Горгона и генерал

41

Чертов, чертов генерал, это он во всем виноват.

Еще несколько месяцев назад у неё был всего лишь один официальный родственник — никчемный пасынок Шарль Стетфилд, из-за которого она попала в руки Крауча.

А что теперь?

Теперь перед ней стояла толпа разгневанных Бронксов, и эти чудовища считались её семейством.

— Послушайте, — сказал высокий мужчина, сделавший шаг вперед, — вы не должны так пугаться. Передайте все дела мне, я позабочусь об этих утомительных финансовых вопросах.

— Кто вы? — спросила Гиацинта, которая так и не смогла их всех запомнить.

— Арчибальд Бронкс.

— Отец моего мужа, — сообразила она. — Человек, который отправил своего сына на военную службу, хотя любому дураку очевидно, что Найджел не создан для казарм? И человек, который годами позволял своему брату Гарольду издеваться над ним? Не думаю, что вы в состоянии хоть о чем-нибудь позаботиться.

— Мой брат несколько наивен, — хищно улыбнулся другой Бронкс. — Будет лучше, если я объясню вам все в более спокойной обстановке…

— А вы?..

— Арнольд.

— Человек, который позволил своей дочери находиться в постыдном положении вечной королевской невесты? Я не веду переговоров с людьми, торгующими своими детьми, — отрезала Гиацинта, отступая.

Питер Свон стоял прямо за её плечом, и только благодаря его присутствию она все еще окончательно не утратила самообладания, хотя уже и несла всякую дичь.

— Я уведомлю вас, если решу с кем-то из вас встретиться, — Гиацинта и сама не слышала свой голос, в ушах шумело. — Если кому-то нужны деньги сверх того, что вам назначено, — пишите письма. Приходить ко мне не нужно, я не приму.

— Мудрое решение, — криво усмехнулся советник Трапп и предложил ей свою руку, — я провожу вас, госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.

Она с облегчением оперлась на него, кивнула остальным и покинула, наконец, это жуткое общество.

— Прошу вас, — на улице советник Трапп распахнул перед ней дверцу своего экипажа. — Его Величество ждет вас.

Черт. Все Траппы одинаково коварны.

Щенок Джонни, как называл его генерал, был в полном трауре. Даже перстни были из черного аметиста.

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, — он легко встал и вежливо поклонился, а потом приглашающе указал ей на кресло. — Мы давно не виделись.

Она машинально улыбнулась, глядя на трон за его спиной.

Его предшественник обожал заниматься любовью на этом троне.

Дурнота подкатила к горлу.

— Вас можно поздравить? — спросил её король. — Теперь вы самая богатая женщина нашей страны?

Она молча кивнула, ошарашенная. Действительно самая богатая? Самая-самая-самая?

— Жизнь довольно непредсказуемая штука, правда? — философски усмехнулся Джон и вдруг спросил: — Как вы думаете, почему Найджел Бронкс оставил свое состояние вам?

— Потому что вы собирались конфисковать все его имущество в пользу казны, — ответила она, — и он не придумал, как еще сохранить наследие Бронксов. Найджел решил, что вы не станете разорять женщину, находящуюся под покровительством великого генерала, которому обязаны этим троном.

Напрасно она это сказала — Джонни скривился, как от зубной боли.

Кому приятно признавать чужие заслуги.

— Что же, отчасти он прав, — согласился король, как-то особо неприятно улыбаясь. — Разорять я вас не буду, но вынужден запустить руки в ваши карманы. Во имя благополучия этой страны, разумеется.

Гиацинта едва не закричала, потрясенная тем, с какой скоростью её начали грабить.

Король — не Бронксы, ему так просто не откажешь.

— Видите ли, — осторожно произнесла она, — я еще и сама точно не знаю, что именно унаследовала. Мы могли бы вернуться к этому разговору чуть позже…

— Пока Трапп сидит в Кайловых землях без продовольствия, лошадей и оружия? Почему бы и нет. Не торопитесь, Гиацинта.

