Пираты московских морей

ГДЕ ТОНКО…

«По-моему, удались, — подумал Фризе, снимая со сковородки на большое блюдо слегка прирумяненные бифштексы на косточках. — Евгений любит такие. Да еще чтобы их было побольше».

— Ого! — Рамодин не выдержал испытания ароматами и пришел на кухню. — Тебе пора заняться ресторанным бизнесом. Открыли бы с моей супружницей на паях забегаловку «Русский хит: горох с рулькой и свинина на косточках». Озолотились бы!

— Кстати, у тебя там, на письменном столе лежит листок бумаги, — Евгений показал рукой на дверь, которая вела в кабинет. — Я обнаружил на нем свою фамилию в соседстве с тремя буковками: млн. По-моему, такое сокращение может означать только «миллион» и ничего другого.

— Нечего совать нос в чужие документы, — проворчал Владимир. — Он мысленно выругал себя за то, что оставил листок на видном месте. Полковник не успокоится, пока не вытянет из него всю правду об этой записи. Теперь придется выложить Евгению историю с наследством. А ведь хотел же преподнести другу сюрприз — кредитную карту на миллион евро! Рано начал разбазаривать еще не полученное наследство.

— А я и не совал. Ты же знаешь, какой у меня острый взгляд.

— Ладно, Соколиный глаз, обед — самое подходящее время для того, чтобы делиться новостями. Садись за стол, сейчас принесу выпивку. Не хочешь деревенской грузинской чачи?

— Еще чего?! Чтобы я пил эту грузинскую бормотуху? И боржоми не предлагай. Пусть сами «генацвали» пьют.

— Может, ты и прав. Саакашвили тоже не жалует чачу. Предпочитает виски.

Фризе не пошел в столовую, где стоял бар с напитками, а достал из холодильника большую квадратную бутылку водки «Парламент». Скрывая усмешку, водрузил в центре стола.

Рамодин поморщился. Свою неприязнь к российскому парламенту он уже давно перенес и на водку с таким названием. Но сейчас возражать не стал. Постеснялся.

Обед не задался с самого начала. Первая, как и следует из популярной среди любителей выпить присказки, прошла «колом». Но и вторая не «взвилась соколом». Евгений только пригубил рюмку и отставил в сторону. «Мелкие пташечки» и вообще не воспоследовали.

— Может быть, ты объяснишь мне свои каракули рядом с фамилией Рамодин? — мрачно спросил полковник, не поднимая взгляда от тарелки, на которой безнадежно остывала с такой любовью приготовленная Владимиром свинина на косточке. Фризе был готов присягнуть на уголовном кодексе: приятель уже сожалеет о том, что не расправился с ней, прежде чем задавать вопрос. Обычно за столом они балагурили на отвлеченные темы. Если имелись причины для серьезного разговора, начинали его уже после кофе.

— Ладно, — легко согласился Владимир. — Ты проявил чудеса сообразительности, догадавшись, что буквы «млн.» — означают именно миллион.

— Вот-вот, миллион! И что бы это значило?

— Для этого я должен напомнить тебе одну историю. Пока я этим занимаюсь, ты можешь с аппетитом управляться с едой.

Рамодин взял нож и вилку, но тут же отложил в сторону:

— Нет, подожду твоих объяснений. — Он явно был встревожен. И Владимир не мог понять, почему? Почему Евгений Рамодин почувствовал себя неуютно, обнаружив на листке бумаги напротив своей фамилии пометку: «1 млн».

— Ты начинаешь меня раздражать! — рассердился Фризе, не понимая, что могло послужить причиной прокурорской настырности друга. — Я ведь могу послать тебя подальше вместе с твоими вопросами.

И вдруг его осенила шальная догадка.

— Женька, может быть, ты уже подсобрал миллиончик на забегаловку «Русский хит». И решил, что я докопался до твоего секрета? Забудь…

— Напоминай свою историю, раз уж пообещал, — прервал Владимира полковник. Сегодня его на шутки не тянуло.

