросила она на ходу.

Черт, он совсем про него забыл!

— Бертрам? — Трапп оглянулся на сопровождавшего их Ганга.

— Конечно, конечно, — благодушно пропел командор стражи, едва не порхая по темному коридору. — Господина Верда мы тоже отпустим! Надо вообще подписать амнистию в честь возвращения настоящего короля, — и он замурлыкал себе под нос какую-то жизнерадостную песенку.

Этому настоящему королю Трапп еще голову оторвет.

Разумеется, рано или поздно он бы пробился к Джонни, но кто знает, сколько времени мальчишка бы от него прятался.

А оставлять горгону в тюрьме даже несколько лишних часов оказалось невыносимо.

— Отчего вы такой мрачный? — небрежно спросила Гиацинта, пока они ждали Верда. — Это я на вас должна сердиться, а не вы сверкать на меня глазами!

— Вы нашли, что искали у Люси Смолл?

— Почти, — Гиацинта с досадой закусила губу.

— Значит, еще полезете?

— Да что с вами такое? — она заглянула ему в лицо. — Вы относитесь к этому казусу слишком серьезно. Да ну бросьте, это же настоящий анекдот — мерзавка Люси Смолл обратилась в полицию! Кто бы ожидал от этой девицы такой прыти, — гематома задорно улыбнулась.

Трапп вовсе не разделял её веселья, однако не мог не улыбнуться в ответ, уж очень забавной, возмущенной и восхищенной одновременно выглядела Гиацинта.

Двери в управление распахнулись, и несколько стражников втолкнули внутрь бродягу-подростка с грязно-светлыми растрепанными кудряшками.

— Мы привели проныру Джера, — закричал один из них.

— Я сам пришел! — гордо заявил мальчишка. — На улице очень холодно. Пора перебираться в тепло.

Гематома тревожно оглянулась на его голос, однако в следующее мгновение появился Антуан Верд, и она переключила свое внимание на него.

— Ты в порядке? — горгона быстро оглядела старшего брата, удовлетворенно кивнула сама себе. — Давайте убираться отсюда, друзья мои, — и первой направилась к выходу.

Она уже почти вышла на улицу, однако в последний момент притормозила, попятилась назад и вдруг присела на корточки перед сидящим на шатком стуле подростком, откидывая пряди слипшихся волос с его лица.

— Госпожа, — сказал Бертрам Ганг, — это всего лишь уличный карманник, наш частый гость. Он не первый год зимует в тюрьме, по правде говоря, мы не слишком строги к нему. Приходит и уходит, когда ему вздумается.

Верд шагнул вперед, взволнованно глядя на подростка.

У Гиацинты задрожали губы.

— Джереми? — произнесла она высоким и тонким голосом, в котором набухали слезы.

Трапп не мог видеть лица мальчишки, но его спина была такой прямой, как будто он ствол заглотил.

Он не шевелился и ничего не говорил, а руки Гиацинты осторожно коснулись его лица, бессильно упали вниз, и она прижалась лбом к его коленям, совершенно ослабев.