Она искренне взмолилась, чтобы он не услышал, как скрипят её зубы.

— Я помогу вам разобраться с вашим наследством, — вступил в беседу советник Трапп.

Вот только казнокрада ей еще не хватало!

— Благодарю, не нужно, — проскрипела Гиацинта полупридушенно.

— Вы не сможете быстро найти компетентного человека…

— Отлично смогу, — заверила она его, понятия не имея, как сможет это сделать.

Советник Трапп посмотрел на неё с откровенным скепсисом.

— Схватите первого попавшегося с улицы? — усмехнулся он.

Какой же все-таки у генерала был неприятный отец!

Но, по крайней мере, он действительно давал толковые советы.

— Завтра в десять мы с моим поверенным будем ждать вас у меня, — произнесла она со всем высокомерием, которое смогла в данную минуту исторгнуть из себя. — И мой поверенный будет самым честным и компетентным в столице!

— Честный поверенный — плохой поверенный, — пошутил король, пытаясь сгладить ситуацию.

Гиацинта упрямо дернула плечом.

— Сколько денег нужно для армии, Ваше Величество? — спросила она.

— По моим предположениям, примерно треть вашего состояния.

От облегчения она едва не расплакалась.

Треть! Чтобы накормить целую армию? Да сколько вообще у неё теперь денег?

— Что же, — произнесла Гиацинта гораздо спокойнее, — условия возвращения этого займа мы обсудим завтра с советником Траппом.

— Займа? — недовольно переспросил король.

— Вы же не думаете, что я буду заниматься благотворительностью, — удивилась она.

— Но генерал Трапп…

— Мы с генералом Траппом сейчас спасаем нашу страну, — безапелляционно заявила Гиацинта, — а вы собираетесь со мной торговаться?

Попросив Свона отвезти её на ярмарочную площадь, Гиацинта покинула свой экипаж и огляделась по сторонам.

— Моя госпожа, — хмуро предупредил Свон, — может, нам не надо сейчас шляться по столь людным местам?

— Мы не шляемся, — ответила она, — а пытаемся сохранить наши деньги.

— Наши? — обрадовался капитан.

Гиацинта рассмеялась и присела на корточки перед слепым одноногим нищим.

— Я — горгона Траппа, — сообщила она, — и завтра к утру мне нужен самый ловкий и умный мошенник, который только есть в этом городе, чтобы вести мои финансовые дела. И еще мне потребуется дополнительная охрана.

Нищий молча протянул вперед руку, и Гиацинта вложила в неё несколько золотых монет.

— Горячую ванну и бутылку… нет, две бутылки вина, — потребовала она дома у экономки, которая досталась ей в наследство еще от маршала Стетфилда. — Вызовите мне на завтра модистку. И я никого не собираюсь принимать…

— Гиацинта! Гиацинта! — раздался всполошенный крик от дверей.

— Ну что опять такое?!

Чарли Трапп ворвался в гостиную, поддерживая стонущую женщину с огромным животом.

— Что? Что? — перепугалась Гиацинта, отступая назад. — Что, ради всего святого, сейчас происходит?

— Лиза рожает, — пропыхтел Чарли.

— Но почему здесь?!

— Потому что Маргарита внезапно выяснила, что это ребенок Бенедикта, и выставила её за дверь.

— Но почему вы притащили её сюда? — закричала Гиацинта в ужасе.

— А куда еще? Где мне её разместить?

— Где-нибудь за моим порогом!

Из-за спины Чарли вынырнула Эухения, ловко подхватила задыхающуюся от боли крестьянку под руки и повела в спальни прислуги на первом этаже.

— Не смейте здесь рожать! — завизжала Гиацинта, ощущая, как злые слезы выступают на её глазах.

Чарли невидящим взглядом скользнул по ней.

— Я побегу за акушеркой, — выпалил он и умчался.

Громкий крик разорвал воздух.