Фризе вздохнул, налил до краев большую рюмку и с удовольствием выпил. Закусил корочкой. На этот раз водочка прошла настоящим соколом. Рамодин насупился, чуть помедлил и допил свою рюмку. Владимир тут же наполнил ее до краев. Также поступил и со своей. После этого «Парламент» стал быстро убывать: «мелкие пташечки» не давали друзьям засохнуть.

Владимир никак не мог решиться: говорить Евгению о наследстве или нет? Не лучше ли выложить все по приезде из Киля, когда все финансовые вопросы будут решены и наследство перекочует на его личный счет? Но Евгений же не отвяжется! Сидит как бука и с каждой рюмкой все мрачнеет и мрачнеет. Это Рамодин-то, весельчак и балагур!

Когда литровая бутылка опустела, полковник поторопил:

— Ну-ну! Выкладывай.

— Ну, ты и тип, Рамодин! Допек!

И он рассказал Евгению, как давным-давно по просьбе банкира Антонова работал несколько месяцев в Историческом архиве, разыскивая его предков и попутно выясняя, почему был убит его предшественник по такому мирному занятию, пресс-секретарь олигарха.

— Какое отношение ко мне имеет вся эта беллетристика? — мрачно поинтересовался полковник.

— Милые «архивные» девицы рассказали, что у меня имеется богатый родственник в Германии. В городе Киле. Теперь этот родственник умер и оставил мне миллиард.

— И ты решил облагодетельствовать меня миллионом? — догадался Рамодин.

И в тоне, каким была произнесена эта фраза, Фризе уловил ненависть. Ничем не прикрытую, вовсе не внезапную, а глубокую ненависть.

— Жека… — начал было Владимир. Но Рамодин перебил его:

— Ты всегда был баловнем судьбы! Бабки валились на тебя со всех сторон. Папенька с маменькой, убравшись вовремя, оставили тебе столько, что хватило бы сотням простых служак на безбедную жизнь до старости…

— Ты что мелешь! — возмутился Фризе. — Я бы отдал все, лишь бы они были живы!

Но Евгений его не услышал. Все распаляясь и распаляясь, он, похоже, не отдавал себе отчета в том, что выкрикивает.

— Почему все тебе и тебе? Почему не другому?! Страна-то у нас нищая! Страна, но не начальники!

Я прочитал сегодня статью о том, какие доходы задекларировали эти гребаные радетели земли русской! Откуда у жены никому не известного до недавнего времени зампреда правительства, зарплата семьсот миллионов в год? В год, господин Володя! Откуда у них несчетное количество дорогих машин и квартир? И у всех остальных начальников и миллионов и добра немерено! У меня тридцатилетний племянник, закончивший университет, получает пятнадцать тысяч! А у него жена и двое детей. Эти начальники думают, что нам неизвестно как богатеют их жены? И они сами! Теперь и тебе еще привалил миллиард на мелкие расходы!

— Миллиард и пару заводов, — сказал Фризе. — И несколько особняков в разных странах. Ты не поверишь, Женя, мне достался даже публичный дом. Это же Киль, портовый город. Там публичные дома — обычное дело. Если бы ты не презирал меня так за неожиданное наследство, мы могли бы посещать это заведение вместе.

— Ты, ты… Засунь этот миллион себе в задницу!

Рамодин вскочил, опрокинул тяжелый стул и помчался к выходу.

— Женя! Да я ничего еще не получил! — крикнул Владимир ему вдогонку. — Могу лишиться наследства в связи с мировым финансовым кризисом.

Но все это он говорил себе — входная дверь за Рамодиным захлопнулась.

Фризе откинулся на спинку стула и зажмурился. Ему хотелось заплакать, услышать слова поддержки от близкого человека, от родственной души. Но ни одной родственной души поблизости не было. И даже в отдалении не просматривалось.

«Ну, уж дудки! — подумал Владимир. — Поберегу слезы для другого случая. Пробьемся».