Ноги перестали держать Гиацинту, и она без сил опустилась на ступеньки лестницы, где и просидела следующие несколько часов, безучастно наблюдая за тем, как все бегают туда-сюда, и слушая бесчеловечные женские крики.

У неё не было больше сил воевать с этим безумным миром, который упрямо норовил прикончить её за один день.

Наконец раздался пронзительный младенческий крик, и в Гиацинте слабо трепыхнулась паника.

Она ненавидела младенцев.

Появилась Эухения с белоснежным свертком на руках. Села рядом.

— Девочка, — сообщила старуха.

Гиацинта заглянула в сверток, с неприязнью разглядывая сморщенное красное личико.

— Какая страшненькая, — пробормотала она отупело.

Из крыла для прислуги вышла акушерка.

— Малышка лежала неправильно, — сказала деликатно, — и роженица потеряла много крови. Слишком много.

— Что вы хотите сказать? — равнодушно спросила Гиацинта.

— Что мы не смогли сохранить жизнь матери этого ребенка.

Этого только не хватало!

— Госпожа, — в комнату заглянула экономка. — Пришел человек по имени Белс, говорит, что вы его ждете.

— Кто он? — Гиацинта с трудом встала, от долгой неподвижности у неё онемели ноги.

— Говорит, что жулик.

— Ну хоть одна хорошая новость! Пригласите его в мой кабинет, а потом займитесь похоронами. Этот ребенок, — Гиацинта оглянулась на Эухению, — здесь не останется.

Старуха ничего не ответила, лишь заботливо поправила одеяльце.

Зельценг сложил оружие в середине мая, и читая новости о контрибуции, Гиацинта прикидывала, как скоро она сможет получить свои деньги обратно. Король еще несколько раз бесцеремонно залезал в её карманы, и она утешала себя лишь тем, что где-то там Трапп, возможно, получал от этого грабежа лишнюю порцию похлебки.

Вместо того, чтобы после победы вернуться к Гиацинте, генерал направил свои войска на восток, где объединился с Розвеллом и еще несколько недель гонял канагайцев по степям пока не присоединил их территорию к составу страны.

В начале лета столица готовилась встречать героев, и Гиацинта сшила себе много красивых платьев, но так и не могла выбрать, какое именно ей надеть.

Она собиралась сиять ярче всех, так, чтобы Трапп сразу увидел её в толпе.

Но Питер Свон заявил, что никакой толпы.

Госпожа горгона останется дома из соображений безопасности.

— Не говорите глупостей, капитан, — рассвирепела она.

Было прекрасное жаркое утро, через распахнутые настежь окна было слышно, как взволнованно гудел город. Экономка не успела их закрыть, она все время опасалась, что их обкрадут. и жаловалась на то, что вокруг дома постоянно скапливается слишком много нищих. «Как будто им тут медом намазано», — стенала она.

Стоя посреди гостиной в легком утреннем платье, Гиацинта придирчиво выбирала себе наряд, пререкаясь со Своном. Джереми сидел здесь же, лопая торт. Он довольно часто навещал Гиацинту, но отказывался оставаться у неё надолго. Ему нравилось жить у Траппов, где было полно детей Чарли.

— Моя безопасность — это ваша забота, — выговаривала она, — а я вовсе не обязана сидеть в четырех стенах только потому, что вам так легче меня охранять.

— Но…

— Почему бы вам вообще не запереть меня в подвале?

— Я вовсе…

— Я же живу лишь для того, чтобы вам было удобно! Хотите, начну носить доспехи?

Джереми захихикал.

— Дорогая, я вижу, со времен моего отъезда твой характер стал только хуже, — раздался генеральский голос за спиной Гиацинты.

Она стремительно развернулась.

Трапп сидел на подоконнике, ухмыляясь от уха до уха.

— Конечно, он стал хуже, — рявкнула Гиацинта. — Ты знаешь, сколько денег я потратила на эту твою войну? Что именно тебе помешало закончить её на несколько месяцев раньше?